Юрий Погуляй - В пасти льда

   - Либо они, либо Старик.

   - Хватит, Мертвец! О, Темный Бог, чтоб ты подавился этими недоносками. Клянусь сердцем - я вернусь из этого похода и на пару лет осяду в каком-нибудь гребанном трактире. Уж сколько мне довелось увидеть в этой гребанной, мать ее, пустыне - а таких приключений моя задница еще не нюхала. И, мать ее, я чувствую, что это далеко не конец.

   Дувал выглядел разъяренным и расстроенным одновременно. Больной, ослабевший бородач чувствовал, как теряет бразды правления. И, мне казалось, что он бы с радостью возложил свои обязанности на кого-нибудь другого. Лишь бы при этом пролилось не так много крови, как могло бы.

   Я смотрел на непоколебимого Мертвеца, вспоминал могучего Старика и его вспышку ярости в столовой, много дней тому назад. Их вражда никуда не ушла... Никуда не делась, как никуда не делся Волк, Сиплый и Зиан. И все эти демоны оказались заперты в пределах одной замерзающей палубы, посреди ледяной пустыни.

   Мне стало совсем тоскливо.

   - А куда пропал Зиан? - спросил я.

   - Вот! Вот! Я и хотел узнать, где он, потому и полез в вентиляцию тогда, а потом... - начал было Фарри.

   - Заткнись, юнга. Этот ублюдок как слег, так и не появлялся нигде. Я думал, что он в каюте Балиара. Но судя по вашим гребанным сказкам да легендам - камнесоса нет в живых. И знаете - слава Темному Богу!

   Мертвец покачал головой, соглашаясь с капитаном. Аргаст тяжело выдохнул, помассировал виски. Голос его понизился.

   - Значит так, мясо. Вы ничего не видели, ничего не слышали, ничего не знаете. Это вам понятно?

   Мы с Фарри торопливо закивали головами.

   - Хорошо. Мне только истерик Старика не хватало, и так уже дошли до ручки. Мертвец?

   - Да, капитан?

   - Где, говоришь, резаки наши?

   - На третьей палубе, - флегматично произнес первый помощник. - У Шестерни.

   Гром поморщился:

   - Оледенительно. Возьми кого-нибудь из морячков, обыщи склад. Не верю, что на этом гребанном корабле не найдется ни одного резака.

   - А топливо?

   - У нас на верхней палубе лайар, Мертвец. Ты совсем старый стал! Сольем оттуда, тоже мне приключение! Все будет хорошо, братцы. Все будет хорошо.

   Аргаст тяжело встал, вновь громко перевел дыхание.

   - Сейчас все наладим. Да, Мертвец? Наладим же.

   Тот без капли эмоций на лице кивнул своем капитану.

   - Не можем не наладить. Вон, бьется сердечко "Звездочки". А раз оно бьется, то и мы, мать его, должны жить. Ясно, гребанное вы мясо? Они без нас - покойники, править ледоходом нужно из рубки. Мы без этих гребанных бунтовщиков - тоже трупы. С них станется поломать машины, если что. Так что договоримся. Договоримся, ведь?

   Дувал попытался бодро улыбнуться.

   - Да, капитан.

   - Вот и хорошо.

   После разговора с капитаном мы вернулись в кухню пропахшую потом, сыростью и чадом сгораемых в печи дров. Я сразу заметил случившиеся перемены. Абордажники сдвинули свои топчаны так близко друг к другу, что лежак превратился в одну большую кровать, устеленную десятками шкур. У самой стены, полулежал Старик, окруженный верными штурмовиками. Волк, Сиплый, трое безымянных для меня бойцов... И Рэмси, усиленно делающий вид, что знать не знает никого из нас.

   Палубные матросы сплотились в уголке напротив, у мастера Айза. Кок, надо сказать, подтащил свой лежак вплотную к громоздкой, тяжелой плите и спал, прижавшись спиной к еще теплой стенке. Кухню сотрясал его громогласный храп. Мастеру Айзу снилось что-то теплое, хорошее, и пузан причмокивал и улыбался.

   - О, юнги! - обрадовался Три Гвоздя, когда мы подсели к остаткам палубной команды, прижавшись плечами друг к другу, чтобы не потерять крохи тепла. - Где вас носило?

   - Да в лазарете были, - быстро соврал Фарри. Мы устроились поудобнее.

   - А... Кван... Как он там?

   - Совсем плохо, - вздохнул мой друг.

   Он лжец, Эд. Твой друг - прирожденный лжец.

   - Это бурая лихорадка, - почти прошептал Шон. Его глаза безумно поблескивали огоньками лампадок. Только сейчас я отметил, как же исхудал наш нервный моряк. - Бурая лихорадка. От нее пустели целые деревни у Черных Провалов. Теперь она здесь! Почему она здесь?! Капитан заболел, док заболел. И я чувствую пожар в груди. Вот тут!

   Пират ткнул себя в область сердца.

   - Жжется! Очень жжется, братцы. Слягу я, как и они. И все мы сдохнем.

   - Завали пасть, - оборвал его Сабля.

   Шон никак не отреагировал на слова моряка.

   - Я чувствую, как что-то сжирает меня изнутри. Как что-то уже проникло в меня! В любой момент оно пробудится!

   Сабля сорвался с места так быстро и так ловко, что никто не успел отреагировать. Альбинос в движении выхватил нож, и прижал его к горлу Шона.

   - Замерзни, тварь!

   - Сядь! - твердым голосом приказал Половой. Он сидел тут же, сгорбившись, привалившись плечом к спящему Скотти.

   Сабля зло посмотрел на старшего матроса, встретил его внимательный взгляд, скривился и медленно, нарочито медленно, отпустил Шона. Тот, словно ничего не стряслось, промолвил:

   - Я уже гнию изнутри.

   - Сядь! - Половой рявкнул на вздрогнувшего Саблю. С ворчанием пошевелился Скотти.

   Со стороны штурмовиков послышался нехороший смешок, и я понял, что абордажники смеются именно над нами. Недобро, с презрением, со снисхождением. Старик сидел на груде вонючих шкур, привалившись к стене и согнув колени и крутил в руках кинжал. Взгляд широкоплечего воина задумчиво блуждал по лицам палубных моряков.

   Он что-то задумал Эд.

   Штурмовики перешептывались, поглядывали в ту же сторону, и мне подумалось, что точно также, смотрят на одинокого путника опытные ледяные волки. Вроде бы и добыча легкая посреди Пустыни нашлась, но тем временем - кто знает, какое оружие припрятано у странника.

   - Где Грэг? - спросил я.

   - Крюкомет забрал его в рубку. Он же последний штурман на корабле, после смерти Яки. Так что нескоро мы увидим старину Грэга. Ты же слышал, что случилось, да? Тебе уже рассказали?

   - Ты о чем? - с наивным видом поинтересовался Фарри.

   - Шестерня! Я был рядом, когда капитан переругивался с ним. Шестерня сказал, что Дувал ему больше не хозяин, что Дувал угробил много хороших ребят, и он не позволит ему угробить еще и инструментариев. Что они расходятся в ближайшем порту. Прелюбопытно, не правда ли? Интересно, кому наш уродливый боцман решил оставить корабль? Себе, или все-таки Дувалу?

   - Ого! - довольно натурально изумился Фарри.

   - Да. Все, вроде бы логично, да? - улыбнулся Три Гвоздя. Сабля закатил глаза и прошептал ругательство. Шон вздрогнул и закрыл уши.

   - Ну... наверное...