Джордж Локхард - Тени и пыль

Дракон не казался огромным — его могучее тело было сложено столь гармонично, что размеры скрадывались. Черты, присущие и птице, и зверю, соединялись в нем с бесконечным совершенством; стремительный и грозный, изящный и начисто лишенный «массивности» крупных животных, серебристо-черный дракон чем-то напоминал сразу и сокола, и пантеру, хотя его полупрозрачные крылья, застывшие во льду, выглядели как увеличенная в сотню раз копия крылышек Фокси, а граненая клиновидная голова с прямыми, устремленными назад рогами, будто сошла с иллюстрации к рыцарскому роману.

Как один взгляд на кошку моментально выдает хищника, так и дракон — даже неподвижный — поражал невероятной, и в то же время смертоносной грацией. Черные и серебряные чешуйки бежали вдоль шеи, по груди, переплетались на боках, за крыльями до самого хвоста. Серебряные сверкали в электрических лучах как маленькие зеркальца, а черные совсем не блестели, и узор создавал фантастическую картину, будто полностью черный дракон облачился в зеркальную облегающую кольчугу из полированной стали. Впечатление усиливалось сотнями конических серебристых шипов, гребнем бежавших вдоль драконьей спины, сверкавших металлом на каждом суставе и кончике хвоста, изящной гребенкой украшавших надбровные дуги и челюсти.

Вдоль задней стороны лап, как бахрома, тянулись серебряные волосы. Такие же, но гораздо длиннее, образовывали роскошную гладкую гриву, сейчас вмерзшую в лед, а раньше ниспадавшую с мускулистой шеи, как у сказочного единорога. Тело дракона пронизывала мощь и гармония. Крылатый был столь прекрасен, что Чипу и Гайке потребовалось немало времени, чтобы опомниться.

— Может, он синтет, как Курган? — робко предположил Чип. — Или вообще робот…

Гаечка тихонько вздохнула.

— Вряд ли, Чипка. Слишком уж он… прекрасен. Это не дракон, я уверена.

— А кто?! — опешил Чип.

— Ну… — мышка с легким смущением опустила глаза. — Драконесса…

— А, — Чип фыркнул. — Понятно.

Гаечка огляделась.

— Драконесса не просто замерзла, — протянула она задумчиво. — Кто-то нашел ее в леднике и вырезал… Поверхность глыбы будто полированная, пилой так не выйдет. Нужен лазер или резак на вольфрамовой проволоке.

— Кто-то? — горько усмехнулся Чип. — Кажется, я уже знаю, зачем сюда летят люди.

Гайка встрепенулась:

— Точно!

Бурундук прекратил разглядывать драконессу и поднял голову.

— Гая, смотри! — воскликнул он, направив луч фонаря на стену пещеры. Там, на высоте трех человеческих ростов, темнела глубокая каменная ниша. Спасатели переглянулись.

— Здорово! — Гаечка подбежала к скале и попыталась забраться наверх, но зимняя одежда делала ее неуклюжей. Чип, установив фонарь на камень, не спеша приблизился.

— Посторонись, любимая, — он расстегнул комбинезон. Гайка с тревогой обернулась:

— Чипа?! Замерзнешь!

— Не так быстро, — отозвался бурундучок. Он уже разделся и стоял на льду обнаженным. — Я пушистый… — добавил он, дрожа от холода. — Давай веревку, скорее!

Гайка, закусив губу, сбросила со спины ранец и вытащила моток прочной лески. Чип перекинул его через плечо.

— Ну, поехали… — оценив рельеф камней, бурундук разбежался и прыгнул, рассчитывая уцепиться за небольшой выступ на высоте своего двойного роста. У него получилось.

Напрягая все силы, Чип подтянулся. Путь предстоял неблизкий, а скала была такой холодной, что лапки каждый раз чуть не прилипали к камням. Хрипло дыша, бурундук наметил следующую цель…

…Казалось, прошло много лет, прежде чем трясущийся от холода Чип добрался до ниши и рухнул на лед, судорожно глотая воздух. Из полубеспамятства его вывел голос любимой:

— Чипа! Чипка, очнись! Не спи! Не спи!!!

Бурундук застонал. Он совершенно не чувствовал тела, и лишь каким-то чудом нашел в себе силы подняться. Обернув леску вокруг выступающего камня, Чип сбросил моток вниз и беспомощно сполз по скале. Он уже не видел, как Гаечка ракетой взлетела на помощь.

— Глупый грызун… — глотая слезы, мышка принялась лихорадочно натягивать на замерзающего друга комбинезон. Это удалось не сразу, лапки Чипа словно одеревенели от холода, но Гаечка все же справилась и рухнула рядом, заключив бурундука в объятия. Несколько минут они лежали совсем неподвижно. Наконец, Чипа сотрясла сильная дрожь и он с трудом открыл глаза. Гайка, всхлипнув, прижалась лбом к его лбу.

— Пушистый, да? — выдавила она, плача от счастья. — Тут же минус семьдесят…

— Мы наверху? — хрипло спросил бурундук. Гайка чмокнула его в нос.

— Да, да, теперь нас не найдут!

Чип с огромным трудом сел. Его трясло.

— Ты… ничего… внизу не оставила? — выдавил он с огромным трудом. Мышка всхлипнула.

— Нет, нет, глупыш, все хорошо. Чипа… Я… — она расплакалась. Капитан беспомощно улыбнулся.

— Ты в безопасности, — сказал он хрипло. — Это главное.

Гайка вздрогнула и внезапно прижала друга к себе в жарком поцелуе. Чип счастливо зажмурился.

— Любимая… — вырвалось у него, когда Гайка разжала объятия. Мышка молча лизнула друга в нос.

— Вытяни леску, — шепнул счастливый Чип. — И больше ни звука, хорошо? Отключаем фонари и дышим через шарф. Если у людей нет теплосканеров, считай, мы спасены.

Гаечка кивнула. Подобравшись к краю ниши, она направила луч вниз и внимательно оглядела пещеру. Убедившись, что на земле ничего не осталось, быстро втянула веревку. Бросила на драконессу последний взгляд.

Фонари беззвучно погасли и тьма надвинулась вплотную. Отыскав Чипа на ощупь, Гаечка помогла ему отползти в самый дальний угол ниши и села рядом. Друзья крепко обнялись.

— Теперь только ждать… — шепнула Гайка. Чип не ответил, но мышка ощутила, как он напрягся. От нежности и любви у Гайки больно сжалось сердце.

Потянулись бесконечные минуты. Прижавшись друг к другу, спасатели постепенно согрелись, но избавиться от страха было не так-то просто, хотя Гайка всеми силами пыталась изгнать память своей местной версии. К тому времени, как абсолютный мрак прорезал далекий одинокий лучик света, ей это почти удалось…

Свет вначале показался наваждением, но Чип вздрогнул одновременно с подругой, и стало ясно — им не мерещится. Звуков пока слышно не было.

Следующие минуты показались часами. Вжавшись в скалу и подтащив ранцы поближе, спасатели обнимали друг друга, дрожа от страха и страстно желая, чтобы их не заметили. Свет вдали моргнул снова.

Затем, в полной темноте, послышался самый страшный в этом мире звук: шорох крадущихся людей. Чип зажмурился: отсутствие фонарей означало, что враги несут приборы ночного видения. Мороз в пещере стоял такой, что любой источник тепла — даже столь крохотный, как бурундук, обнявший мышку — будет сиять не хуже прожектора. Гайка все поняла одновременно с другом и судорожно к нему прижалась.