Магия драконов (СИ) - Петриков Денис Юрьевич

— Всё к лучшему. Мы одобряем чужой выбор и ни к чему не смеем вас принуждать, — не понимая, за что благодарит и за что извиняется гостья, дипломатично произнёс я общие фразы.

Девушка подняла на меня пронзительный взгляд светло-карих глаз. Без труда его выдержав, я приветливо улыбнулся, подумав, что адресок всё же стоит стрельнуть. В следующую секунду произошло странное. Низко поклонившись, гостья всхлипнула, из глаз её брызнули слёзы. Развернувшись, она стрелой выскочила в дверь.

— Я сделал что-то неправильно? — уставившись на Лютика, растерянно спросил я.

В этот момент к нам подъехала Лика. Протянув мне коробку с револьвером, она очень серьёзно произнесла:

— Сейчас не могло быть чего-то правильного или неправильного. Но как мужчина ты повел себя уверенно и достойно. На мой взгляд, конечно, — замявшись, добавила она.

— Так кто это был? — опередив меня, задал вопрос эльф.

— Маргарита Нито — адамантовый авантюрист города Флаенбурга, — удручённо вздохнув, ответила ему Лика.

***

Порхо Он Тора тащили по сырому плохо освещённому коридору. Тюремщики испытывали с перемещением узника некоторые сложности, ведь будучи высоченным чернокожим островитянином, Порхо весил более ста двадцати килограмм. При этом большую часть его веса составляли хорошо тренированные мышцы.

Из-за присущей жителям Парга удивительной телесной крепости, его мучители регулярно сталкивались с разного рода трудностями. Сначала, когда их арестовывали, точнее с боем брали в портовой таверне, возникла проблема собственно «взять». И это при том, что капитан и его команда толком не сопротивлялись. Так, влупили пару затрещин особо обнаглевшим индивидам, после чего те уже не сумели подняться. Далее, когда их транспортировали в столицу, лошади не смогли сдвинуть телеги с установленными на них клетями. Пришлось пересаживать часть арестованных в ещё одну телегу. А после проблемы возникли конкретно с Порхо, когда на допросе его били и калечили, пытаясь выбить удивительной абсурдности признания. Хотя начиналось всё относительно культурно.

В столичной тюрьме капитана первым делом обвинили в контрабанде, на что он, загривком почувствовав, что дела плохи, осторожно заметил, что морская торговля не обходится без контрабанды в принципе. И что за контрабанду уплачены все необходимые взятки, а местный барон давно получил свой куш и уже отстегнул кому надо в столице.

Такой ответ ввёл следователей в откровенный ступор. Заявив, что «во всём разберутся», они перешли к следующему обвинению, а именно, к найденным на борту корабля ядам и наркотикам.

Яды и наркотики действительно имелись, однако, не в том количестве, чтобы в здравом уме обвинять в их транспортировке. Дело в том, что любой чернокожий мужчина островов Парга — в первую очередь бесстрашный воин и уже после торговец или моряк. А воину положено иметь при себе наносимые на оружие яды и дающие бесстрашие препараты. Вот только предназначены они не для продажи на берег, а на случай столкновения с кровожадными Сатурскими пиратами или с какой другой морской швалью.

Но и здесь сообразительный капитан не сплоховал, а дипломатично поинтересовался, знают ли следователи Леграмские законы, по которым, так между делом, морское судно является территорией чужого государства. И пока что-то из него не вынесено на берег, не их милейшее дело есть оно на борту или нет.

Следователям ответ Порхо не понравился, однако, они его проглотили, перейдя к следующей части обвинений: якобы он и его команда шпионили в пользу Лиги.

Обвинение, строго говоря, нелепое.

Капитан продолжил оборону, используя верных союзников — логику и здравый смысл. Первым делом он спросил, знают ли Ленграмские чиновники политическую и экономическую географию и, если да, то представляют ли где островное государство Парга находится? Ну а если представляют, то пусть ответят, на хрена ему сдались Ленграмские секреты? В виде завершающего аргумента он захотел узнать, что такого они могут передать Лиге, чего она не способна добыть сама?

После этих, разумных в общем-то вопросов, Порхо в первый раз ударили. Плечистый ленграмский дознаватель ушиб об его широкую скулу свой кулак. Более такой ошибки он не повторял и бил исключительно в латной перчатке.

Убедившись, что ответные аргументы внесены, следователи потребовали не отпираться. По их словам, один из членов команды во всём признался и уже подписал необходимые следствию документы.

Собственно, на этом моменте капитан понял, что угодил в большую беду. И не только он сам, но и его немногочисленная команда.

Далее же начался откровенный сюр.

Глядя на напряжённое лицо чернокожего капитана, довольные ленграмские чиновники перешли к следующей части обвинений, а именно, к порче ленграмского генетического фонда.

Порхо, честно говоря, даже не сразу понял, что имеется в виду. Ему великодушно объяснили. Оказывается, несколько членов команды успели посетить портовый бордель, воспользовавшись услугами местных проституток. То-есть, по мнению следователей, вступили в половую связь с представителями высшей магической расы. Подобное, по новым законам Ленграма, недопустимо, так как чернокожие островитяне не владеющие магией — низший вид. И если вдруг от такой связи родятся дети — они будут преступным плодом, подрывающим магический генотип.

Услышав подобное обвинение, капитан растерялся настолько, что даже забыл о своём поломанном носе. Самым же глупым в обвинении ему казалось то, что именно островные традиции предписывали не иметь детей от чужестранок. Но не из-за каких-то там непонятных «рас», а из-за того, что достойный воин, зачав ребёнка, должен позаботиться о нём, воспитав хорошую мать или бесстрашного мужчину. При этом дураку ясно, что в портовые бордели ходят за чем угодно, но только не ради заделать детей.

Озвучить свои аргументы Порхо не успел. Обвинения, как и разговоры, закончились. Начались требования. Требовали всего две подписи. Одну на письменном признании во всех грехах этого мира, другую на документе о добровольной передаче корабля в собственность ленграмских властей. И что, якобы, стоит лишь ему эти подписи поставить, как всех их освободят и посадят на ближайшее, идущее до островов судно.

Имелась у жителей Парга одна фатальная слабость. Они были добрыми и даже наивными людьми. Настолько, что порой с опозданием соображали, что им целенаправленно желают зла. Вот и капитан, до последнего думал, что произошла какая-то ошибка.

С другой стороны, во всё том же Парге, к капитанам судов предъявляли особое требование — хорошая сообразительность. Порхо этому требованию соответствовал.

Как человек неглупый, капитан немедленно сообразил, что, стоит ему бумаги подписать, в самом лучшем случае всех их сгноят на каторге. В худшем, они не проживут и недели.

Увы, но как вскоре выяснилось, коленными суставами и пальцами на руках он пожертвовал зря. Участь его и команды уже определили, и она не зависела от поставленных на бумаге закорючек.

Дотащив узника до камеры, тюремщики отомкнули решетчатую дверь и бросили тяжёлое тело на слой подгнившей соломы. Раздражённо пнув пленника, один из конвоиров зло произнёс:

— Одно радует, это место вы покинете в виде дерьма. В виде дерьма… — хохотнул он. — То есть, суть не изменится, а таскать легче!

Довольный своей шуткой, тюремщик вышел из камеры, после чего запер решётчатую дверь. Оценить чужой юмор капитан не сумел. Стоило телу упасть на солому, как сознание его покинуло.

***

Очнулся Порхо в довольно странном состоянии. С одной стороны, ему было очень плохо, с другой, вроде бы ничего не болело. Но вот сознание прояснилось и он понял, что боли настолько много, что она воспринимается как общий фон.

Темнота вокруг царила непроглядная. Попытавшись приподняться, чернокожий мужчина застонал и обессиленно опустился на подстилку.

— Капитан? Капитан, ты как? — настойчиво поинтересовались откуда-то сбоку.

— Плохо… — пролепетал Порхо и не узнал своего голоса.