Маргит Сандему - Преисподняя

— Она может остаться здесь? — тихо спросила Суль. — Я не знаю другого места на земле, где за ней могли бы лучше присматривать. Хотя, возможно, мне от этого легче не станет. Но время не терпит.

Они удивленно взглянули на нее.

— Но что же мы стоим! — засуетилась Силье. — Сядем у печки! Расскажи нам все по порядку.

— Она может остаться здесь?

— Ты же знаешь сама, — ответил Тенгель. — Но теперь мы хотим услышать, что же было с тобой.

— Сначала я что-нибудь поем, — сказала Суль. — Я уже забыла вкус еды.

— О, дорогая моя, — сказала Силье и поспешила на кухню. — Что ест малышка?

— Молоко… все что угодно…

Немного утолив голод и накормив коня, Суль принялась рассказывать, удобно откинувшись на покрытую овчиной спинку скамьи. Спящую Сунниву положили в старую колыбель Аре.

— Меня разыскивают, — устало произнесла Суль, — они напали на мой след. Поэтому я и привезла малышку сюда. Я сделала это заботясь прежде всего о ней.

Лицо Тенгеля было непроницаемым.

— Может быть, ты расскажешь все по порядку?

— Хорошо. По дороге я встретила того мужчину, о котором я говорила тебе, Тенгель. Помнишь?

— Да, да. Тот единственный, кто может дать тебе счастье и покой.

Суль горько усмехнулась.

— Благодарю, я и в самом деле так счастлива! Во всяком случае это он — отец Суннивы. Чтобы ему сгореть в преисподней!

— Так значит, он мертв? — тихо спросил Тенгель.

— Да. Я убила его. И он умирал медленной смертью. Я никогда не чувствовала такой ненависти, отец! И я наслаждалась этим!

— Суль! — испуганно произнесла Силье. — Не надо! Все-таки он отец твоего ребенка!

Суль обернулась к ней.

— Да. И из-за него я чувствую к дочери только глубокую, невыносимую нежность, любить же ее я не могу. Он стал моим смертным приговором. Кто-то обнаружил его труп, кто-то вспомнил, что видел нас в трактире. И тогда все поняли, что он был с «ведьмой с кошачьими глазами», на которую так долго охотился судья.

— Но почему ты убила его, Суль? — жалобно спросила Силье.

— Потому что тот единственный мужчина, которого, как я думала, я люблю, носил имя, которое больше всего на свете ненавистно мне! — резко ответила она. — Его звали Хемминг Фогдеубийца!

Тенгель подскочил на месте.

— Что?!..

Силье прижала ладонь ко рту.

— О, нет, Суль, скажи, что это неправда!

— Это правда.

— Да, я вижу, что это так. Девочка похожа на Хемминга! О, какое несчастье!

Тенгель был в бешеной ярости.

— Этот дьявол снова встретился на нашем пути! Принес несчастье в наш дом! Но тебя он не уничтожил, Суль, ему это не удалось!

Он взял ее за руку, притянул ее к себе.

— Ты дочь моей сестры, и я люблю тебя как свое собственное дитя. Неужели злой дух Людей Льда в конце концов приведет тебя к гибели? Этого не должно произойти, Суль!

— Нет, я не собираюсь лезть, словно ягненок, в волчью пасть, — сказала Суль, и по щекам ее бежали слезы. — Я решила сбежать в Швецию. Но сначала мне нужно было пристроить Сунниву.

При мысли, что ей предстоит воспитывать маленького ребенка, у Силье возникло чувство усталости. В ее-то возрасте! Но она без всяких колебаний решила взять на себя эту заботу.

— Мы позаботимся о Сунниве, не беспокойся, — сказала она. — Мы все в Линде-аллее и в Гростенсхольме будем присматривать за ней. Но ты еще не все рассказала. Где ты была все это время?

Тенгель и Силье опять сели.

— Да, убив Хемминга, я поехала дальше, к шведо-финнам. Я долго искала их, и все-таки нашла. Они живут небольшими группами в дремучих лесах — и до самой весны они относились ко мне с подозрительностью. Они говорили на своем языке, мы не понимали друг друга. Но потом они меня приняли. Я жила у них и нашла среди них людей, владеющих колдовским искусством.

Суль остановилась, чтобы перевести дух.

— Но меня прогнали из-за того, что я ждала ребенка. Они хотели даже выставить меня к позорному столбу. Они боялись также и моих колдовских способностей, потому что я умела больше, чем они, и я… я прибегла к колдовству против одного человека, который мне не нравился. — Прикусив губу, она продолжала: — Далеко не все были такими же недружелюбными, как он, но никто из них не смог бы защитить меня от властей. Поэтому я и сбежала оттуда и с тех пор жила одна с ребенком в затерянной в лесах избушке. Я питалась тем, что давала мне природа, а ребенок сосал грудь. Но потом настала зима, и мне не осталось ничего иного, как приехать сюда, хотя это и опасно. Коня больше нечем стало кормить, а отправляться с маленьким ребенком в Швецию я не решилась.

— Конечно, нет, — сказала Силье.

— К востоку от Осло я зашла в один крестьянский дом, чтобы попросить молока. Мне нельзя было это делать! Меня узнали. Ведь я не могла спрятать свои глаза, — с сожалением произнесла она. — И я поскакала дальше, но судью уже оповестили. Солдаты погнались за мной, но мне удалось перехитрить их. И вот я здесь. Но они скоро обнаружат, где я. Рано утром я исчезну.

— Нет ли поблизости пустующего хозяйства, где она могла бы спрятаться? — спросил Тенгель у Силье.

— Насколько мне известно, — ответила Силье, немного подумав, — все дома заняты. Но и это не выход: рано или поздно ее все равно найдут. Единственное спасение — Швеция!

— Я знаю, — сказала Суль, — но я так устала…

Было ясно, что она говорит не о физической усталости.

Эту ночь она провела дома. Она лежала в темноте и думала. Швеция… Что ждет ее там? Новый скандал, новые разочарования. У нее ничего, ничего в жизни не оставалось. Кроме одного.

Ненависти к Хеммингу Фогдеубийце. Ненависть стала ее второй натурой, ведь Хемминг отнял у Суль ее экстатические блоксбергские переживания. После встречи с ним она не осмеливалась снова предпринять путешествие в Блоксберг из боязни встретиться там с ним.

Правда одна старая финка, опытная в этих делах, сказала ей на своем певучем шведском языке:

— Попробуй еще раз! Никогда в жизни ты не увидишь в Блоксберге этого человека! Властитель тьмы не откажет тому, кто домогается его!

В конце концов она решилась на это. Во время своей жизни с ребенком в избушке, она однажды намазалась мазью — и пережила в точности такое же путешествие, как в прежние дни. Старуха-финка оказалась права: в образе Сатаны не было никаких следов от Хемминга Фогдеубийцы — и Сатана подарил ей великолепную ночь. Он был темен, прекрасен и демоничен. И его образ не был искаженной картинкой из детских воспоминаний.

Суль не понимала, что ее пламенные видения и фантастические образы были вызваны действием трех трав. Для нее эта мазь была лишь магическим средством, ключом от преисподней. Она не знала, что это травы вызывают у нее галлюцинации. Ночная тень показывала ей гротескные, кошмарные картины Блоксберга, а черная белена давала ощущение безумной скачки над морем и над сушей. Каждая из этих трав при употреблении в пищу была смертельным ядом, но смешанные в правильной пропорции в виде мази, они вызывали сильные чувствительные переживания, а потом — сильнейшую головную боль. Ведьмы знали, в каких пропорциях их нужно смешивать. Малейшая передозировка одной из трав приводила к устрашающим искажениям сознания или к смерти. Но не об этом думала Суль, видя саму себя в своих чувственных снах в объятиях демона, являющегося плодом ее собственной тоски и фантазии.