Валентин Русаков - Потерянный берег-2 (СИ)

  - Сейчас солнце из-за сопки выглянет, и влепит этим соням по глазам, - прошептал Сергеев, отпил из пол-литровой пластиковой бутылки, используемой как фляжка, и передал ее Алексею, тот кивнул и тоже сделал пару глотков.

  Спустя еще полчаса в лагере зашевелились. Всего было пять человек, четверо 'спортсменов' Тульского и Торшин. Люди проснулись, и было видно, что похмелье делает свое дело. Коренастый парень сначала перевернул все емкости у кострища и не найдя живительной влаги, взял небольшую кастрюльку и медленно побрел к ручью, что протекал на выходе из карьера. Другой, круглый как колобок, продефилировал в пестрых семейных трусах за экскаватор.

  - Ага, а вот и Торшин, - тихо сказал Алексей приложившись к 'Беркуту' и наблюдая в оптику, - как же хочется выстрелить... ну ничего сука, поживи пока. Ну что Сергеев, чувствуешь себя Рамоном Меркадером?

  - А кто это?

  - Ты в школе учился?

  - Я даже пединститут закончил после армии, заочно... физфак, - обиженно ответил Сергеев.

  - Физик?

  - Учитель физкультуры.

  - Понятно... А кто такой Лев Троцкий знаешь?

  - А! - улыбнулся Сергеев, - все, дошло... Это вы по поводу истории с ледорубом и длинной руки НКВД?

  - Ага.

  - Так того, ну который ледорубом то, - Сергеев изобразил рукой удар, - этим Мормоном завали?.

  - Точно, только не Мормоном, а Рамоном... Рамоном Меркадером.

  - Понятно... нет, не чувствую себя никаким Мормоном. Вот то, что жрать хочется, это чувствую.

  - Дело сделаем и поедим. Так... и чего они?

  - Жрать сели...

  Бурча животами, и накапливая лютую ненависть, бойцы пролежали еще около часа, и когда Торшин встал и начал крутиться около завалившегося набок ржавого грохота, Алексей опять припал к прицелу.

  - Что там? - оживился Сергеев.

  - Копошиться что-то... Ящик какой-то... провода... блин, плохо видно...

  Торшин направился с небольшой коробкой в руках к экскаватору, попутно разматывая провод.

  - Что там у него? - уже нервничая смотрел в оптику Алексей.

  Тошин присел у экскаватора, немного повозился с проводами и свистнул попутчикам, которые сидели вокруг костра, и отхлебывали из какой-то бутылки, передавая ее по кругу.

  - Жеваный Кот! Да это же КПМ-ка! Он что тут взрывать что-то собрался?

  - Командир, может, завалить его пока нас тут не похоронило?

  - Ладно, если для них достаточное укрытие эта железяка, то наверное не страшно.

  'Спортсмены' Тульского поспешили за экскаватор, присели там все кучкой в месте где указал Торшин.

  -... Буммм! - глухо раздался взрыв маломощного заряда, склон в метре от дна карьера окутался большим облаком пыли.

  - Ну вот, совсем не страшно, - сказал Алексей и снова припал к прицелу, - ну и что там у нас?

  Когда через минуту осела пыль на земле лежали куски бетона в который была вмурована скальная порода, маскируя широкую железную дверь, словно скорлупа, которую и раскололо небольшим зарядом.

  - Пора? - спросил Сергеев.

  - Рано... а ну там ловушка какая на двери или кодовый замок?

  - Возможно, - согласился Сергеев, сжимая в руках гранату с выкрученным взрывателем.

  - Ты главное не нервничай, спокойно, как договорились, прямо под ноги, - сказал Алексей, - точно добросишь?

  - Точно, - ответил Сергеев, сосредоточенно уставившись вниз.

  А группа Тульского радостно суетилась около двери, кто то похлопывал Торшина по плечу, один из 'спортсменов' подошел к двери, осмотрел все и повернувшись ко всем развел руками. Все уставились на Торшина, а он посмотрел на часы и изобразив забывчивость побежал жестикулируя к Экскаватору.

  - Что-то не нравится мне это, - сказал Алексей, наблюдая за этим представлением.

  Торшин залез в полуразвалившуюся кабину экскаватора и извлек от туда 'кривой стартер', продемонстрировав его всем стоя на гусеничном катке. Кто-то громко загоготал, кто-то захлопал... а Торшин снова посмотрел на часы, сгруппировался, спрыгнул за катки и залег...

  -... Ба-бах!!! - раздался резкий и громкий взрыв... вжик... звяк... пролетело что-то мимо Лехи и Сергеева... опять пыль...

  - Вот что-то вроде этого я от этой гниды и ожидал, - сказал Леха, - 'монка'... к бабке не ходи... посекло братков на фарш.

  А Торшин спокойно встал, отряхнулся и подойдя к телу одного из 'спортсменов' вытащил у него ПМ, вынул магазин, вставил на место, дослал патрон и спокойно прошел мимо всех и произвел четыре контрольных выстрела.

  - Все мля! Концерт окончен, - сказал Алексей и выстрелил.

  Пуля размолотила Торшину колено и он с диким ревом упал на камни, выронив пистолет и схватившись за ногу, но как только он обхватил колено ладонями его вновь пронзила дикая боль и он потерял сознание от болевого шока.

  - Умер что ли? - спросил Сергеев.

  - Вырубился... спускайся, вяжи его, я страхую.

  - Понял, - ответил Сергеев, затолкал гранату в подсумок и подхватив автомат начал прыжками спускаться вниз, подбежал к Торшину, отпихнул ПМ ногой и перевернув противника на живот связал ему руки за спиной веревкой. После этого Алексей встал, подобрал два тощих рюкзака и тоже спустился.

  - Эй... гнида.. подъем! - сказал Алексей присев рядом со связанным и отвесив ему пару пощечин.

  Веки Торшина задрожали и он, сделав пару неудачных попыток открыл глаза и простонал.

  - Что, больно? Это только начало.

  Потерянность во взгляде Торшина прошла, он наконец сфокусировал взгляд на Алексее и его лицо исказила волна эмоций... злоба, боль, отчаянье.

  - Ты щеки то не дуй... скажи мне гнида, зачем так сложно? Зачем, что бы покинуть остров надо было убивать человека, друга детства? А второго человека продавать в бордель? Сказал бы, и тебя бы и так отпустили бы на все четыре стороны... стоило оно того?

  - Пошел ты, - прошипел Торшин.

  - Что там? - кивнул Алексей на дверь.

  - Иди и посмотри, - как-то криво улыбнулся Торшин, - если сможешь.

  - Обязательно схожу... попозже, - ответил Алексей и с размаха опустил приклад автомата ему на простреленное колено.

  - Ааааааа! - разнеслось эхом по карьеру.

  - Что там? - снова кивнул Алексей на дверь.

  Торшин перестал стонать и у него началась толи истерика, толи припадок... он начал идиотски смеяться, громко... в его глазах появилось какое-то безумие. Он никак не успокаивался и продолжал дико хохотать.