Андрей Шевченко - Не жизнь, а сказка

— Да, ты что, государь! Чур, меня от таких женихов! Один — варвар бестолковый, другой — страшила зеленая! А рыцарь — благородных кровей. Да и кормить легче…

— Зато люди они хорошие. Ну, не желаешь, не надо! Ступай себе, разберусь я с твоими дырками.

— А, может, отдашь Людвига? — уже уходя, спросил Миодов.

— А на кол? — ласково осведомился Горох.

Контрпредложение возымело действие — боярин умчался из царских покоев, даже не прихрамывая. Горох, тяжко вздохнув, отложил недоструганную деревяшку и отправился на поиски Ивана и его друзей. Искать долго не пришлось — достаточно было пойти в ту сторону, откуда раздавался шум и громкий разговор. Как и следовало ожидать, четверка богатырей обособилась возле винного погреба, взяв в плен несколько бочек свежего пива.

Двое дворовых издалека и с почтением глазели, как зеленокожий тролль одним махом опустошил приличных размеров ковш.

— С тебя монета, — сказал один другому, — я же говорил, что он залпом выпьет!

— Спорим, что второй ковш залпом не осилит?

— Осилит, — за спинами дворовых сказал царь, — и даже третий!

Работники тут же забыли о зрелище и поспешили заняться неотложными делами. Горох подошёл к четверке богатырей — те настолько увлеклись приведением пивных бочек в изначально-пустое состояние, что совершенно не замечали присутствия самодержца.

— Вы зачем вчера дырок во дворе боярина Миодова наделали?

Иван-дурак и Людвиг Железный, взглянув на хмурую физиономию государя (обычно именно это и величают царственным выражением), втянули головы в плечи. Тролль протянул ручищу к ковшу, чтобы предложить царю пивка.

— А тебе что за печаль? Иди своей дорогой! — буркнул Конан, не оборачиваясь. — Грыст, соблюдай очередь! Куда второй раз за ковшом полез?

— Тупой? Понимай нет? Зад большой башка стоит! — на тарабарском сказал тролль, выразительно показывая варвару глазами на стоящего позади царя.

— Это у тебя в заду большая башка! — оскорбился варвар.

— Тьфу! — от души плюнул Грыст. — Обернись!

Иван и Людвиг хихикнули. Конан обернулся и понял, что послал не кого иного, как самодержца, но ничуть не смутился. У киммерийцев демократия и говорить можно всё, что пожелаешь, кому угодно. Правда, за это могут и навалять, поэтому суровые северные варвары больше молчат…

— А, привет, твоё величество! Садись, выпьем, поболтаем…

— Ну, нахал! — удивился Горох и уселся на колоду для рубки дров.

Ему тут же поднесли ковш, из которого царь сделал несколько глотков и передал посудину Людвигу.

— Ну, так кто-нибудь объяснит мне, зачем вы у Миодова дыр во дворе наделали? Он, между прочим, чуть не убился утром. Требовал с меня за это виру.

— Во, дает! — изумился Иван. — Виру у царя?

— Ага. Говорит, отдай, мол, рыцаря, я его оженю на дочери своей. Да, вы её знаете — Настасья! Вы же её вчера видели.

Рыжий Людвиг поперхнулся пивом и вскочил на ноги.

— Так! Интересно, кузнец починил мои доспехи? Пойду, потороплю, мне ехать срочно надо!

— Ты же ему только сегодня утром отдал, — рассудительно сказал Иван-дурак, — значит, не готовы. А чего это ты засобирался? Вроде, только что никуда не торопился.

— Я тебе позже расскажу, — пообещал Людвиг, уже убегая к кузнице.

Конан широко улыбнулся и крикнул ему вслед:

— Слабак! Испугался девки большой!

Царь, сделав нейтральное выражение лица, продолжил рассказ, словно его и не прерывали:

— А я боярину и говорю, мол, девица твоя по всем статям Конану подходит. Он большой, она тоже. Дети будут богатырями…

Киммериец вытаращился на Гороха, задумчиво почесал нос и сказал:

— Пойду-ка я, погляжу, что с Людвиговыми доспехами. Он же бестолковый, сам кузнецу объяснить не сумеет. А скоро ехать надо…

Тролль было рассмеялся при виде спешащего варвара, но его улыбка быстро завяла.

— … ну, и что, что страшновата невеста? Грыст наш тоже не красавец, чего уж кривить душой. Вот, думаю, пара подходящая получится! О чём боярину и сказал.

Зеленокожий великан стал салатового цвета — надо понимать, побледнел, вскочил, опрокинув ковш с пивом, и бросился вслед за товарищами. Иван-дурак чуть ли не катался от смеха.

— Ой, батя, развеселил! Умеешь ведь шутить!

— Не пойму, ты-то чего смеёшься? Какие шутки? Миодов наотрез отказался от моих предложений! Тогда я и подумал, а почему бы тебя на Настасье не оженить? А чего, ты про Василису всё равно забыл — искать её и не думаешь. А Наська — девка хоть и немаленькая, да страшненькая, но всё ж боярского роду. Миодов, как услышал мои слова…

Иван, как услышал эти слова, рванул в сторону кузни с полной спринтерской скоростью. Даже знаменитейшие американско-негритянские бегуны не смогли бы его догнать. Конечно, не смогли бы, ведь это не над ними нависла угроза женитьбы на боярской дочке. Вот он, секрет скорости — надо бы тренерам наших спринтеров этот способ на заметку взять.

Горох усмехнулся — как удачно сегодня боярин заявился. Царь, честно говоря, уже изрядно утомился выслушивать жалобы горожан на проделки непутёвого сына и его друзей. Да и дружина в полном составе привыкла прятаться по углам, когда на горизонте появлялась богатырская четверка — не ровен час, на поединок вызовут. Отказаться, вроде как, воинская честь не позволяет, а результат поединка заранее известен: шею намнут. Поскольку дружинники предпочитали иметь свои шеи ненамятыми, они весьма преуспели в искусстве пряток. Вот и сейчас, в царском дворе не видно ни единого стражника. Воевода Сполох — Красный нос, тоже ежедневно одолевал царя просьбами услать подальше заезжих богатырей. Ваня пока один был — половину дружины перебил, тренируясь воевать Кощея, а уж когда четверо…

Но нельзя же сказать "убирайтесь" героям Ратного поля! А они, без сомнения, герои — далеко не каждый богатырь может похвастаться тем, что бился с самим Кощеем! Даже Илья Муромец! А Ванька, хоть и непутёвый вдоль и поперёк, даже дважды дрался со злобным скелетом! Кое-кто из бояр сомневался, что Иван-дурак выбил два зуба Бессмертному — мол, приврал, но даже им пришлось поверить в то, что Кощею наваляли на Ратном поле — уж Варя придумывать не стала бы. И всё-таки, ратные подвиги — это одно, а шалопайство в мирное время — совсем другое.

Вот почему Горох так обрадовался, когда Миодов стал домогаться руки Людвига для своей дочери. Идея, пришедшая ему в светлую, царскую голову была проста и незатейлива, однако, оказалась вполне действенна.

— Надо бы поглядеть, куда они подались, — проворчал себе под нос Горох, — а то ведь уедут, не дождавшись отеческого благословения.