Терри Пратчетт - Unseen Academicals

— Да, абсолютно точно, сэр, — сказал Думмер, который хорошо знал своего Архиканцлера и уже начал подозревать, к чему идёт дело. — Таким образом, сэр, я настаиваю, чтобы его…

Он снова налетел на Чудакулли, потому что Архиканцлер остановился перед большой дверью, на которой висело написанное огромными красными буквами объявление: "Без Прямого Приказа Архиканцлера Из Комнаты Ничего Не Выносить. Подписано Думмером Тупсом от имени Наверна Чудакулли".

— Вы подписали это вместо меня? — спросил Чудакулли.

— Да, сэр. Вы были заняты в тот момент, а мы все согласились, что подобная предосторожность необходима.

— Оно, конечно, верно, однако вам не следует разбрасываться вот этими вот "от имени" подобным образом. Не забывайте, что сказала насчёт НУ та юная леди.

Думмер достал большой ключ и открыл дверь.

— Позвольте также напомнить вам, Архиканцлер, что мы наложили мораторий на использование Комода Любопытства, пока не очистим здание от магических протечек, которые он порождает. С кальмаром, например, до сих пор не справились.

Архиканцлер резко повернулся к Думмеру.

— Действительно «мы» наложили? А может, вы просто согласились сами с собой "от имени" меня?

— Ну, гм… кажется, я улавливаю ход ваших мыслей.

— Я собираюсь действовать в интересах чистой науки, — заявил Чудакулли. — Исследовать вопрос, как нам спасти нашу сырную тарелку. Многие сказали бы, что более благородной цели просто не существует в природе. Что касается юного Флорибунды…

— Да, сэр? — мрачно сказал Думмер.

— Повысьте в должности. Какой бы уровень у него ни был, присвойте ему следующий.

— Думаю, это подаст неверный сигнал… — начал Думмер.

— Напротив, мистер Тупс. Совершенно верный сигнал для всех студентов.

— Но он не подчинился прямому приказу, позвольте напомнить.

— Верно. Он проявил независимость мышления и определённую смелость. Попутно раздобыв ценные сведения о Комоде.

— Но он мог разрушить весь университет, сэр.

— Несомненно. В этом случае мы примерно наказали бы его, или те части его тела, какие удалось бы разыскать. Однако он ничего не разрушил. Везучим оказался, а нам нужны везучие волшебники. Дайте ему повышение, это мой прямой приказ, без всяких там "от имени". Кстати, он громко орал?

— Первый вопль был таким ужасным, Архиканцлер, что продолжал звучать ещё долго после того, как Флорибунда лишился дыхания. Казалось, этот звук обрёл собственную жизнь. Снова магические протечки виноваты, я уверен. Пришлось запереть этот крик в одном из подвалов.

— А Флорибунда успел сказать, на что был похож тот злосчастный сэндвич?

— На входе или на выходе, сэр? — спросил Думмер.

— Только про вход расскажите, пожалуйста. У меня слишком живое воображение.

— Он сказал, это был самый вкусный из сэндвичей, какие ему доводилось пробовать. Именно такой представляешь себе, когда слышишь слова "сэндвич с ветчиной", но фактически никогда не получаешь.

— С коричневым соусом? — уточнил Чудакулли.

— Разумеется. Похоже, это был идеальный сэндвич, лучший из возможных. Фактически, конец эволюции сэндвичей.

— Да уж, этого Флорибунду он чуть не прикончил. Впрочем, этот факт мы знали и раньше, правда? Комод всегда предоставляет наилучший образчик запрошенного предмета.

— Честно говоря, о Комоде известно очень мало достоверного, — вздохнул Думмер. — Мы знаем, что он вмещает лишь предметы, способные вписаться в куб со стороной 14,14 дюйма, что он прекращает работать, если изъятый из него неорганический предмет не возвращают на место в течение 14,14 часа, а также то, что в нём не содержится ничего розового. Однако почему дела обстоят именно так, мы не знаем.

— Но ветчина совершенно определённо является органическим предметом, мистер Тупс, — резонно указал Чудакулли.

Думмер снова вздохнул.

— Да сэр, и как она там оказалась, мы тоже не знаем.

Архиканцлер, наконец, сжалился над Тупсом.

— Может, ветчина была сильно зажаренной, до хруста, — великодушно предположил Чудакулли. — Такая, знаете, которая крошится и тает во рту. Моя любимая.

Дверь, наконец, распахнулась, и они увидели его. Такой маленький, посреди очень большой комнаты…

Комод Любопытства.

— Вы думаете, мы действуем разумно? — спросил Думмер.

— Разумеется, нет, — ответил Чудакулли. — А теперь найдите для меня футбольный мяч.

На одной из стен комнаты висела белая маска, вроде тех, которые надевают на карнавал. Думмер повернулся к ней.

— Гекс. Пожалуйста, найди мне мяч, подходящий для игры в футбол.

— Маска? Что-то новенькое, — удивился Чудакулли. — Я думал, голос Гекса доносится сюда через блит-пространство.

— Да, сэр. Просто раздаётся из ниоткуда, сэр. Но знаете, когда есть предмет, к которому можно обратиться, это как-то легче воспринимается.

— Какой формы мяч вам требуется? — спросил Гекс мягким, словно рафинированное масло, голосом. — Овальный или сферический?

— Сферический, — ответил Думмер.

Комод задрожал.

Эта штука всегда нервировала Чудакулли. Комод выглядел каким-то слишком… самодовольным. Он словно говорил: "Вы не понимаете, что творите. Используете меня, как волшебный ящик с игрушками, и при этом думать не думаете, сколько опасных штук может поместиться в кубе со стороной 14 дюймов". На самом деле, Чудакулли не раз думал об этом, особенно ночью, часа в три. Именно поэтому он никогда не заходил в комнату Комода без парочки смертельных заклятий в кармане. Просто на всякий случай. А тут ещё этот Орехх… В общем, надейся на лучшее, готовься к худшему — это всегда было девизом НУ.

Из Комода выдвинулся ящик, и продолжал выдвигаться, пока не достиг стены, но на этом не остановился, продолжаясь, видимо, где-то в других измерениях, потому что с другой стороны стены его ни разу не видели, сколько бы ни проверяли.

— Сегодня гладко работает, — заметил Чудакулли.

Тем временем другой ящик поднялся из пола, а от него ответвился третий, на вид точно такой же, как первый, и в свою очередь устремился к дальней стене.

— Да. Парни из Бразенека придумали новый алгоритм для управления интервалами волн в высокоуровневом блит-пространстве. Он ускоряет работу объектов вроде Комода до 2000 спирти.

Чудакулли нахмурился.

— Это вы только что придумали?

— Нет, сэр. Чарли Спирти придумал, он в Бразенеке работает. Один спирти равняется 15000 итераций до первого отрицательного блита. Так проще говорить и гораздо легче запомнить.

— Ваши знакомые из Бразенека присылают вам свои работы?

— Да, сэр, — подтвердил Думмер.