Профессор Тимирзяев - Гарри Поттер и скрижали Грин-де-Вальда

Гарри и Гермиона ехали уже довольно долго, этой части леса Гарри не знал совсем. Они проехали через густой и мрачноватый ельник, поднялись по косогору и оказались в светлой лиственной роще, пронизанной косыми столбами солнечного света. На опушке тропинка внезапно оборвалась, и там их ждал Флоренц.

Кентавр спокойно смотрел на приближающихся всадников, а когда они подъехали совсем близко, сказал:

— Здравствуй, Мальчик, Который Выжил. Впрочем, сейчас я, наверное, должен сказать: «Здравствуй, Мальчик, Который Выполнил Своё Предназначение». Здравствуй, Гермиона. Прости, что я не поприветствовал тебя первой, этикет людей всегда был труден для меня. Сойдите с фестралов и привяжите их вон там, подальше. Хагрид известил меня, что ты искал встречи со мной. Я не знаю точно, зачем, но я чувствую, что старое Зло опять поднимает голову. Я смотрел на звёзды, и звёзды сказали мне это.

— Да, Флоренц, это так… — сказал Гарри.

— Что ж, еще один всплеск на глади Бытия, — кивнул Флоренц, — море всегда волнуется, но никогда не покидает пределов своих берегов.

— Ты знаешь о предсказании Сивиллы Трелони? — вмешалась Гермиона, — помнишь её?

— Нет, не знаю, да это и ни к чему, оно не важно, я составил свой гороскоп, как составлял их всегда.

— Ты расскажешь его нам, Флоренц? — потянулась к нему Гермиона, — ну, пожалуйста, это так важно!

— Нет, Гермиона, не расскажу. Спрашивается, чему я учил тебя двадцать пять лет назад? Если человек узнает предсказание, касающееся его самого и его близких, он предпримет определённые действия, которые уведут события в сторону, и чем больше человек будет знать о будущем, тем больше происшедшее будет отличаться от предсказанного.

— И… ты совсем ничего не скажешь нам?! — голос Гермионы срывался, она чуть не плакала.

— Скажу. Мир не рухнет.

— И это всё?!!

— Разве этого мало? Я и так сказал главное, поэтому ваша борьба со злом будет труднее и опаснее, чем в том случае, если бы я промолчал. Но я решил сказать вам это и сказал, теперь ход событий изменится.

— Спасибо, Флоренц, — сказал Гарри, — если подумать, то ты, действительно, сказал нам главное. — Кентавр молча кивнул. — Но мы вообще-то хотели спросить у тебя о другом, — и Гарри рассказал ему об изгнании Миртл и о поисках школьного привидения. — Скажи, не знаешь ли ты кого-нибудь в Запретном лесу, кто мог бы нам помочь в поисках? Хагрид сказал, что на тебя вся наша надежда…

Флоренц задумался.

— Что ж, пожалуй, я смогу помочь тебе, Гарри. Тебе нужна корриган.

— Кто-кто? — не понял Гарри.

— Корриган, — повторил Флоренц. — Корриган — это хранительницы родников, ручьёв и источников. Они знают о воде всё. Одна такая живет у Ольхового ключа, Хагрид знает, где это. Но ты должен будешь пойти туда один, ночью. А тебе, Гермиона, идти не стоит.

— Почему не стоит? — подозрительно спросила Гермиона, — разве это опасно?

— Ну, до некоторой степени… Видишь ли, корриган корыстна, и за свою помощь она потребует плату.

— Какую плату? Золото, магические артефакты? Может… кровь?

— Что ты, Гермиона, зачем корриган золото и, тем более, кровь? Видишь ли, корриган — это существа женского пола, мужчин в их племени не бывает, ну, и им иногда бывает нужно…

— А других магических существ, которым повинуется вода, в Запретном лесу нет? — немедленно спросила Гермиона, которой объяснение Флоренца до крайности не понравилось.

— Может, и есть, но я их не знаю, — пожал плечами кентавр. — Ты, Гарри, должен будешь подойти к ключу и бросить в него вот это… — кентавр порылся в торбе, которая висела у него через плечо, и достал большой, красиво огранённый синий кристалл. — Когда появится корриган, изложи ей свою просьбу, а когда она потребует платы, торгуйся! Скажи, что ты уже уплатил ей этим кристаллом, называй моё имя, имя Дамблдора, хоть самого Мерлина! Но помни, ты ни в коем случае не должен целовать корриган в губы, иначе ты пропал, проведешь остаток своих дней под водой!

Гарри молчал, вертя в руках кристалл и пытаясь осмыслить сказанное.

Кентавр улыбнулся и снова заговорил:

— Я ответил на твой вопрос Гарри, и теперь пришло время прощания. Наша встреча последняя, я чувствую это, скоро я уйду.

— Но, Флоренц, — ахнула Гермиона, — как же так?! Зачем? Почему? Это несправедливо!

— Не надо грустить, — сказал Флоренц, — у нас, кентавров, это не так, как у людей, мы не умираем, мы уходим.

— Куда? — невольно вырвалось у Гарри.

— Кто знает? Мы уходим из кругов этого мира, возможно, в иные планы бытия, а возможно, и в никуда, в хаос. Так предначертано судьбой. Поэтому примите мой прощальный дар. — Флоренц снял с шеи торбу, достал из неё флягу и два ловко свёрнутых из бересты стаканчика. Откупорив зубами флягу, он разлил её содержание по стаканчикам и повесил опустевшую флягу на ветку:

— Возьми, Гермиона, возьми, Гарри… А мне не нужно.

— Что в этом зелье, Флоренц? — спросила Гермиона, осторожно нюхая содержимое своего стаканчика.

— Что в зелье? — переспросил Флоренц, — травы Запретного леса. Утренняя роса, согретая первыми лучами осеннего солнца. Ну, и немного моей магии. Пейте смело, в зелье нет зла. Для тебя, Гарри, оно будет напитком силы, а тебе Гермиона, поможет завершить твою трансформу.

Прощайте!

Флоренц повернулся, шагнул в заросли и костёр осенних листьев скрыл его навсегда.

— Ты не пойдёшь! — плакала Гермиона.

Гарри молча оделся, потом подошёл к Гермионе, взял её лицо в ладони, заглянул в глаза, сказал: «Не ходи за мной. Пожалуйста» и вышел из спальни.

Люмос! Волшебная палочка светила неярко, поэтому деревья, окружавшие полянку, казались тёмной, непроходимой стеной. Ольховый ключ уютно журчал, поднимая со дна песчинки, и убегал куда-то в Запретный лес, прыгая по камешкам. Гарри осторожно извлёк из кармана кристалл, который дал ему Флоренц, вздохнул и бросил в воду. Кристалл вспыхнул синим, перевернулся и ушёл на дно.

— Корриган, — тихонько позвал Гарри, — мне нужна твоя помощь.

Ключ забурлил, поднял столб воды, и перед Гарри появилась хозяйка ключа. Гарри с трудом сдержал улыбку: корриган, без сомнения, была женщиной, но очень маленькой, не более полутора футов ростом и полупрозрачной, как бы отлитой из зеленоватого стекла. Гарри поймал себя на том, что испытывает смесь облегчения и разочарования, и снова скрыл усмешку, на этот раз — над собой.

— Ну, и чего мы тут сидим и хихикаем, господин директор школы? — ядовито пропищала корриган, — зачем звал?

— Простите, мисс, — смутился Гарри, — я, признаться, растерялся, не ожидал увидеть вас… такой… совершенной!