Андрей Мартьянов - Странник

— Ну-ка, ну-ка, — герр полковник первым заметил неладное. Развернулся на каблуке, остановил Славика. — Вы бледный, как смерть! Я должен был предвидеть, что повышенный фон вызовет резкую соматическую реакцию. Посмотрите на меня! Отлично. Вот, возьмите эту пластинку и разжуйте, не глотая... Она с земляничным вкусом, как обычная баббл-гам. Станет легче.

— Что это? — Славик закашлялся, начинало тошнить.

— Какая вам разница? Первитин, энзимы, стимуляторы. Сказано — поможет. Доверьтесь специалисту.

— Повышенный фон? — обеспокоилась Алёна Дмитриевна. — Радиация?

— Специфическое излучение объекта, незаметное обыкновенному человеку. Никогда не видели, что рыжие или яркие блондины получают солнечные ожоги на порядки быстрее шатенов или брюнетов? Недостаток меланина? Аналогия вполне корректная — у аргусов отсутствуют «заглушки», не позволяющие прочим видеть и чувствовать Двери. Другая физиология, генетически обусловленные различия... Потом расскажу. Вячеслав? Вы живы?

— П-получше, — заикнулся Славик. Пастилка действовала, головная боль уходила. — Все равно немного пошатывает.

— Скоро адаптируетесь. Идти можете?

— Конечно.

— Слышали такой узкоспециальный термин аргусов — АПП, «активное пространство перехода»? Говоря грубо — действующий радиус червоточины, обычно укладывающийся в метр, самое большее — полтора-два. Подобно Двери, за которой вы надзираете? АПП Айсхафена — тридцать семь метров, абсолютный рекорд. Сопоставить можно только с Дверью «Кинсарвик» в городе с таким же названием — девять метров. Предположительно, это связано с близостью к полюсу и осью вращения планеты, никто точно не знает. Или знает, но нам не рассказывает... Осталось совсем немного, Дверь рядом. Пойдемте.

Дальняя часть немаленькой серповидной пещеры тонула в полумраке — свет нескольких мини-прожекторов, подобных тем, что устанавливаются на катерах береговой охраны сосредотачивался на бугристой стене по правую руку. Было и кое-что необычное: «активное пространство перехода» точно обозначено двумя серыми столбиками в половину человеческого роста, на верхних оконечьях — световые индикаторы, синий и лунно-белый. Белый работает постоянно, синий — мигает.

— На ту сторону ведет кабель, — сказал Фальке. — Связь при возникновении чрезвычайных ситуаций обязательна, но таковых, к счастью, никогда прежде не случалось. Подстраховка. На точке перехода установлена банальнейшая светофорная сигнализация — чем проще система, тем она надежнее, а возможность поломки снижается до нуля. Лунный индикатор означает готовность принять гостей, мигающий синий — предупреждение, что они пока не отключили все охранные комплексы и просят подождать. Постоянный синий — аномалией не пользоваться, иначе на той стороне вас превратят в решето.

— В решето? — переспросила филологесса. — Будут стрелять?

— Без предупреждения. Помните, я недавно говорил, что они боятся вторжения извне не меньше, чем мы? Фобия вполне оправдана, действительно, а вдруг? Скоро увидите «предбанник» и поймете о чем я. Крепость.

В спрятанных под сводами пещеры динамиках однократно рявкнул сигнал ревуна, синие огни погасли, остался лишь белый.

— Готовы? — осведомился Фальке. — Ничего не бойтесь, вас не съедят. Они самые обычные люди. Вовсе не такие кровожадные, как может представиться. Слегка высокомерные, далеко не самые общительные и откровенные, но в любом случае хорошо воспитанные и знакомые с этикетом. Совет: при разговоре будьте сдержаннее, не рассказывайте излишне много о нашем мире — информацию отсюда они получают весьма скупую, дозированно, только факты без оценок и комментариев. Две цивилизации разошлись — у нас своя дорога, у них своя...

— Не совсем понял, — осторожно сказал Иван. — Обычный совет, а не четкий инструктаж? Признаться, я ожидал, что вы заставите нас пройти через долгий и занудный курс обучения — как себя вести, что конкретно говорить, а о чем молчать.

— Такие инструкции существуют, — улыбнулся Фальке. — Они составлены службами внешней разведки ГДР с дополнениями от советских друзей. Но в связи с исчезновением упомянутых государств как субъектов международного права, документы потеряли силу, верно? Я вправе лишь рекомендовать, а не приказывать, будто в старые добрые времена. Меньше говорите, больше слушайте — универсальный рецепт. Более того, я не догадываюсь что именно произойдет: они вас выпроводят сразу после ни к чему не обязывающего разговора, или решатся прощупать истинные намерения.

— То есть как это — «вас»? — насторожилась Алёна. — А вы как же?

— Джентльменское соглашение, — повторился Фальке. — Стража границы не заходит дальше «предбанника». Барона фон Фальц-Фейна они приглашали погостить за пределами охраняемого радиуса, меня — никогда. Я не обижаюсь, меньше знаешь — крепче спишь.

* * *

Единственный опыт работы с «неидентифицированными» червоточинами, — Дверью в Репино, за которой находилась негостеприимная холодная планета, породившая странную жизнь наподобие Крошки Ру, — подсказывал Славику, что за невидимой границей аномалии изменятся все параметры окружающей среды: гравитация, освещение, состав газо-воздушной смеси и так далее. Перед тем как сделать шаг вперед аргус непроизвольно сделал глубокий вдох, будто в воду с трамплина прыгал, но...

Ничего не произошло, за одним исключением — стало заметно теплее.

— Подождем несколько минут, — подал голос Фальке. — Сейчас подойдет командир взвода охраны и вас проводят.

Природная простота огромного карстового грота «на нашей стороне» заместилось тусклым сверканием серебристо-голубого металла. Большой зал в форме рассеченного напополам апельсина, отполированное до зеркальности стальное покрытие, по периметру напротив Двери — восемь ниш-каверн, из которых выглядывают черные стволы устрашающе-крупного калибра — по мнению Вани миллиметров пятьдесят, а кроме того это не привычное огнестрельное оружие, а нечто иное: конфигурация слишком непривычная. Чужая.

Больше ничего — запредельно эргономично и незатейливо. Эдакий тир, в котором любая цель будет превращена в мелкую пыль.

— Ой-ой, — прошептал Иван, наблюдая, как отходит в сторону стальная плита, до того составлявшая единое целое с монолитной стеной. — Алёна, Славик, помните «противоатомные» щиты в питерском метро? Вполне сопоставимо.

Славик подсознательно ожидал увидеть одного из второстепенных персонажей «Семнадцати мгновений весны» — бравого эсэсовца в черном кителе с алой повязкой на рукаве, фуражке с высокой тульей, начищенных сапогах и с непременной кобурой, скрывающей «Парабеллум». Реальность выглядела куда прозаичнее.