Борьба за господство - Андрей Викторович Стрелок

— На людей, — резко ответил Исаев. — На сопротивление. Подумай, если бы человечество сдалось сразу, если бы хватило бы зомби? Но простые зараженные не могли пробить кордоны, не могли подавить оборону. Тогда ульи пошли по пути ускоренной адаптации. И уже в первые дни в Гонконге появились сверххищники. Это была не стратегия, не замысел, а ответ на давление среды. Вирус учится, но он не думает. Он изменяется, потому что так устроен. И даже если ульи соединятся в сложную сеть, это не гарантирует, что появится разум. Может быть, там будет бесконечно усложняющаяся система, но без самосознания.

Вадим нахмурился.

— Ты уверен?

— Никто не уверен, — Исаев развел руками. — Мы можем предполагать. Но если исходить из принципов эволюции — все, что делает Хронофаг, это подбрасывает кости быстрее, чем это делает природа. Иногда выпадает удачный вариант, иногда тупик. Как зомби, годящиеся лишь на удобрение. А люди видят в этом замысел, хотя чаще всего это просто слепая необходимость.

— И все же… мне кажется, это не просто случайность.

Исаев только покачал головой.

— Может быть. А может, ты просто ищешь смысл там, где его нет.

Глава 18

Момент, где медицина бессильна

Двери лаборатории с глухим скрипом распахнулись, и внутрь внесли троих. Двое держались на ногах с трудом, третий почти повис на носилках, изо рта у него вырывался невнятный стон. Кожа серо-желтая, глаза налиты кровью, движения рваные, словно тело потеряло привычный ритм. Один из тех, что шел сам, то и дело хватался за голову, морщился от боли, шатался, спотыкался о порог.

— Осторожнее, — скомандовал высокий мужчина в белом халате. Он был из полевых медиков, работавших с зараженными на окраинах Петербурга. По голосу слышалось напряжение и усталость. — У них сильное головокружение, зрение поплыло…

Исаев оторвался от работы с компьютером, нахмурился, глядя на пациентов.

— Что стряслось?

Доктор кивнул на троих омег:

— Я сделал все возможные анализы. Никаких вирусов, бактерий, токсинов, ничего не нашел. Но симптомы странные: жар, провалы памяти, нарушения поведения, шаткая походка, расфокусировка взгляда. У этого, — он указал на лежащего на носилках. — Уже выраженное слабоумие, галлюцинации… Точно не лучевая болезнь!

Вадим, стоявший чуть позади, всмотрелся в их лица. В роевом сознании от них шли рваные, спутанные импульсы, будто сеть не могла до конца понять, что с ними происходит. Доктор торопливо продолжил, явно желая оправдаться:

— Я наблюдал похожее на севере, у шатающихся зомби. Десятки особей с теми же нарушениями — медлительные, бессвязные, иногда просто падали и лежали, пока их не порвали на части другие. В нескольких ульях биомасса начала отмирать. Я думал, что это из-за нехватки питательных веществ, влаги… Бывает, ульи чахнут, если плохо подпитываются.

— Почему раньше не обратили внимание? — резко спросил Исаев.

Доктор смущенно отвел взгляд.

— Зараженных первой стадии постоянно что-то мучает. Боли, судороги — это для них норма. Мы воспринимаем их как расходный материал. За всеми ульями не уследить. Но когда симптомы начали проявляться у омег, сперва подумал на лучевую болезнь… а потом я отправился лично все проверить, где фиксировались странные сигналы от роя, посмотрел и мозаика сложилась.

Исаев подошел к ближайшему омеге, заставил его поднять голову. Глаза мутные, взгляд не фиксируется. Он резко оттолкнул подбородок пациента, тот повалился обратно на носилки.

— Вирусная экосистема столкнулась с чем-то новым, — пробормотал доктор. — С болезнью. Причем, судя по всему, это косит зараженных.

Вадим почувствовал, как внутри роевого сознания прокатилась волна напряжения. Ужас еще не пробился, но тревога нарастала.

— Болезнью? — Исаев резко повернулся. — Ты сказал, анализы ничего не показали.

— Да, — кивнул доктор. — Ни вирусов, ни бактерий, ни токсинов. Но симптомы усиливаются. Я не понимаю, что это.

— Будем разбираться… Немедленно организуйте доставку трупов зараженных с севера. Мы сделаем вскрытие, посмотрим мозг. Там должно быть объяснение…

Доктор сглотнул, но кивнул.

— Понял.

Вадим смотрел на Исаева. В голосе ученого не было растерянности, только раздражение, смешанное с холодным интересом. Но в глубине роевого сознания Вадим уловил дрожь.

Прошло два часа. В секционном зале лаборатории стоял запах озона и разлагающейся плоти. На металлических столах лежали несколько тел зомби, доставленных с северной окраины. Их кожа поблекла, суставы были вывернуты под странными углами, глаза — мутные, с серыми пятнами на роговице. Исаев надел защитную маску, щелкнул застежкой перчаток и жестом подозвал помощников.

— Начнем с трепанации.

Стальной резак зазвенел, вскрывая черепную коробку первого трупа. Помощник ловко убрал крышку, и Исаев склонился над мягким веществом мозга. Свет операционных ламп выхватывал переливы серого и белого вещества.

— Посмотрите, — произнес он, указывая скальпелем. — Это не похоже на стандартную дегенерацию. Кора истончена, в ткани видны губчатые пустоты.

Помощник осторожно раздвинул мозг зондом.

— Как будто его проели изнутри…

Исаев кивнул.

— Именно.

Следующее тело дало тот же результат: мозг рыхлый, с провалами, словно вся структура превращена в пористую массу. У третьего ситуация оказалась еще хуже, там мозг был деформирован, местами буквально «„расплавлен“».

— Патология одинакова, — сказал Исаев, снимая перчатки и протирая лоб. — Не инфекция в привычном смысле. Не бактерия и не вирус.

Он отобрал пробы тканей, передал ассистентам. Началась серия тестов — спектроскопия, белковые анализы, реактивы на токсические соединения. Машины жужжали, выдавая ряды цифр, но результатов не было: ни возбудителей, ни токсинов.

Вадим спустился в лабораторию ближе к ночи. Свет ламп резал глаза, на столах все еще лежали тела. Исаев стоял у анализатора, мрачный, с отросшей щетиной и покрасневшими глазами.

— Ну? — спросил Вадим.

Исаев медленно повернулся.

— Плохие новости. Это не вирус и не бактерия. Это прионная инфекция.

Вадим нахмурился.

— Херово.

— Да, — сухо кивнул Исаев. — Судя по картине — болезнь Крейтцфельдта-Якоба. Или, если проще, то же самое, что называют коровьим бешенством. Разрушение мозга изнутри.

Вадим почувствовал, как в груди похолодело. В тот же миг через роевое сознание, словно удар, прокатилась липкая волна ужаса. Сотни тысяч существ, связанных с ним, отозвались на этот страх, хотя не знали его источника.

Исаев устало опустился на стул, потирая переносицу. Вадим молча смотрел на него, ожидая объяснений.

— Я уже собрал более полную картину, — заговорил Артур, голос у него был хрипловатым от усталости. — С помощью роевого сознания удалось проследить цепочку случаев. От первых симптомов до полной деградации у зараженных проходит максимум две недели.

— Это слишком быстро. Такие болезни развиваются очень долго.

— Именно. У людей без Хронофага прионные болезни могут вызревать годами, иногда десятилетиями. А здесь — дни. Все ускорено.

Он взял со стола распечатку с кривыми и ткнул пальцем