Я один вижу подсказки 5 - Никита Красавин

меня отвлечься. Я отвернулся, будто пытаясь найти безопасную тему. Мой взгляд упал на кровать, и я, решив разбавить напряжение, в шутку спросил:

– У тебя тут одна кровать? А где же я буду спать?

Она широко улыбнулась, демонстрируя свои ровные, красивые зубы.

– А ты догадайся. Ты ведь у нас такой умный!

Лейла сняла куртку и бросила её на спинку стула. Затем, словно невзначай, нагнулась, расстегнула сапоги и аккуратно поставила их в угол. Я замер, наблюдая, как она снимает штаны, оставшись в лёгкой майке и нижнем белье.

Мои губы словно застыли, а мысли на мгновение спутались. Какие эмоции мне сейчас показать?

Правильно ли это?

Этот вопрос мелькнул в голове, но задержался там лишь на мгновение, уступив месту чему-то более решительному. И вправду, я холостой, молодой парень. Что меня может остановить?

– Ух, какая же ты гостеприимная!

Глава 18 – Третья дверь

Ту-дух.

Утро началось с грохота. Как будто что-то упало.

Я открыл глаза и уставился на незнакомый белый потолок. Сон остался где-то далеко. В голове крутилась только одна мысль: «Нужно идти!»

С Лейлой не возникло проблем. Она спокойно наблюдала, как я натягивал сапоги. Быстро попрощавшись, я хлопнул дверью и спустился вниз.

А что?

Наши отношения стали ещё запутаннее.

Говорить о них – только сильнее запутываться.

В любом случае и я, и она сосредоточены на своих целях. Каждый боится, что его будут тормозить.

С такими мыслями я заметил карету. Их много проезжало по улицам. Достаточно было поднять руку, чтобы одна остановилась.

– Куда едем?

– За город, в поместье Некрасовых.

– Далеко же... – сначала он хотел отказаться, но пара рублей быстро изменила его мнение. Ведь столько он за весь день не заработал бы.

Цок. Цок.

...

Когда я открыл дверь, поместье встретило меня как поле боя. Нет, скорее как адское пекло. Люди метались туда-сюда, что-то кричали, некоторые откровенно выли.

– Его же ночью не было! А если он... лежит где-то в канаве? У нас сын-то безбожник! – голос матери звенел от тревоги.

Эх, если бы она знала, сколько раз в день мне приходится обращаться к Богу с просьбами уменьшить «уровень сложности» моей жизни... Она бы не считала меня безбожником, а наоборот, праведным верующим.

Ворвавшись в дом с грохотом, я хлопнул дверью.

– Я пришёл...

Все взгляды за обеденным столом обратились на меня.

– А что это вы притихли?

Только что же шумели. А теперь тишина, как будто привидение увидели.

– Ты живой...

– Конечно, живой. С чего бы мне быть мёртвым?

Следующие пятнадцать минут прошли как ураган. Мать была искренне взбешена, а отец, напротив, спокойно читал газету. Ему вроде бы и не было всё равно, но он считал меня взрослым. И это уже радовало.

– Хорошо, давайте все выдохнем, – сказал я, стараясь успокоить всех. – В банке действительно произошло ВЕ-ЛИ-КОЕ ограбление. Но закрепим эту мысль: моей жизни там ничего не угрожало. Да и вообще никому.

Это была ложь. Только ложь во благо.

– Более того, всё, что произошло, – «во благо» нашей семьи, – добавил я с ноткой торжественности. – У меня была аудиенция с императором.

Я достал из пространственного куба секретный указ и передал его отцу.

– Нам дали официальную миссию. На север. Осваивать земли. Всё законно.

Мать почти ничего из этого не восприняла всерьёз. Единственное, что её действительно интересовало, был вопрос:

– А где ты пропадал ночью?

На это у меня тоже было заготовлено объяснение.

– Было слишком поздно, чтобы возвращаться, – ответил я спокойно. – Никакой кучер не повёз бы меня сюда ночью. Поэтому остался у друга. Всё-таки в Петербурге у меня есть пара знакомых, которые могли бы меня приютить. Верно?

Голос звучал ровно, уверенно. Фокус в том, что таких друзей у меня не было. Оба родителя знали это. Но, похоже, предпочли проигнорировать очевидное. Их мысли уже были заняты совсем другим.

– Хорошо, сын, – наконец произнёс отец, задумчиво рассматривая указ. – Ты проделал отличную работу.

Его явно обрадовал новый документ. Ещё больше его порадовало приглашение в Академию.

– Однако не забывай об Академии.

– Не волнуйся. О ней я не забываю ни на секунду.

Мы поговорили ещё немного о предстоящем переезде, скором приезде моей младшей сестры и о возможных нападениях – как сейчас, так и в пути. После этого я поднялся в свою спальню.

Закрыв дверь, подумал: не хватает только таблички с надписью «Не беспокоить по пустякам!».

Мне действительно хотелось побыть одному, обдумать планы и, главное, принять важные для себя решения.

Не совру, если скажу, что все эти социальные связи меня изматывают.

Я не понимаю людей, которые способны быть гиперактивными всю жизнь, которые обожают общение и сходят по нему с ума. Взаимоотношения с людьми – это сложно.

Мне бы лучше остаться дома: прочитать пару книг, изучить новый язык. Всё это кажется куда более привлекательным, чем бесконечное мельтешение и суета. Неудивительно, что в последнее время я так сильно устаю.

С этими мыслями я медленно опустился на кровать, облокотившись о стену. Подложив под спину подушку, оглядел комнату. Она уже была убрана: никаких рассыпанных иероглифов, только аккуратная стопка на столе.

Хм... Что же делать?

Каждый чего-то ждёт от меня. И эти ожидания меня раздражают. Как будто я стал узником, прикованным к чужим требованиям, вынужденным следовать их воле, а не своим желаниям. Это неправильно.

Академия. Академия. Академия.

Все вокруг только о ней и говорят. Все чего-то требуют, строят свои планы. Они будто сошли с ума. Сколько людей, столько мнений. Просто толпа помешанных.

И вот в этом хаосе мне нравится осознанность. На первый взгляд, кажется, что она нужна только для отдыха, чтобы успокоиться и переключиться на работу. Но это не так.

Осознанность – это умение смотреть на себя со стороны. Без эмоций. Точно так же, как ты оцениваешь других.

И задать себе вопрос: что делает этот человек? Куда он движется? И тогда всплывают истинные чувства и эмоции. Без чужого мнения, которое, извините за выражение, тебе «насали в уши».

Передо мной лежали два билета. Один белый – то самое приглашение. Второй бронзовый.