Ольга Ксенофонтова - Иноходец

Глаза, теперь почти не теряемые им из виду, в темноте беспокойно мерцали каким-то внутренним огнем. Черт, да он ведь видит в этой кромешной липкой затхлости. Не осталось сомнений в инородности гостя. Только Иноходец не собирался с почестями провожать того в его мир. Нет, и без почестей тоже не собирался. Есть же предел даже нечеловеческой наглости?!

Неожиданно они выбежали обратно на солнечный свет. Джерард зажмурился, потряс головой, потом поспешно разлепил веки и начал оглядываться.

Преследуемый никуда не провалился, не делся, не исчез. Наоборот, он замер на расстоянии почти неприличном, пол-ладони, и белоснежная тонкая ткань трепетала на ветру, то и дело задевая Джерарда по лицу.

Золотистая рука с длинными пальцами призвала к порядку растрепавшуюся ткань, и затем, помедлив, кисея поползла вниз, открывая лицо. Ничего женского в этом лице Джерард не нашел, и втайне облегченно вздохнул, потому что ему и с мирной сильфидой-то тяжело было разобраться. А это существо вовсе не мирное.

Топазовые глаза были невероятным образом накрашены, смоляные, блестящие волосы падали ниже точеных, золотистых плеч, тонкий нос вздрагивал, чем-то влажным смазанные губы втягивали воздух после долгого бега, гладкие щеки не содержали и намека на возможность щетины.

Гость отступил на шаг. Джерард двинулся следом.

Гость что-то прошептал, похоже на шелест песка.

— Что? — против воли переспросил Иноходец.

— Ашшх-Арат, — повторил тот. — Я, Ашшх-Арат-Змеелов, говорю тебе, что рад твоему приходу. А то уж я было подумал, что ты от меня прячешься, Иноходец Джерард.

— Развлечения кончились, Змеелов, — вздохнул Джерард. — Раз уж ты так хотел меня видеть.

— Ошибаешься. Развлечения впереди. Чтобы сделать следующий шаг, потребовалось согнуть ногу, и только так он понял, что ступает на один из изогнутых мостиков над каналами. Было очень жарко, и люди даже купались.

Но не так жарко, как на самом мостике.

Перила горели. Натуральным, алым, веселым огнем. Огонь поджимал и сзади, пылали все восемь мостиков, ведущих к небольшому островку с фонтанами и беседками, пылали маленькие лодки, пришвартованные у бортов канала… Сбегался падкий до зрелищ народ. Джерард едва успел пробежать вперед, как перила моста рухнули, но огонь продолжал пожирать голые камни.

Более всего этот круглый, со всех сторон и изо всех окон отлично просматривавшийся островок походил на сцену.

Судя по трюку с пламенем, его нежданный гость вроде заезжего мага.

Джерарду отчего-то захотелось увидеть Эрфана и предъявить претензию — «недоучил».

Людей набралось — тьма.

Горящие лодки отрезали путь к маленькому острову. По мостикам же пройти не осмелился бы сейчас самый распоследний глупец. Лучшей арены было и не придумать.

Оба улыбались. По-разному — Ашхарат одними губами, сощурив подведенные глаза. Джерард — торжествующе, так сильно стиснув зубы, что этот белоснежный, влажно поблескивающий оскал выглядел жутко.

Оба тяжело дышали. Змеелов — откинув голову, вздрагивая, будто в любовном предвкушении. Иноходец — через силу заставляя легкие работать, покрываясь испариной.

Борьба уже шла, пока невидимая шокированным зрителям.

Они, двое, рвали на себя хрупкую ткань Межмирья, чтобы выскочить из этого неудобного пространства в другое, где позволительно гораздо больше, чем простая мышечная сила. Но Межмирье, испуганное и озлобленное, закрыло каждую дверь и каждый лаз. Межмирье отказалось от них. Музыка уже звучала, близкая, знакомая — ноги Джерарда подрагивали, Ашхарат чуть покачивался из стороны в сторону. Музыка звала и манила еще некоторое время, а потом тишина лязгнула, как упавший засов, и окончательно умолк последний звук. И теперь они услышали дыхание друг друга, хриплое, прерывистое, уже не в тумане, а при солнце Силь-иль-Плены увидели жемчужную пленку пота на лицах — и ласковая усмешка одного, и звериный оскал другого наконец утвердились по разные стороны старого разбитого фонтана. Оставалось только «здесь» и «сейчас», без вариантов.

Шаг за шагом они сближались. Неосознанно выставляя вперед плечо, прикрытое карнавальным плащом, и пытаясь угадать, какое именно оружие сжимает противник.

Люди могут так молчать, только когда мертвы! Жители и гости Большого Карнавала решали, стоит ли очередной глоток воздуха того, чтобы этот незначительный и неуместный звук прервал великолепное представление, которое они наблюдали. С хлопком, одновременно, оба плаща, сорванные с костюмов на живой нитке, отлетели в стороны и упали в воду, — белый и зеленый. Так они и плыли рядышком, как два крыла ангела-утопленника. Зеленый у самого моста схватила маленькая рука и через силу потащила вверх. Белый никто не тронул, и он исчез за поворотом.

В руке Ашхарата было зажато проволочное лассо. В руке Джерарда не обнаружилось ничего.

Покачивая золотой петлей, не переставая улыбаться, Ашхарат поманил противника пальцем. Легонько, игриво. Смотреть на него было очень приятно, незаметные движения рук и ног как-то успокаивали, легче дышалось, немного клонило в сон. Веки Джерарда и впрямь слегка смежились. Он не заметил бы летящую петлю, но золото так сверкает на полуденном солнце. Он схватил лассо рукой, намотал на кисть и дернул к себе.

Расстояние исчезло, враги наконец физически ощутили друг друга и сцепились, привыкшие к Межмирью, где отпустить от себя кого-то на один шаг означало потерять его среди тысяч троп, потерять навсегда.

Царь кочевников, опоенный соком дерева смертников, и одержимый священной яростью, был не более чем ребенком в поединке со Змееловом, сыном Солнца и Черной Кобры.

Ярмарочные борцы Силь-иль-Плены, люди-горы из мышц и крепких, как камень, костей, — все равно не представляли бы собою мало-мальски серьезной угрозы для тренированного Иноходца.

Ни один, ни другой до этих пор не встречались с равным. Никогда еще не приходилось им пускать в ход всю силу, атаковать без превосходства и защищаться, едва успевая это делать.

Джерард где-то в уголке сознания изумился той мощи, которую накопило в себе его тело. Ашхарат принимал удары, от которых не поднялся бы среднестатистический воин, и тут же парировал еще резче и страшнее. Это был уже не тот красивый танец, с которого все начиналось — это была обыкновенная драка, без всяких правил, грязная и остервенелая. В борьбе за лассо — единственное оружие, Джерард отчаянно толкнул мага плечом, в ответ получил подножку. И вот они покатились по искусно раскрашенным к празднику плитам, хрипло вскрикивая от напряжения и невозможности расплести руки, накрест перехватившие лассо. Положение рук Ашхарата оказалось выгоднее. Джерард даже в угаре схватки понял перспективу очутиться с отрезанными проволокой пальцами, и отпустил петлю. Маг, правда, не ожидал такой уступки, инерция рывка оказалась настолько сильна, что Ашхарат отлетел и скатился в канал.