Мэри Стюарт - Принц и пилигрим

— Какой хороший стоит вечер, обидно укладываться в такой ранний час, правда? Скажи-ка, здесь запирают двери, загнав нас всех внутрь?

Мальчик рассмеялся:

— Ага, как кур в курятник, чтоб лиса не добралась! Еще хорошо хоть не будят с рассветом — за них это делает колокол в часовне!

— Вы давно здесь?

— С неделю.

— Я только сегодня приехал с юга. Я совсем не знаю этих краев, но, кажется, места здесь добрые. Вы еще долго здесь пробудете?

— Не знаю. Несколько дней, думаю. Господа ничего нам не говорят, но я не удивлюсь, если хозяин захочет погостить подольше.

— А хозяйка?

— Ну она-то заторопится домой, раз уж принц здесь в целости и сохранности. А почему вы спрашиваете? Вы кто?

— Тот, кто хотел бы поговорить с твоей госпожой, если это можно устроить. Я путешествую один, без слуги, но если я сообщу ей завтра свое имя, она согласится увидеться со мной, как ты думаешь?

— Ну конечно же! — уверенно объявил мальчик, оглядев Александра в свете, падающем из двери спальной. — Она добрая леди, моя госпожа. Всякого выслушает. Если это важно…

— Для меня — важно. Как тебя зовут?

— Берин.

— Послушай, Берин, а ты не расскажешь мне побольше о своей госпоже? Правда ли, что она…

— Слышите? — торопливо воскликнул мальчик. — Это колокол. Сейчас закроют двери. Я вам скажу, когда проще всего застать мою госпожу. Первым делом утром она идет погулять в садик, пока хозяин еще молится. Там с ней можно поговорить… Нет, не надо этого, сэр! Смотрите, вон идет брат Магнус запирать кур! Мне надо спешить! Спокойной вам ночи!

Берин похватал ноги в руки, и Александр, второй раз за вечер убрав обратно в кошелек предназначенные для подкупа деньги, поспешил за ним.

Часть шестая

Алиса и Александр

Глава 31

Вот так они и встретились наконец, Алиса и Александр, ранним утром прекрасного летнего дня, в саду монастыря Святого Мартина.

Алиса сидела под яблоней. Дерево было усыпано плодами, крохотными зелеными яблочками, такими круглыми и блестящими, теснящимися одно к одному среди листвы и веток, подрезанных столь симметрично, что дерево походило на картинку из иллюминированного молитвенника — на само легендарное Древо, до того как плоды на нем созрели к Грехопадению. У подножия его, среди подстриженной рыжевато-коричневой травы росло несколько маков и маргариток, что чудом спаслись от косы, а еще лютики, и мелкие, невысокие анютины глазки, и клевер, над которым уже перепархивали крохотные синие мотыльки.

Алиса была в синем, под цвет мотыльковых крылышек, и под вуалью, ибо позже собиралась в церковь. Она уже хотела откинуть вуаль с лица, чтобы полюбоваться на малиновку: пташка только что слетела с яблони и уселась на позабытое кем-то перевернутое ведро в ярде от ее ноги. Но вот, заслышав шаги Александра по траве, малиновка гневно чирикнула и улетела, Алиса же задержала руку и обернулась.

— Госпожа, — произнес молодой человек чуть хрипловато и поклонился.

Глядя сквозь вуаль, Алиса увидела перед собою пригожего юношу, чьи синие глаза ярко сияли на загорелом лице, а каштановые локоны густо вились до самых плеч. Держался он гордо, и одежда его, пусть поношенная и скорее удобная, чем щегольская, отличалась добротностью. Перевязь его ярко блестела, точно спелый каштан, а рукоять меча украшали драгоценные камни.

— Сэр? — отозвалась леди Алиса и выжидательно умолкла.

И теперь, когда настал долгожданный миг и итог пути к легендарному воплощению могущества Максена уже забрезжил перед ним, словно по волшебству — как все просто, протяни руку и возьми! — Александр обнаружил, что напрочь о нем позабыл. То явили себя могучие чары — сильнее ворожбы королевы Морганы, сильнее магии Максена, — чары, к коим, пожалуй, причастна была та, первая яблоня Эдема. Александр попытался заговорить, откашлялся, но произнес лишь:

— Кабы мог я увидеть ваше лицо! Заклинаю вас учтивостью, не откинете ли вы покрывало?

— Я как раз собиралась, — отозвалась Алиса. — Я ношу вуаль только в церкви; кажется, она даже малиновку отпугнула!

И, отбросив назад невесомые складки, девушка подняла взгляд и улыбнулась.

Сам не сознавая, что делает, Александр бросился перед нею на колени и, вдохнув поглубже, сумел лишь бессвязно пролепетать:

— Вы… вы не ведьма, нет! Кто вы? О, кто вы? Ибо девы прекраснее я в жизни своей не видел! Скажите мне, кто вы?

— Я Алиса, дочь герцога Ансеруса из Розового замка, что в Регеде. И уверяю вас, что я и впрямь не ведьма, хотя порою о том жалею! А вы, сэр? У вас, надо думать, тоже есть имя?

Девушка потешалась над ним, но Александр даже не заметил насмешки. И он ответил, внезапно позабыв о скрытности и о возможных опасностях:

— Я зовусь Александр. Отцом моим был принц Бодуин Корнуэльский, брат короля Марка. Мать моя хранит для меня замок Крайг-Ариан, что в долине реки Уай.

— И что же привело вас сюда, в Регед, о принц, в самое что ни на есть ведьминское гнездо, по вашим словам судя?

— Думается мне, — отвечал Александр, всерьез разумея каждое слово, — что я приехал сюда для того лишь, чтобы встретить вас. И думается мне, что я люблю вас.

Во внезапно наступившей тишине малиновка снова слетела на ободок ведра и залилась звонкой, негодующей трелью, да только кто к ней прислушивался!

В последующие годы никто из них так и не смог доподлинно вспомнить, что произошло потом и что было сказано — да было ли сказано хоть что-нибудь! — в те первые, бесконечно долгие мгновения, когда они просто глядели друг на друга и каждый знал про себя, что на протяжении всей своей юной жизни неуклонно шел к этой встрече. Для Александра это было все равно что вырваться из тумана в яркий солнечный свет, из глубины темных вод — на свежий, искрящийся лучами воздух. Темная башня канула в никуда. Когда-нибудь, как-нибудь придется пересказать и эту историю и покаяться в тамошнем греховном безрассудстве, но не теперь, Господи, только не теперь! А сейчас, в этот миг, жизнь его — жизнь истинного принца, рыцаря и мужа — только начинается.

Для Алисы мгновение это было из числа тех, когда одержимый тревогой мореход различает вдали огни гавани. Или, говоря языком более практичным — а Алиса всегда отличалась практичностью, — в это самое мгновение она узнала будущего хозяина своего обожаемого Розового замка, мужчину, которому она вручит себя не только из чувства долга, но радуясь ему, как возлюбленному; меч в руке молодой и горячей, что оборонит и защитит ее саму и ее подданных, когда престарелый лорд их покинет.