На стороне мертвецов (СИ) - Волынская Илона

— Я нашел ее случайно. Повезло. — твердо отчеканил Митя и упрямо уставился на отца.

— На бегу споткнулся? — хмыкнул отец, но поняв по Митиной насупленной физиономии, что других объяснений не будет, только вздохнул. — Хорошо… И куда ты ее дел?

— Сюда привел!

— Новая горничная! — выдохнул отец, на его лице одно выражение стремительно сменяло другое: растерянность, непонимание, недоверие… и наконец, какой-то робкий… и одновременно хищный азарт! Наверно, так выглядит оголодавший волк, вдруг учуявший жирную добычу. Настоящий волк, не оборотень…

Митя вздохнул облегченно — кажется, не он один сделал выводы из прошлых ошибок! Несмотря на Мити недомолвки и отцовские сомнения, отец все же готов слушать.

— Я не мог рассказать о ней… при Потапенко. И…

Вот куда он лезет со своими догадками, свидетельницу добыл — и хватит! С другой стороны, чем больше скинуть на отца… тем меньше придется заниматься самому.

— Ротмистр не прав. — наконец твердо сказал он. — Навряд убитые… такие уж незначительные.

Отец поглядел на него с искренним изумлением:

— Право, не ожидал от тебя! Раньше для тебя значительными людьми были только Кровные Князья да гербовые дворяне… ну, на худой конец те, кто принят в их домах! Рад, что ты подружился с Ингваром — он на тебя хорошо влияет.

— Мы не друзья! — процедил Митя. Кажется, он отца переоценил. — И я имел в виду вовсе не значительность загрызенных персон…

«Загрызенные персоны, о Предки, что я несу!» — Митя торопливо выпалил:

— А то, что эта самая Фира… Эсфирь… была в платье Лидии! Вдруг ее загрызли… случайно? Нет, я вовсе не имею в виду, что медведь зубами щелкнул, а она попалась… Она надела чужое платье! И отправилась на свидание — иначе зачем ей платье барышни! Что, если загрызть собирались вовсе не модистку, а…

— Лидию Шабельскую? — медленно повторил отец.

— Младший Потапенко пригласил ее на прогулку. — торопливо добавил Митя. Нехорошо, конечно, выдавать такие интимные секреты. Неблагородно. Но… домолчался уже в прошлый раз, хватит! — Платье, которое было на швее… Лидия собиралась его надеть.

— Лидия нравится тебе? — осторожно спросил отец.

— Просить ее руки я не собирался. — хмыкнул Митя.

— Еще недоставало! Рано тебе о таком думать… — рассеяно буркнул отец. Прошелся туда-сюда по кабинету, вернулся за стол. Прикрыл глаза. — Эта твоя свидетельница видела, как фабричных загрыз медведь? — наполовину утвердительно, наполовину вопросительно наконец сказал он.

Мите очень хотелось сказать, что никакая Леська не его… потом вспомнилась, как она прижималась к нему всем телом… и только и смог, что судорожно кивнуть.

— Тела вроде бы спрятали… но в таком месте, где их неминуемо должны были найти… и скоро! Да еще и одна из жертв сбежала… И возможно… возможно! — отец предупреждающе вскинул ладонь, будто Митя собирался спорить. — Вчера собирались убить вовсе не модистку, а дочь уездного предводителя дворянства, самую прелестную из дебютанток будущего сезона…

Митя досадливо поморщился, а отец вдруг резко распахнул глаза и спросил:

— С кем было свидание у Эсфирь Фарбер?

— Откуда же мне знать? — возмутился Митя.

— Учитывая, что за день ты узнал больше, чем весь мой пока еще не существующий губернский Департамент…

Слова отца были неожиданно приятны — вот вроде и не должны, не сюртук же похвалили или манеры, и что за дело светскому человеку до каких-то… шпиков… Но были.

— Может, потому что он пока не существует, а я уже есть? — проворчал Митя.

— И это замечательно! — с чувством сказал отец, и Митя вдруг понял, что совершенно по-дурацки улыбается. Потребовалось изрядное усилие, чтоб согнать эту глупейшую улыбку с лица.

— В одном я уверен — младший Потапенко Лидию с Фирой точно бы не перепутал, даже несмотря на платье. Платья он, скорей всего, даже и не заметил.

— А еще… — начал Митя и осекся.

— Что? — поторопил его отец. — Рассказывай уже, что замялся?

— Ты не повершь. — проворчал Митя. — Скажешь опять, что доказательств нет… — он передернул плечами под вопросительным взглядом отца и наконец неохотно процедил. — Отпечаток медвежьей лапы, о котором говорил Урусов. Когда я нашел труп… — он на миг замер, снова переживая этот момент как наяву: яркое солнце, захламленный дворик и выпадающее из нужника тело — заскорузлые кровавые пятна на нежном голубом шелке. — Отпечатка не было! Ингвар побежал за тобой, я… — Митя снова замялся. — …тоже побежал. Зато Алешка Лаппо-Данилевский остался!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Отец помолчал. И еще помолчал. И еще. И наконец с энтузиазмом предложил:

— Давай-ка послушаем твою очевидицу!

И даже рассердиться на отца у Мити не вышло. Алешка Лаппо-Данилевский, каким-то хитрым манером оставляющий за собой следы медвежьих лап — в такое поверить невозможно. Если, конечно, не знать доподлинно, что Лаппо-Данилевские на все способны.

— Давай. — устало согласился Митя.

Отец предвкушающе потер руки и дернул сонетку звонка.

Ждать пришлось довольно долго, и только когда раздраженно поморщившийся отец потянулся позвонить снова, за дверью затопотали шаги, и на пороге появилась Маняша.

— Милая… Пришли мне сюда… нашу новую горничную. Как ее…

— Леська. — подсказал Митю.

— Лесю! Хочу с ней поговорить… Митя, не уходи пока… А ты что замерла, милая? Побыстрее!

— Слушаюсь, барин! — пискнула Маняша и умчалась.

— Да что ее, потеряли? — зло буркнул отец, когда ожидание вновь стало затягиваться. И со всей силы рванул сонетку.

Мите почудилось, что прямо за дверью начались автоматонные гонки — такой топот там раздался! Дверь рывком отворилась — и внутрь ввалилась целая толпа: тетушка, горничная Маняша, сторож Антипка, путающаяся в ногах у взрослых кузина Ниночка… в кильватере бешенной процессии даже Ингвар затесался, похоже, выскочивший на топот из своей комнаты. Не было только самой Леськи.

— Аркадий! — пронзительно вскричала тетушка, прижимая к груди странно знакомый тряпичный узел. — Не верь ему, этому мальчишке! — и выразительно указала узлом на Митю.

Некоторое время Митя лишь глупо пялился на тетушку: она узнала об убийстве? Погоне? Или его визите в рабочий барак? Неужели Леська разболтала?

— В этом нет совершенно ничего плохого! — уже почти жалобно протянула тетушка.

— В убийстве? — растерянно переспросил отец, чьи мысли, кажется, были сходны с Митиными.

— При чем тут убийство, Аркадий? — тетушка поглядела на него с изумлением. — Разве что я хотела бы попросить не обсуждать за столом ваши отвратительные служебные дела. Но сейчас о другом… Что бы тебе не наговорил Дмитрий — это неправда! Все у нас было в порядке с обедом, и кухарку я вот-вот найму…

— Так кухарку еще не наняли? — удивился отец.

— И вещи его в беспорядке исключительно потому, что он сам неряха! — с разгону выпалила тетушка. — А… кухарка… обед же тебе не понравился! Да и кого я могу нанять, если Дмитрий к бедным девушка пристает!

— С просьбами прибрать у меня в комнате? — кротко спросил Митя.

— Это не твоя комната! Мы ее для дядюшки Аркадия готовили! — высунулась из-за материнской юбки Ниночка.

— Нина, замолчи! — оборвала ее тетушка. — Если б ты и правда просил прибрать, бедная Маняша так бы не кричала! И вот, гляди, Аркадий! — она снова тряхнула узлом. — У него в комнате — женские вещи! Откуда бы им там взяться? Вот! Вот! — из развязанного узла вывались штопанная кофтенка и пожелтевшие панталоны… а сверху, приковывая Митин взгляд, шлепнулся знакомый отрез винно-красной шерсти.

«А ведь действительно… неплохая шерсть на фабрике». — отрешенно подумал Митя.

Отец пристально уставился на отрез — тоже опознал ткань.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Из… извиняйте, барыня! — вытирая мокрые руки об фартук, в комнату просочилась Леська. Поглядела на Митю, на отца, на отрез ткани… и зажмурившись, выпалила. — То мой узел! Мое!

— А… почему он в комнате… Дмитрия? — растерялась тетушка.

— А почему мой сундук в комнате Ингвара? — переспросил Митя и с мягким упреком закончил. — Беспорядок в доме.