Антон Орлов - Искатели прошлого

От нападок Доротеи он растерялся, но уже овладел собой и даже заметил подводный камень, на который я не обратил бы внимания.

— Бывают люди, которые не любят маленьких детей, — вздохнув, объяснила Доротея. — У Петра и Евы есть восьмилетний ангелочек, вам эта крошка мешать не будет, вы же на втором этаже, а им выделите комнатку на первом. Залман, вы здесь хозяин, и если что не так — всегда сможете их выселить, но это честнейшая семья, посмотрите на них сами. Давайте, я завтра утром приведу их? Если не понравятся — не пускайте, кто же вас неволит…

Я согласился. Она еще некоторое время расхваливала Петра и Еву Янари, потом ушла, оставив нам торт.

— Доротея похожа на мою маму и бабушку, — сказал Дэнис. — Они такие же суетливые и придирчивые, постоянно из-за чего-нибудь беспокоятся. Я их люблю, но не могу долго выдерживать, хочется смыться. Обе очень красивые, бабушка — подвид С и еще не состарилась, но дед и отец от них сбежали, — он неприязненно сощурился. — Я ни того, ни другого мерзавца ни разу не видел. Когда Доротея начала насчет уборки, меня передернуло — совсем как у нас дома, тема номер один.

— Они только об этом и говорят? — ужаснулся я.

— Не только. Еще о проблемах со здоровьем, о ценах на продукты и о том, хорошо ли я учусь.

Он провел ребром ладони по горлу и откинулся в кресле.

— От меня Вир ушла, — поделился я своим несчастьем. — Надеюсь, еще вернется.

— Наверное, — сдержанно отозвался Дэнис.

Видно было, что ему совсем не хочется, чтобы она вернулась, однако он держал свои эмоции при себе. Ну, почему Вир так не может?

Второй запавший мне в душу дорожный эпизод не имеет никакого отношения к передаче кесу партии контрабанды. Я познакомился с одним из пассажиров, Кирсаном Новашеком, магаранским колдуном. Он ездил по своим делам на Лаконоду, а после решил посетить Кордею.

Мы разговорились, я немного рассказал о себе, а он рассказал мне о Высших. Вир ими интересуется и восхищается, вот я и привязался к нему с расспросами. Кирсан утверждает, что Высшие — вовсе не маги, выучившиеся какому-то особому волшебству, как считает Вир. Высшие — это люди, переставшие быть людьми. Простым постижением тайных наук тут ничего не добьешься, для того чтобы стать Высшим, надо как бы заново родиться.

Во время ночной стоянки мы с ним сидели вдвоем у костра, он угощал меня травяным чаем с огненно-сладким целебным бальзамом собственного изготовления. Вокруг россыпь других костров, в черном небе — слепяще-белый рогатый месяц, машины в темноте похожи на больших дремлющих животных. Искрится снег, из Леса доносится потрескивание — там все время что-нибудь растет, даже зимой, почему здесь и не проедешь без таран-машины.

— Залман, если тебе доведется столкнуться с Высшими, не верь им. Они игроки, играют и с людьми, и друг с другом. Соврать, чтобы выиграть — это для них обычное дело. Ты парень неглупый, но молодой и наивный, а они любят головы людям дурить. По сравнению с нами они всемогущи.

— Почему они не хотят помочь людям, избавить людей от лишних страданий? — я спросил об этом, вспомнив тридцать девятую травматологическую больницу.

— Им нет никакого дела до человеческих страданий. Сами-то они не умирают, не стареют, не болеют. И боятся только одного…

— Проиграть? — подсказал я.

— Не-е-ет, — протянул Кирсан, глядя на меня с хитроватой ухмылкой поверх глиняной кружки. — Если проиграешь, можно отыграться. А Высшие по-настоящему боятся одного-единственного — того, что кто-нибудь вроде тебя доберется до Универсального Уничтожителя.

Я начал возражать, что никакой Универсальный Уничтожитель мне не нужен, я не террорист и не психопат, а он продолжал ухмыляться и больше не проронил на эту тему ни слова, сколько я ни приставал с дальнейшими вопросами.

Зато на прощанье вручил мне визитную карточку.

— Это чтобы ты меня нашел, если понадоблюсь. Чувствую, что мы с тобой еще свидимся. Я собираюсь прожить тут до лета, а потом уже подамся на Магаран, домой.

У меня не идут из головы его слова насчет Универсального Уничтожителя. Я никогда не испытывал желания уничтожить весь мир или отколоть что-нибудь еще в этом роде. Почему он так сказал?

Сегодня утром состоялось знакомство с Янари. Они пришли вдвоем, без ребенка. Нам с Дэнисом они понравились.

Дружная супружеская пара средних лет. Петр — кряжистый бородатый мужчина, немногословный, но приветливый, похож на гнома из детской книжки. Ева — невысокая полная женщина с круглым, добродушным, улыбчивым лицом и аккуратным узлом темных волос на затылке.

Я предложил им перебираться сюда насовсем вечером, потому что сейчас мы уходим. После этого Дэнис отправился на лекции в университет, а я — мириться с Вир. У меня был для нее билет на состязания претендентов и рассказ Кирсана о Высших, еще я купил большую коробку дорогих шоколадных конфет.

Вир переезжала из своей гостиницы, снаружи громадной, а внутри полутемной и тесной, как мышиные норы, в мансарду на улице Ожидания. Встретила меня, как ни в чем не бывало. Я помог ей упаковать и перевезти вещи. Мансарда на восьмом этаже, на другой стороне улицы скалится блестящими стеклами Марленский пассаж. Вокруг вечная сутолока, стены домов оклеены пестрыми плакатами — новенькие вперемежку с выцветшими, полуободранными, на тротуарах месиво грязного снега, шумят и сигналят автомобили. Здесь веселее, чем в гостинице, и комната намного светлее.

Билету и конфетам Вир обрадовалась, но ей не понравилось, что Кирсан отзывался о Высших неодобрительно.

— Какой-то магаранский колдун для них мелкая сошка! — рассуждала она возмущенно и презрительно, прохаживаясь туда-сюда вдоль большого окна с треснувшим стеклом, заклеенным пожелтелыми бумажными полосками. — У него не тот уровень, чтобы понять Высших, а они совсем не обязаны что-то ему объяснять. Может, он давно уже продался темным силам… И Высшие не должны каждому все разжевывать!

Она защищала их так же горячо, как свою любимую лесную пехоту, но потом открыла коробку с конфетами и утихомирилась. Мы опять целовались. Поцелуи с привкусом шоколада. На прощанье она сказала, что будет за меня бороться. А зачем, если я и так ее люблю?

Когда я вернулся домой, Петр и Ева Янари сидели на крыльце с тремя чемоданами и двумя мешками. Я стал отпирать дверь и вдруг услышал:

— А у вас тут какие-нибудь котики-собачки есть?

На меня смотрело снизу вверх существо с круглым розовым личиком и темными глазами-буравчиками. Пальтишко, сшитое из кусков рыжего и коричневого меха, все в снегу, из-под вязаной шапочки торчат две толстых косички с огромными бантами в горошек. Я понял, что это и есть тот самый восьмилетний ангелочек, о котором Доротея говорила с таким настойчивым, немного фальшивым умилением.