Генри Каттнер - Ярость

— Так ты говоришь, пять лет, — сказал Бен Крауелл. — Примерно так я и думал.

Человек, шагавший рядом с ним, взводный командир Френч, уточнил: «Ты имеешь в виду нас?»

Крауелл неопределенно пожал плечами и махнул рукой. Он вглядывался в темноту по ту сторону крепостного вала, по которому они шли туда, где на семьдесят пять миль простирались освоенные и расчищенные земли, по которым то тут, то там были разбросаны сторожевые крепости. При желании теперь можно было выйти из форта и три дня шагать в глубь континента, не думая ни о какой опасности.

Но сейчас ничего не было видно. Прожекторы, защищенные проволочной сеткой от ночных насекомых, выхватывали только узкие полосы земли, терявшиеся далеко в глубине. Форт тоже изменился. Он разросся и насел на берег наподобие бронированного зверя, такого большого, что если бы он ожил и захотел пошевелиться, то даже бы не смог приподняться с земли Венеры.

Как странно звучит — земля Венеры. Парадокс. Человечество всегда будет тащить за собой свои привычки, даже когда начнет колонизировать далекую Альфа Центавра. Старые слова, старые мысли…

Старые преступления.

Взводный командир Френч коснулся руки Крауелла, и они повернули в сторону наклонного спуска, мимо замаскированного жерла какого-то непонятного объекта, похожего на странного вида пушку. Френч указал на нее Бену: «Видишь?»

— Это что?

— Еще узнаешь. Идем.

Как всегда охранники возились с прожекторами. Крауелл и Френч прошли прямо сквозь их ряды — скрытность вызывает подозрения, а естественное поведение — хорошая маска. Они вошли в небольшой служебный корпус, находившийся снаружи. Френч пошел первым.

Форт сделался похожим на лабиринт. Помещение, в которое они вошли, больше всего походило на склад, но сейчас его использовали совсем для другого. В нем находилось около пятидесяти человек, относившихся ко всем уровням колониальной иерархии. Кто-то их тихонько окликнул.

Френч сказал: «Приветствую собрание! Это Бен Крауелл. Я ручаюсь за него. Крауелл, садись сюда и слушай».

Он вышел на середину комнаты и поднял руку, призывая к порядку. «Все собрались? Закройте дверь. Охрану выставили?»

Кто-то произнес: «Ближе к делу, Френч. Некоторым уже скоро пора возвращаться на пост».

— Это недолго. Слушайте внимательно. Здесь около двенадцати новичков, верно? Поднимите руки.

Несколько человек, и среди них Крауелл, подняли руки.

— Отлично, — продолжил Френч. — Мы будем говорить в основном для вас. У вас уже нет сомнений, иначе вы не сидели бы здесь. И не рассказывайте ни о чем непроверенным людям, будьте осторожны.

На мгновение он замешкался и оглянулся вокруг. «Самое главное, есть здесь кто-нибудь, кто еще верит в ридову басню про бессмертие? В этот фонтан Вечной Молодости?»

Сбоку раздался голос: «Но ведь и обратных доказательств нет, так, командир?»

— Я приехал сюда пять лет назад, — сказал Френч. — Тогда мне было двадцать. Только-только взялись за расчистку острова Пять. Сколько было разговоров! Все строили большие планы на будущее. Предполагалось, что курс бессмертия займет шесть или семь лет.

— А прошло-то ведь только пять!

— Не нужно ждать двести лет, чтобы разобраться. Некоторые из нас регулярно ездят в Купол на медосмотр. Мы стареем. Причем все. Есть простая проверка — отложение кальция в кровеносных сосудах. Эти ридовские процедуры — чушь. Я знаю, что с тех пор, как я попал в Плимут, я стал на пять лет старше, и то же самое относится ко всем вам. Рид нас одурачил. Послушайте его речи — ему ни на грош нельзя верить. Эти пять лет, которые я здесь потел, я мог бы запросто провести в Куполах в свое удовольствие.

— А по мне так тут даже неплохо, — вставил Вен Крауелл, набивая трубку.

— Возможно, — тут же откликнулся Френч, — но не с такими порядками. Что мы здесь делаем — только работаем! На Сэма Рида и Робина Хейла: строить, строить, строить! Хейл — Бессмертный, может, и Рид собирается прожить лет этак семьсот — я не знаю. Он, похоже, и впрямь не стареет. Может, он и нашел фонтан Вечной Молодости, но если и так, то он держит его для себя. Ясно, что это значит? Мы будем работать! Мы будем работать, пока не подохнем. И дети наши тоже будут работать, когда придет их время. А Сэм Рид будет прохаживаться вокруг, ждать лет двести-триста, пока мы все для него не сделаем и не устроим ему уютное гнездышко, как раз такое, как ему хочется. А я-то что с этого имею!

Новый голос произнес: «Ты прав. Я согласен. Но Риду нужно было укрепить форт. Ты был здесь пять лет назад и знаешь, на что это было похоже».

— Он слишком спешит. А дисциплина? Зачем такая дисциплина? У него есть свои планы, и он нам про них не докладывает. Колонизация континента — это еще не все. Верно, пять лет назад нам нужен был форт, причем сильный форт. Но что это за новое сверхсекретное оружие? Никто ничего не знает о том, что он расставил по стенам: электролучевые бластеры, газометы…

— А джунгли?

— До джунглей теперь семьдесят пять миль! А некоторые из этих новых систем — просто в голове не умещается! Календер, ты человек знающий, расскажи им.

Календер, невысокий, коренастый мужчина в опрятной голубой форме, поднялся со стула. «Это оружие предназначено для использования против человека. Оно может стереть в порошок тяжелый танк, например. Но оно гораздо мощнее того, что мы использовали даже против тиранозавров. Кроме этого, дальнобойные орудия с лазерным наведением, которые могут попасть в пятак с расстояния в пятьсот миль. Против чего все это собираются использовать? Против каких-то орудий, которые будут стрелять, по форту? А новая программа по авиастроению? Какая колонизация с самолетов!»

— Точно. К чему готовится Рид? К нападению из Куполов? Купола никогда не воевали. Они там наслаждаются жизнью и горя не знают, а мы тут паши, как скоты!

В зале поднялся ропот. Эти люди не любили жителей Куполов — возможно из зависти. Но само недовольство было чем-то новым на Венере, так же, как и это тайное совещание — предвестник той развязки, которой Сэм не ожидал. Сэм привык иметь дело с людьми, сознание которых ограничено стенками Купола, а это поколение было совершенно другим.

Бен Крауелл потягивал свою трубку и с интересом наблюдал.

Вспыхнул спор, бестолковый и яростный. Заговорщики много говорили — это естественно! Это была отдушина в мире жесткой дисциплины. Если бы они перестали говорить, то начали бы действовать, и вулкан, возможно бы, взорвался.

Крауелл уселся поудобнее, прислонившись спиной к большому упаковочному ящику.

— …что бы там Рид не затевал…