Абрахам Меррит - Обитатели миража (пер. Д.Арсеньева)

Она рассмеялась, одного за другим назвала их по имени, потом быстро заговорила. Я мало понял из сказанного ею; по потемневшему лицу Люр я догадался, что она вообще ничего не поняла. Я повторил Эвали точно то же, что сказал Люр и что, хотя бы отчасти, она уже знала: она выдала себя, что знает язык уйгуров или, вернее, айжиров лучше, чем признавала это. Потом перевел то, что понял, с языка карликов для Люр.

Договор был заключен быстро. Половина пигмеев должна была немедленно отправиться через Нанбу в гарнизон на том конце моста. При помощи барабанов оттуда наше послание перешлют в крепость малого народа. Если условия будут приняты, боевые барабаны немедленно замолчат. Я сказал Эвали:

— Когда они будут передавать сообщение, пусть добавят, что от них не потребуется ничего, кроме того, что было в прежнем договоре. И что смерть больше не будет ожидать тех, кто пересечет реку.

Ведьма сказала:

— Что это значит, Двайану?

— Сирка теперь нет и нет необходимости в наказании, Люр. Пусть собирают травы и металлы, где хотят; вот и все.

— Ты задумал что-то еще… — Глаза ее сузились.

— Они меня понимают, Эвали, но повтори им это сама.

Пигмеи защебетали друг с другом; затем десять выступили вперед: они понесут сообщение. Когда они уже собрались уходить, я остановил их.

— Если Шри бежал, пусть придет с посольством. Еще лучше — пусть придет раньше. Пошлите при помощи барабанов сообщение, чтобы он приходил как можно скорее. Я даю ему охранную грамоту. Он останется с Эвали, пока не договоримся обо всем.

Они обсудили мои слова, согласились. Ведьма ничего не сказала. Впервые я заметил, как смягчился обращенный ко мне взгляд Эвали.

Когда пигмеи ушли, Люр позвала кого-то из коридора. Вошла Овадра.

— Овадра!

Мне она нравилась. Хорошо, что она жива. Я пошел к ней с протянутыми руками. Она взяла их.

— Это были два наших солдата, господин. У них сестры в Сирке. Они перерезали лестницу, прежде чем мы смогли остановить их. Они убиты, — сказала она.

Почему они не перерезали ее до того, как кто-нибудь смог последовать за мной?

Прежде чем я заговорил, послышался стук в дверь и вошел один из моих офицеров.

— Сумерки наступили, господин, и ворота заперты. Все, кто хотел, вошли.

— И много вошло?

— Нет, господин… не более сотни. Остальные отказались.

— Почему?

— Ты приказываешь отвечать, господин?

— Приказываю.

— Они сказали, что они в безопасности вне крепости. Что у них нет причин ссориться с рррллия, что они всего лишь мясо для Калкру.

— Довольно, солдат! — голов Люр прозвучал резко. — Иди! Уведи с собой рррллия!

Офицер отсалютовал, энергично повернулся и ушел вместе с карликами. Я рассмеялся.

— Солдаты перерезали лестницу из сочувствия защитникам Сирка. Люди меньше боятся врагов Калкру, чем соплеменников, мясников Калкру. Мы правильно поступаем, заключив мир с рррллия, Люр.

Ее лицо вначале побледнело, потом покраснело, она так сжала кулаки, что побелели костяшки пальцев. Улыбнулась, налила себе вина и недрогнувшей рукой подняла кубок.

— Пью за твою мудрость, Двайану!

Сильная личность, эта ведьма! У нее сердце воина. Правда, не хватает женской мягкости. Но неудивительно, что Двайану любил ее — по-своему и настолько, насколько он вообще мог любить женщину.

В комнате повисла тишина, странно подчеркнутая боем барабанов. Не знаю, как долго мы сидели молча. Неожиданно бой барабанов стал слабее.

И затем совсем прекратился. Тишина казалась чем-то нереальным. Я почувствовал, как расслабляются напряженные нервы. От неожиданной тишины заболело в ушах, медленнее забилось сердце.

— Послание получено. Они приняли условия, — сказала Эвали.

Ведьма встала.

— Ты оставишь себе девушку на ночь, Двайану?

— Она будет спать в одной из этих комнат. Ее будут охранять. Никто не сможет пройти к ней, миновав эту мою комнату. — Я со значением посмотрел на нее. — А я сплю некрепко. Так что не бойся, что она сбежит.

— Я рада, что барабаны не потревожат твой сон, Двайану.

Она насмешливо отсалютовала мне и вышла вместе с Овадрой.

Неожиданно на меня снова обрушилась усталость. Я повернулся к Звали, которая смотрела на меня с выражением сомнения. В ее глазах определенно не было ни презрения, ни отвращения. Что ж, вот я и добился того, чего добивался всеми этими маневрами. Она наедине со мной. И я понял, что после всего, что она видела, после всего, что испытала из-за меня, слова бесполезны. Да и не мог я сказать всего, что хотел. Нет, впереди много времени… может быть, утром, когда я высплюсь… или после того, как сделаю то, что задумал… тогда она поверит…

— Спи спокойно, Эвали. Спи без страха… и поверь, что все, что было неправильно, будет исправлено. Иди с Дарой. Тебя будут хорошо охранять. Никто не сможет пройти к тебе, кроме как через эту комнату, а здесь буду я. Спи и ничего не бойся.

Я позвал Дару, объяснил ей, что нужно делать, и Эвали ушла с ней. У занавеса, закрывавшего вход в соседнюю комнату, она заколебалась, полуобернулась, будто собираясь сказать что-то, но передумала. Вскоре вернулась Дара. Она сказала:

— Она уже спит, Двайану.

— Спи и ты, друг, — ответил я. — И все, кто был сегодня со мной. Я думаю, ночью опасаться нечего. Отбери таких, кому можно полностью доверять. Пусть охраняют коридор и вход в эту комнату. Где ты ее положила?

— Через комнату, Двайану.

— Будет лучше, если ты и остальные будут спать здесь. К вашим услугам с полдесятка комнат. Захватите с собой вина и хлеба, побольше.

Она рассмеялась.

— Ты ожидаешь осаду, Двайану?

— Заранее никогда нельзя знать.

— Ты не вполне доверяешь Люр, господин?

— Я совсем ей не доверяю, Дара.

Она кивнула и повернулась, чтобы идти. Повинуясь внезапному импульсу, я сказал:

— Дара, лучше ли ты будешь спать сегодня и легче ли тебе будет отбирать стражу, если я скажу тебе: пока я жив, жертвоприношений Калкру не будет?

Она вздрогнула, лицо ее посветлело, смягчилось. Она протянула мне руку:

— Двайану, мою сестру отдали Калкру. Ты на самом деле хочешь этого?

— Клянусь жизнью! Клянусь всеми богами!

— Спи спокойно, господин! — Она задыхалась. Вышла, но я успел заметить на ее глазах слезы.

Что ж, женщина имеет право плакать, даже если она солдат. Я сам сегодня плакал.

Я налил себе вина, пил его и размышлял. В основном о загадке Калкру. И для этого были причины.

Что такое Калкру?

Я снял цепь с шеи, открыл ящичек и стал рассматривать кольцо. Закрыл ящичек и поставил его на стол. Я чувствовал, что пока размышляю, лучше убрать кольцо подальше от сердца.

У Двайану были сомнения относительно этого чудовища: на самом ли деле оно Дух Пустоты? Я, Лейф Ленгдон и пассивный Двайану, теперь не сомневался, что это не так. Но я не мог и принять теорию Барра о массовом гипнозе. А мошенничество вообще вне вопроса.