Мария Галина - Хомячки в Эгладоре

[С Элу Тинголом и Медиан действительно непонятно. Тингол, супруг майи Медиан, эльф из перворожденных, но по сравнению с Медиан полнейший парвеню, вдруг ни с того ни с сего в сложной политической ситуации стал вести себя как полнейший идиот, что вообще-то изначально ему вроде было не свойственно — ничего об исходном его идиотизме в Сильмариллионе не зафиксировано. Зато замечено, что в сравнительно короткий отрезок времени он ухитрился:

а) потребовать у жениха дочери ни больше, ни меньше, как принести Сил-марилл из короны Моргота (одним словом, а пошел-ка ты к Морготу!). Берен, правда, пошел и Сильмарилл, достал, но, во-первых, потащил к Морготу Лутиэнь, над которой Моргот чуть ли не надругался (сведения об этом противоречи вы), во-вторых, умудрился обещание исполнить, хотя и формально — а то мудрый Элу Тингол не предвидел такого исхода, с его-то способностью прозревать будущее. Кстати, вообще непонятно, с чего это Тингол так разгорячился — его собственный брак с Мелиан был тем еще мезальянсом!

б) сумел-таки уходить Берена, поручив ему очередное непосильное задание, что косвенно послужило причиной и смерти Лутиэнь — в хрониках говорится, что, мол, валар пожалели их и воскресили, но с условием никогда не возвращаться на грешную землю, мол, поселили где-то на отдаленном острове — кто их там видел? Полагаю, все-таки это выдумала потом Мелиан, чтобы как-то обелить себя и Тингола в этой некрасивой истории;

в) вместо того чтобы погоревать и заняться делами, Тингол не придумал ничего лучшего, как заказать гномам, которые, как известно, себя не помнят при виде драгоценностей, уж такое ожерелье Наугламир с камнем Сильмарил-лом в центре, что у гномов, когда они увидели изделие своих же рук, вообще крыша поехала. В результате они просто прирезали Тингола, когда он стал требовать Наугламир себе.

Сильно подозреваю, что виной всему морок майи Мелиан, которая навела на Тингола приступ полного идиотизма — разделавшись с дочерью, зятем и мужем, она плюнула на все и удалилась грустить на Заокраинный Запад, к своим сородичам. Наверное, ей просто надоело вечно править захолустным королевством и жить с не менее вечным нелюбимым к тому времени мужем.]

— Ты мне зубы не заговаривай, Моргана! — кричит Генка из-за камня, — все! Я тебя раскусила! То есть, тьфу! Расколола!

— Я — кто? — удивленно спрашивает Лутиэнь, прервав свою семейную сагу.

— Моргана!

— Первый раз слышу! Это еще кто?

— Ладно, хватит, наигрались. Ну, хоть раз скажи правду!

— Вообще-то, хоббит, она не врет, — говорит голос у нее за спиной, — потому что Моргана — это я.

— Пожалуйста, ну пожалуйста, -скулит Арагорн, — сделай что-нибудь! Ты же народный герой!

— Я и с назгулами вряд ли что могу сделать, — на бегу отвечает Берен, — а эта штука, по-моему, еще хуже.

С неба на них обрушивается порыв ледяного ветра. Огромная распухшая луна ползет из-за горизонта, на ее фоне отчетливо видны черные плащи мертвецов. Под луной на краю зубчатых гор перемигиваются багряные огоньки Барад-Дура и Ородруина.

— И тебе не стыдно бежать? — укоряет Арагорн Берена.

— Нет, — честно отвечает партизанский вождь.

— Они могли бы нас догнать в любую минуту, — пыхтит Боро-мир, — просто не хотят. Им надо, чтобы мы их боялись! До смерти, до разрыва сердца! Это же загонщики!

— А-а, — говорит Берен, — тогда, пожалуй, она права.

Он резко останавливается, разворачивается и, обнажив меч, ждет, когда сверху обрушится небесная свора. Арагорн, пользуясь моментом, пытается скрыться в руинах, на которых еще уцелела надпись «Вулканизация. Автозапчасти», но Боромир ловко хватает ее за шиворот.

— Пусти, -изворачиваясь, кричит Арагорн, — надо бежать, пока он прикрывает отход!

— Он не прикрывает наш отход, — поясняет Боромир, — он возглавляет оборону. Ясно?

— Нет, — всхлипывает Арагорн.

— Дура, чем бегать, ты лучше Берена держись! Без него мы точно пропадем. А с ним еще не точно.

— А Дикая Охота? Я читала… мы присоединимся к своре небесных мертвецов! Так и будем всю жизнь летать и выть на луну?

— Это избранный клуб, — поясняет Боромир, — туда еще не всякого берут. Тебя, может, просто развеют по ветру.

— Ну, спасибо! Лучше я бы выла на луну.

— От Дикой Охоты спасает текучая вода, — задумчиво говорит Боромир, — и церковная ограда. Но тут нет ни воды, ни церковной ограды. Тут вообще ничего нет. Одного я не понимаю — откуда Дикая Охота взялась-то? Ее вообще не должно быть в Средиземье!

— А вулканизация должна быть? — язвит Арагорн, — или шиномонтаж?

— Это другое дело. Они есть в принципе. А Дикой Охоты в принципе нет. Разве что… — он задумывается, — разве что мы попали в мир, где в принципе есть все!

— Мы в него не попали, — вздыхает Арагорн, — мы сами его сделали

— Похоже, ты права, — печально говорит Боромир, размазывая по лицу сажу, — в кои-то веки. А если так… Ну-ка дай меч!

— Эй, что ты с оружием делаешь? — возмущается Берен, — деревня!

— Я знаю что, — деловито говорит Боромир, очерчивая острием меча круг в вулканической пыли, — я делаю но пассаран!

— Думаешь, поможет?

— Уверен! То есть я просто обязан верить. А иначе кранты!

Лошадь короля-призрака натыкается на невидимый барьер у них над головами и с леденящим душу ржанием вскидывается на дыбы. Остальная свора начинает носиться по кругу, натыкаясь на невидимые стенки — словно они стоят на дне огромного стеклянного цилиндра.

— И. сколько это будет продолжаться? — спрашивает Берен, морщась от ультразвуковых воплей короля-призрака.

— До рассвета, — флегматично говорит Боромир, — или пока им не надоест! Нечистая сила за круг проникнуть не может, это общеизвестно.

— А если, — пищит Арагорн, — они приведут Вия?

— Молчи, дура!

Но от своры уже отделилось несколько призрачных фигур и, пришпоривая коней, помчались за горизонт.

— И кто тебя за язык тянул? — вздыхает Боромир. Оставшаяся на стреме Дикая Охота, дико хохоча, носится вокруг них, образуя размытое фосфорическое кольцо.

— Вот это номер, — ошеломленно бормочет Генка, тараща глаза, — Анечка!

— Моргана, — поправляет ее Моргана.

На Моргане зеленый, как трава, плащ, подсвеченный огнем дальнего Ородруина. Голова на высокой шее гордо откинута, каштановые волосы вьются по ветру.

— Здрасьте, — машинально говорит Генка.

— Привет, — кивает Моргана, — надо же, какая приятная встреча.

— Не сказала бы, — Генка виновато косится на Лутиэнь. Лути-энь быстро что-то шепчет, тонкие пальцы ее шевелятся, сплетая невидимую нить.