Бояринъ из куна-чакры – 2 - Владимир Борисович Журавлев

летящие танцы, только маняще изогнутые тонкие талии. Тут ловко фланируют официанты, предлагают бодрящие и пьянящие напитки, тут громко смеются офицеры и юные барышни приседают в прелестных книксенах, соглашаясь на танец или на что-то еще.

А более серьезные дела — на этаже втором. Это — ресторан. Это солидные компании за столами, неторопливое обсуждение дел, это выработка стратегий, компромиссов и условий. Тут идет настоящая финансовая жизнь Старого Донца. Женщины тут тоже есть — но какие женщины! За их улыбки можно — и нужно! — бросить к их стройным ножкам миллион! А лучше два, ведь ножки две.

А на третьем этаже вроде ничего такого нет, ни серьезного, ни шаловливо-танцевательного. Просто сидит компания, играет в карты. Играет, понятное дело, не в покер. Какой покер среди магов, когда в каждой Школе изучаются специфические приемы подглядывания, подслушивания и одурачивания зрения? В игре с магами любой профессионал останется без штанов.

Поэтому сидящие вокруг небольшого стола мужчины и одна женщина ошеломительной красоты и такой же стати играют в особую игру для магов. В ней не то что разрешается — необходимо мухлевать, дурить, отводить взгляды и передергивать карты. Главное — не попадаться. Попался — проиграл. Обвинил в мошенничестве и ошибся — тем более проиграл, еще и со штрафом. И обидно, и потеря денег, которые даже у очень богатых людей все же конечны.

Женщина ошеломительной красоты — понятное дело, княгиня Марья Алексеевна — уверенно выигрывает. Сидящий напротив нее капитан-сапер нервно кусает губы. Он проигрался почти вдрызг, в прах. Но магические карты всегда оставляют шанс на победу, до последнего, надо лишь подловить противника, а княгиня Марья Алексеевна не очень ловка, и вот отчетливо мелькает карта в ее руке… и сосед еле заметно толкает в коленку. Нельзя. Это — нельзя.

Капитан разочарованно выдыхает, с сожалением кланяется игрокам и удаляется в курительную комнату пережить и принять поражение. Сосед присоединяется к нему.

— Миша, — сочувственно говорит он. — Не дури. Я для чего тебя сюда привел? Чтоб ты получил заказ на дорожные работы силами твоего подразделения. Князья Скуратовы как раз собираются делать дорожный дренаж на своем участке. И мост через Черемшанку им необходим. Но чтоб они обратились именно к тебе, надо, чтоб княгиня Марья Алексеевна выиграла. Тогда она становится очень дружелюбной и охотно помогает молодым офицерам. Тебе же нетрудно уступить красивой женщине в таком пустячке?

— Ничего себе пустячок! — ворчит капитан. — Месячную зарплату спустил!

— Да, но сколько получишь за мост? И заметь — вполне официально, без воровства! Проведешь как полигонные тренировки саперов по наведению мостов и переправ, проставишься на офицерском собрании, остальное — себе на карман!

— А княгиня точно поможет?

— Миша! Княгиня — это…

— И что княгиня? — вежливо спрашивает кто-то у них за спиной.

Офицеры недоуменно разворачиваются. Из-за шторы с подоконника спрыгивает на паркетный пол юноша в темном костюме, очень напоминающий лицом знаменитого Алена Дюпона. От толпы подражателей он отличается тем, что спрыгивает совершенно бесшумно. На паркет. Следом за ним появляется еще один персонаж — обычного вида мужчина со спецстволом в руке.

— Третий этаж… — бормочет капитан-сапер и завороженно смотрит на приоткрытое окно.

Его приятель вдруг дергается — и приподнимается на цыпочки, словно его вздернули стальными когтями за горло вверх.

— Узнал? — шипит мужчина. — Трепещешь? А когда по маленьким девчонкам из крупняка лупил, не трепетал? Ничего внутри не ворохнулось? Сука…

— Не я… — хрипит офицер спецназа.

— Не ты, — вежливо соглашается юноша. — Ты приказал. И не отказывайся, Нюх не ошибается. Коп, не стреляй, сделаем хуже. Ты понял, да?

— Ну хотя бы ногу сломать! — кровожадно протестует мужчина со странной кличкой Коп.

— Ногу? Ну…

Капитан приходит в себя и незаметно активирует заклинание. Как положено по уставам: бой в доме, контактные заклинания, щит на корпус… Но юноша легко касается плеча, укоризненно качает головой, и капитан с ужасом ощущает, как рассыпаются заклинания. Он всегда, с детства чувствовал их в отличие от большинства магов, и теперь словно наяву видит, как накопленная сила исчезает, испаряется… перетекает к этому непонятному юноше! И еще резко теряется концентрация, как будто упился вдрызг. Но он же не пил, полбутылки бренди для мага что стакан яблочного сока…

В курительную комнату заглядывает еще один офицер, замирает, пытаясь сообразить, что в ней происходит… и падает беззвучно. Юноша безразлично отодвигает его ноги туфлей то Борджи и проходит в гостиную княгини. Мужчина со спецстволом движется за ним, потом смещается в сторону и берет присутствующих на прицел.

Немая сцена.

— Мое почтение, княгиня, — не очень вежливо говорит юноша, подходит к женщине ошеломительной красоты, наклоняется и легко целует руку безупречных форм.

— Продолжайте, господа. Не смеем вам мешать. Мы просто заглянули сообщить, что с нами лучше дружить. Только это. Подумайте, господа. Очень прошу — подумайте. Всего хорошего.

И странные визитеры удаляются обратно в курительную комнату. Княгиня встает, протягивает им вслед руку, словно пытается разрубить… и падает без чувств. Потому что резко двигаться для старухи полутора сотен лет не очень-то рекомендуется. Особенно когда магия — исчезла.

Глава 20

Спать я люблю с самого детства. А вот сны об этом самом детстве смотреть не очень люблю. Что в них хорошего, в этих малярийных болотах? Хуже снов о детстве только сны о юности.

Но именно они и приходят в эту ночь, накатывают один за другим. Люди юность боготворят и вспоминают с ностальгией, а вот у кубинских драконов юность — время постоянных унижений, жара несбыточных надежд насчет фертильных самок… Юность — время смертельной опасности, и точка. А если вспомнить некоего придурка Роя, то и у людей юность ненамного лучше.

И снова в беспощадном свете полной луны над черными топями восстает страшная туша Патриарха, и снова начинается его безумный танец, снова его чудовищные лапы с оглушительным звоном бьют и бьют по глади воды, и этот звон ввинчивается в голову, рвет ее невыносимой болью, и хочется взметнуться из-под коряги, взреветь и броситься в безнадежную битву, лишь бы прекратилось это мучение… но нельзя, нельзя, надо перетерпеть, безумные танцы Патриарха бывают лишь при полной луне…

Тихонько открывается дверь, и в мою спальню заходит Мишель. Недоуменно таращусь. Как бы оно понятно: Сашка снова осталась у Леона, поддерживает папеньку, что бы и не прийти какой-нибудь девочке на