Хозяйка магической академии (СИ) - Биглова Алла

В какой-то момент мы перешли границы «дозволенного», и то удовольствие, которое мы испытали от нашего слияния было подобно настоящей магии. Потому что это был не просто акт ради акта, не какой-то сексорцизм или промискуэтет, а настоящий акт любви, который был сильнее любой магии.

– Каролина, ты особенная, – мы лежали обнажённые, накрытые простынёй. Я распласталась у него на груди, совершенно не желая оттуда когда-либо слезать.

– Ты говоришь это всем девушкам? – рассмеялась я, вспомнив о Мире. Я никогда не спрашивала, как долго они были вместе и любили ли друг друга.

– Нет. Мою прошлую девушку ты уничтожила, – рассмеялся он. – А между нами там не было любви. По крайней мере, с моей стороны. Что было у Миры, я так и не понял.

– Исчерпывающе, – усмехнулась я. – А почему вы вообще были вместе?

– Потому, что я не знал, что такое «любовь». Потому что так было надо. Маме, обществу, окружающим… Нашей секте, – он поморщился и покачал головой. – Но это всё не важно. Важно то, что я люблю тебя, Лина, а всё остальное не важно.

– И я люблю тебя, Брендон. И я надеюсь, что это чувство будет с нами, если не вечность, то очень долго.

Так случилось, что я никогда не была максималисткой. Я не была даже уверена, что проживу целую вечность, что уж говорить о моей любви.

Но сейчас я не представляла жизни без этого человека. И просто не хотела быть без него. Я знала, что справлюсь, но без него будет не так сладко, не так вкусно, и вообще просто не так.

Вот она настоящая влюблённость, от которой ты сначала теряешь всё, а потом приобретаешь себя настоящего вместе с любовью к этому человеку.

Брендон

Это было очень выматывающее приключение. Сначала я пошёл против тех, кого считал семьёй, а затем обрёл новую, настоящую, при этом случайно разрушив старую. Да, я предал их, но я понимал, что те вещи, которые они творили – неправильные.

Они хотели устроить настоящий переворот, но не только в волшебном мире. Во всём. Они хотели поработить не-волшебников, а я долгое время плыл по течению, не зная, что мне делать.

А затем я встретил Каролину и всё мгновенно изменилось.

Я не хотел, но постепенно менялся. Я старался держаться подальше, но ничего не выходило: меня словно магнитом тянуло к ней. Я не хотел разрушать её жизнь, она итак многого натерпелась. Я хотел, чтобы она была счастлива.

Как иронично. Лина разрушила мою жизнь, встряхнула, вынесла всё то плохое, что отравляло меня и заставила меняться. Я сам, долгое время шёл к ней, искал себя, думал, как вырваться из оков Альцины.

И в итоге я сознался обо всём. И тогда она спасла меня. Снова.

И вот теперь она наглым образом перебралась в мою постель. Спит подле меня, свернувшись калачиком, а я защищаю её сон, потому что не могу иначе. Люблю её.

– Доброе утро, наследница Добровольских, – на неё упал луч солнца, и я решил разбудить её раньше, чем это сделает солнечный свет.

Она поморщилась и проснулась.

– Может, мы выделим тебе кабинет? – усмехнулся я. – Где ты сможешь спать, как настоящий ректор.

– Зачем? Мне комфортно и в этой комнате. Дай мне почувствовать себя настоящей студенткой, а не девочкой, у которой вечно есть какие-то обязанности, о которых я уже просто не хочу знать, – пробурчала она.

– Сицилия же взяла на себя почти всё, чтобы ты немного отдохнула, – она открыла глаза, а я не смог удержаться и поцеловал её в губы.

– А Ярослава ищет мою пра-пра-пра и ещё несколько раз пра бабушку. Но я уверена, что она либо не найдёт её, либо той нет в живых. В любом случае, – Лина пожала плечами, сев на кровати, и я невольно залюбовался её шёлковой ночнушкой, – следующие пять лет я планирую быть только студенткой, попутно корректируя проблемы образования со стороны студента.

– Только не будь слишком строгой к ученикам, которым хочется насладиться своей молодостью, – хмыкнул я. – Я знаю, насколько строгой и насколько разрушительной ты, порой, бываешь.

– Ой, брось, – отмахнулась она. – Обычно в таких случаях говорят, только не подстраивай правила под себя, не делай поблажек себе, как студенту.

– Ты не похожа на ту, кто будет делать поблажку. Ты очень рассудительна и умна. Я думаю, жизнь вдали от магии пошла тебе на пользу, – нежно прикоснулся к её волосам и поправил причёску, убрав выбившийся локон за ухо.

Она смутилась, позволив чувствам взять верх. И, всё же, она такая милая!

– Ты хотел сказать «рассудительна, несмотря на свой возраст»? – она пихнулась, а я прекрасно понимал, что она просто дразнилась.

– Я думаю, что от этого стереотипа давно пора отказаться. В конце концов, это ты владеешь магией разрушения. Ты так легко совладала с этим артефактом, словно была рождена для этого, – она нахмурилась, услышав это.

– Рождена… а что если…

В этот момент в нашу спальню открылась дверь и нас так вредно прервали:

– Ну, что, голубки, вы уже нанежились? – Мерлин запрыгнул к нам на кровать, бросив на меня злой взгляд. – Я всё ещё не в восторге, что ты начал меня понимать.

– Ну, уж прости. Так действует магия доверия, – рассмеялся я, погладив Лину, а не кота. Тот прищурился, потому что ожидал другого отношения.

– Радуйся, Мерлин, такие чары можно провести только с одним человеком. И, обычно с возлюбленным, – теперь она потянулась к моим губам.

Мы слились в нежном поцелуе, полностью отдавшись друг другу.

– Ой, ну не при мне же! Оставьте свои телячьи нежности! Фу! – буркнул Мерлин. – Лучше б с Конкордией провели обряд… – поймав злой взгляд своей хозяйки, кот мгновенно поправился: – ну ладно, ладно. С Сицилией! С ней хоть поговорить можно! Об интересных вещах! Или лучше даже с Ярославой – она хотя бы кормит вкусняшками!

– Ты же особо не чувствуешь вкуса еды, – вновь удивился я.

Мерлин закатил глаза и покачал головой:

– Вот, ведь, ничего не понимаете, а! Для эстетики, дураки! В общем, Каролина, у Сицилии сегодня выходной, она просила тебе передать, чтобы ты заглянула в кабинет ректора и всё подписала. Они с Рейвом сегодня отбыли в деревню. Чёрт его знает, что они будут там делать, но вернутся завтра, – Мерлин показательно спрыгнул с кровати и пошёл в сторону двери, виляя задницей. – То же мне гонца нашли, – при этом он не забывал ворчать.

– Я же говорила! – взвизгнула Лина, когда за ним закрылась дверь.

– Ты же говорила, – согласился я, обняв её и прижав к себе.

Я чувствовал себя бесконечно счастливым.

Каролина

Как я и думала, Рейв и Сицилия в итоге восстановили свои отношения, а я лишь в лишний раз убедилась в том, что любовь преодолеет любые трудности, даже обиды, расставания и войну.

Вот только в «суждено быть вместе» я не верила. Я лишь знала, что если двое хотят быть вместе, они будут. Они будут меняться ради друг друга, подстраиваться под друг друга, но рано или поздно придут к общему счастью.

После битвы за правду очень многое изменилось. Я постепенно осваивалась в роли ректора, стараясь принимать только правильные решения. Сицилия в этом мне помогала. Я училась не так рьяно, позволив себе быть обычной ученицей и на не нравившихся мне предметах, я даже позволяла себе получать не высшие баллы.

– Добровольская, старались бы вы лучше, – сказал мне как-то преподаватель Травничества.

– Я в первую очередь обычная студентка, человек, а не Добровольская. Если я разрушила предателей, то это не делает меня особенной. Я просто справилась со всем этим куда лучше, чем моя мама. Это не делает меня талантливее Абигейл. Рядом со мной просто были мои близкие, – честно заявила я. – Травничество мне не давалась ещё с первого курса, и я умирала, пытаясь прыгнуть выше своей головы. Сейчас я буду справляться по мере возможности, – заявила я, а затем пафосно ушла из кабинета.

Мне больше не нужно было говорить странные словечки, чтобы меня заметили. Сейчас я хотела, чтобы меня, напротив, не замечали. Я пыталась литься с толпой и пыталась найти не только себя, но и своё призвание. То, что мне бы нравилось чуть больше, чем учёба.