Хождение по мукам - Денис Деф

— За такой камешек, ребятки, и небольшой особняк в городе купить можно, — порадовался со всеми Петр. — А если учесть предыдущий, то, может, и два выйдет, но спален на пять каждый.

Все радостно запрыгали от такой новости. Не каждый день удается получить такой ценный предмет.

— Или обновить снаряжение и стать сильнее, — прищурив глаза, добавил Петр, обводя всех взглядом.

После его слов компания радующихся поутихла, задумавшись. Все осмотрели свое снаряжение, которое после пары дней походило скорее на рванье, которое и за пару медяков никому не продашь. Крутой плащ ассасина Болта был изорван во множестве мест и напоминал обмотки, один из кинжалов же давно сломался. Лук Алисы имел небольшую трещину, и из тетивы торчали лопнувшие жилки. Все сапоги были перемазаны засохшей кровью чудишь, и вряд ли их можно было бы отмыть. Топор Семена треснул посередине лезвия, а кольчуга была порвана во множестве мест. Щит же раскололся, и его было решено бросить. Короткие мечи Риньи также нуждались в немедленном ремонте. Мое снаряжение пострадало меньше, но все равно ткань была порвана в парочке мест. Единственный, у кого все было в идеальном порядке, это Петр. У него даже заплечная сумка была чиста, как будто только из магазина. Когда все заметили чистоту и порядок в его снаряжении, то разошлись в стороны с вытянутыми лицами. Петр же весело смотрел на грустные лица своих подопечных и покусывал неизвестно откуда взявшееся яблоко.

Я закончила лечение своего героя, и мы погрузили его на носилки, которые сделали ребята под чутким руководством Петра. Попутно они обыскали всю пещеру, но так ничего и не нашли. Я хотела сказать, что тут пусто, но вовремя спохватилась. Петр достал компас из кармана и под наши удивленные взгляды скомандовал ему «домой». Над его рукой всплыла стрелочка, которая указывала направление к выходу. Когда мы перестали удивляться, Петр пояснил, что это простой артефакт для детей, чтобы они не потерялись. Он создан, чтобы указывать дорогу к дому, но не многие знают, что он способен вывести из подземелья. Затем, подмигнув, он добавил, что это большой секрет. И мы с отвисшими челюстями двинули в путь, следуя указаниям детской игрушки.

Спустя пять часов мы увидели выход из подземелья. Лучи рассветного солнца осветили наши грязные и усталые лица. Оказалось, что если не блуждать по его закоулкам, сражаясь с монстрами, то бодрым шагом можно довольно быстро найти выход. К нашему удивлению, на поляне был разбит целый лагерь из стражи города. Нас тут же заметили, и в нашу сторону поспешил высокий мужчина.

— Миша, ну зачем, а? — Расстроено крикнул Петр подбежавшему.

— Ваше благородие! Вас уже пару дней не было, а наш долг вас защищать! Мы никак не могли иначе! — Оправдывался капитан стражи.

— Сворачивай балаган этот и повозку нам для раненых давай, раз приперлись. — Петр снял сумку и бросил ее в капитана.

— Ринья! А кто такой господин Петр? — Шепотом спросил Семен.

— Как кто, ня? Хозяин города, ня, наш граф он, ня! — Вздернула носик Кошка и пошла следом, увлекая меня за собой.

После этого крыша дворфа и эльфийки окончательно уехала и даже не обещала вернуться. Болт, кажется, знал, ну а я догадывалась, что он не простой человек и что-то скрывает. У нас забрали носилки с спящим Дэном и отвели в палатку. Где мы смогли умыться и снять испачканные и порванные вещи. Как мы привели себя в порядок, стражник отвел нас в другую палатку, где стояли тарелки с теплой похлебкой и кружки с чаем. После того как мы поели, все окончательно расслабились и развалились на лавочках.

— Ринья, а почему граф живет в таверне? — спросила Алиса.

— Потому что хочу и могу, — ответил Петр вместо Риньи, входя в палатку. — Попрошу больше не подымать эту тему и в городе не распространяться, всем ясно? — Петр сделал акцент на последнем слове.

Мы хором ответили, что ясно. Он позвал нас следовать за собой и привел к телеге. Мы погрузились в нее и спустя время под скрип колес дружно уснули. Нас разбудили, когда мы уже заехали на задний двор таверны. Марта надела белую шапочку с красным крестом и стояла, скрестив руки.

— Долго! — сказала она, глядя на Петра.

— Они все сами, я только наблюдал, — оправдался, улыбаясь, Петр.

— Ну хорошо, — Марта сузила глаза и обвела нас взглядом. — Думаю, больницу тут открыть, маму привезти, она как раз знахарка, да и есть постоянные гости, — сказала она, ухмыляясь, глядя на носилки с Дэном.

— А он не больной, просто спит, да? Верно же, Фрея? Верно? — Петр моляще посмотрел на меня.

— Да, он просто устал, сам встать не может, — подыграла я Петру.

— Ну ладно уж, заносите спящего тогда, — снимая шапочку, сказала улыбающаяся Марта.

Видимо, Пётр не очень хорошо ладил со своей тёщей, подумала я и отправилась за ребятами с носилками. Дэна положили на кровать, и я попросила Ринью принести цепочку с наручниками. Кошка сначала удивилась, но, поняв мои намеренья, быстренько сбегала и принесла мне их. Я приковала себя к Дэну и, расслабившись на мягкой постели, заснула.

* * *

Я проснулся в своей кровати в таверне. Сбоку сопела Фрея. Снова в бинтах, снова живой. Снова в объятиях этой мучительницы, которая даже помереть спокойно не дает.

— Ммммхмф… — вырвался стон моей боли, и я повернулся к ней спиной.

Я посмотрел на руку и увидел тонкую цепочку, что тянулась к запястью моей мучительницы. Она серьезно думает, что может меня удержать такой цепочкой? Как же это глупо с ее стороны, зачем они за мной поперлись?

— Дэн, — моей спины коснулась ее ладонь.

— Что? — спросил я.

— Повернись, пожалуйста, — попросила Фрея.

— Что ты хочешь от меня? — я повернулся обратно.

Мы лежали друг напротив друга с разных концов подушки и смотрели друг другу в глаза.

— Прости, — тихо сказала Фрея.

Ее рука коснулась моей щеки.

— Что ты делаешь?

— Просто…

— Что просто, Фрея? Просто уничтожила твой мир? Просто заставила меня страдать? Что просто? Что? Я даже умереть сам не могу, чтобы разнести весь этот ваш божественный балаган!

— Прости… — богиня съежилась под натиском моего гнева.

— Да т… — Я хотел сказать ещё много слов, но её мягкие и нежные губы не позволили мне этого сделать. Закрытые глаза и слегка дрожащие веки. Теплое дыхание на моей щеке. Мгновение растянулось на минуты, минуты на часы, часы на годы, и мир вокруг остановился. Фрея отстранилась, а мой гнев улетучился, и только тепло поцелуя распространялось, согревая тело.

— Не