Андрей Мартьянов - Странник

— Ракеты — это чепуха, — сказал Фальке. — Йордан в первую очередь был талантливым физиком-теоретиком, ставившем под сомнение даже авторитет Эйнштейна. Не потому, что Эйнштейн еврей и эмигрант, вовсе нет. Йордан покусился на святое — теорию мировых констант. Священные коровы физики: скорость света, постоянная гравитации, элементарный заряд... И, что характерно, оказался прав. Сейчас доказано снижение атомной единицы массы на две тысячных доли процента с момента Большого взрыва.

— За двенадцать миллиардов лет? — снисходительно уточнила Алёна. — Две тысячных?

— Пересчитайте на масштабы материальной вселенной.

— Простите, как-то не подумала, — извинилась филологесса. — То есть, выходит, что специальная теория относительности... э-э... нуждается в некоторых уточнениях?

— Без этих «уточнений» решить проблему аномалий невозможно. Паскуаль Йордан, занимавшийся вместе с другими учеными мужами проектом «Эндцайт», вспомнил выкладки Анри Пуанкаре и окончательно пришел к выводу, что константы константами, а материки на Земле почему-то расходятся. Отгадка лежит на поверхности! Возьмем шарик, на котором — хрупкая кора. Если этот шарик распухает, то кора разъезжается. А почему он распухает? Да очень просто, гравитационная постоянная уменьшается! Земля как бы разгружается, своеобразная аналогия пружинному эффекту! Первая священная корова поведена на убой... То же и со скоростью света: максимальный предел передачи взаимодействий от одного тела к другому — триста тысяч километров в секунду, так? Оказывается, фотон отдаленного квазара по пути к Земле за десяток миллиардов лет сбрасывает скорость, вот вам и фундаментальная постоянная! Йордан ухватился за ниточку, которая позволила бы распутать клубок, накрепко стянутый рамками теории относительности! Можете вообразить последствия?

— Чубакка, включай гипердрайв, — процитировал Славик капитана Соло. — Вот ничего себе! А практические наработки были?

— Шла жестокая война, герр Антонов. Война на истребление, где ценность практических наработок оценивается не полетами Фау-2 на низкую орбиту планеты, а способностью реактивного снаряда донести до баз и городов противника боеголовку с четвертью тонны взрывчатки. Но, как известно, войны подталкивают прогресс — благодаря исследованиям в военной сфере и связанных с ними изобретениям у нас есть нейлон, консервы, Интернет, радары и многое другое.

— Реактивные самолеты, — напомнил Ваня. — Мессершмидт-262, первый серийный реактивный истребитель...

— Он тоже, — согласно кивнул Фальке. — И это не весь список достижений Германии в сфере высоких технологий сороковых годов. Военный цейтнот подстегивал фантазию. Гитлер, по счастью, не додумался до прогрессивных советских методов управления изобретательским процессом — в Рейхе конструкторские коллективы не запирали в наглухо закрытые помещения с полным государственным обеспечением. Шучу... Другой пример: транспортный вертолет Fa-223, тоже первый и тоже серийный. Вы не заметили, а части корпуса вертолета доселе валяются в Гавани — несколько экземпляров в разобранном виде привезли сюда в 1942 году, и переправили на ту сторону. Этот Fa-223 оказался некомплектен или просто поврежден, его бросили неподалеку от пристаней.

— Вы меня пугаете, — сказала филологесса. — Что еще они вывезли туда?

— О, многое. Я бывал там несколько раз, кое-что видел, но дальше комплекса предназначенного для охраны Двери нас не пускают... На основе документации, тщательно изученной в ГДР и собственных умозаключений могу предположить, что эвакуация проходила в три этапа: после тщательной разведки и рекогносцировки прибывает первая большая группа, в обязанности которой входит строительство основной базы и начальная разработка полезных ископаемых — а их там, судя по всему, немало. Значительно больше, чем у нас.

— У нас? — эхом повторил Иван. — «Неидентифицированная» червоточина, верно? На той стороне не Земля?

— Какая уж там Земля... Слушайте дальше. Этап второй: передислокация высокотехнологичных производств и персонала с семьями. Обезьяну за токарный станок не поставишь, равно и унтерменша, способного только за свиньями навоз убирать. Обслуживать технику должны рабочие самой высокой квалификации, тщательно отбираемые по принципам политической благонадежности и расовой чистоты — как иначе? Я в собственных руках держал бумаги, подписанные министром вооружений Альбертом Шпеером и рейхсляйтером Борманом с грифом «абсолютная секретность, напечатано в единственном экземпляре» — такие приказы по исполнению возвращались в архив навечно. Спрашивается, зачем снимать с заводов BMW, Мессершмидта, Werk-A и прочих стратегически важных объектов целые линии, с последующей эвакуацией в Ла-Рошель?

— На подводных лодках большой завод не вывезешь.

— А зачем? — пожал плечами Фальке. — Мыслите шире! Оборудование нужно для производства другого, более сложного оборудования! Создания технологической цепочки! Предположим, в Айсхафен прибывало пять, ну пусть три, подводные лодки в месяц. Дизель-электрическая субмарина двадцать первого проекта с минимальным экипажем и переоборудованная под транспорт, вместо вооружения способна взять на борт больше тридцати пяти тонн груза и полсотни пассажиров! Снимается все ненужное — торпедные аппараты, гидрофоны, сонары, эхокамеры, артиллерия. Конструкция облегчается, вместимость увеличивается. Всего три лодки — это сто тонн «багажа» и сто пятьдесят человек гражданского или военного персонала. Долгий переход по Атлантике и теснота компенсируются многократно — абсолютная безопасность, принадлежащий тебе и только тебе мир по ту сторону и осознание того, что ты здесь хозяин! Единственный! Без купцов-англичан, диких русских, без евреев, негров, без зримой внешней угрозы в виде танков Красной армии все быстрее и быстрее подходящих к границам Германии...

— Полагаю, рейсов было куда больше, — заметил Иван. — Масштабы внушительные.

— Станки, документация, готовое оборудование — это одна сторона медали. Есть и вторая. Домашние животные — можно представить себе человечество без собак? Без домашней кошки? Без коровы или свинок? Сюда же относим весь спектр сельскохозяйственных культур — пшеница, горох, лен, огурцы, обычнейшая яблоня в конце концов! То-то мы гадали, куда исчезла в 1945 году значительная часть семенного фонда Германии, накапливавшегося полтора столетия. ГДР после войны пришлось просить помощи у Советского Союза, семена выделили из запасов ВАСХНИЛ...

— В финале мы получаем эксперимент по моделированию человеческого сообщества в ограниченном масштабе, — медленно сказала филологесса. — С точнейшим расчетом, на уровне самых выдающихся математиков. Допустим... Или не допустим? Там, с той стороны, мир очень похожий на Землю, правильно?