Мастер молний. Книга III - Яков Барр

мне и самому стало интересно. Девушка подошла к столу, взяла бумаги и заглянула в них.

— Что это? — спросила она фурию.

— Плохо читаешь по-русски, немка? — ухмыльнулась секретарша. — Это трудовой контракт. Ознакомься, только сильно не тяни. Подпишешь, потом Алексей Владимирович тебя примет. Если ты ему понравишься, он завизирует. И не качай там права, директор этого не любит.

— У меня уже есть работа.

— Глупости, — отмахнулась фурия. — Читай быстро и не трать время. Люди здесь занятые.

Эмма онемела от такой бесцеремонности, я же откровенно развлекался. Сейчас же, ради сохранения психического здоровья моей сотрудницы, мне пришлось вмешаться:

— Она сказала, что у нее есть работа.

— Вас вообще никто не спрашивает, молодой человек.

Тут я немного удивился, я выбрал образ взрослого мужчины в самом расцвете сил, и на вид мне можно было дать честные пятьдесят лет, правда с хорошей физической формой в придачу. Фурия же продолжила играть в королеву одной отдельно взятой приемной.

— Вам здесь вообще не место, девушка прекрасно обойдется без группы поддержки.

— Вы забыли представиться, — напомнил я холодно. — С кем имею честь?

Фурия поколебалась, но все же решила чрезмерно не хамить.

— Референт генерального директора, Светлана Петровна Вязникова. И прошу вас не вмешиваться в разговор, пока вас не вывели. Вам работу в нашем концерне никто не предлагает.

— Хочу напомнить, Светлана Владимировна, что мы здесь по поручению Министра, и у меня на руках распоряжение с его личной визой. Никто из моей команды не собирается устраиваться на ваш завод. И если прямо сейчас господин Брянцев нас не примет, мы удаляемся, а я посылаю министру отчет о нашей несостоявшейся встрече и попытке Генерального Директора сманить моего сотрудника.

— Министр в сторону таких… — фурия явно проглотила что-то уничижительное, вроде «щенков», — персонажей и не взглянет.

— Заодно и проверим, — улыбнулся я по-акульи. — Кстати, я пошлю ему и видеоотчет о нашей беседе.

— Это промышленный шпионаж! — потеряв на секунду контроль, взвизгнула фурия. — Вы не имеете права…

— Сидоров, фас, — я снова хищно улыбнулся.

Мой же юрист, без которого я, конечно, не собирался идти в столь очевидное змеиное гнездо, засыпал референта юридическим словоблудием. Не прерывая свою речь ни на секунду, он выложил на стол перед носом Вязниковой копию распоряжения, на котором виднелись личная резолюция министра и еще пары шишек вроде начальника департамента автомобильной промышленности. От вида бумаги тетенька побледнела, да и поток юридического сознания Сидорова произвел на нее впечатление. Когда студент выдохся, я поставил точку в этой схватке.

— Копию изучите на досуге. А мы не в состоянии тратить время впустую. Передайте господину Генеральному Директору наше неудовольствие подобных приемом. Прощайте, любезнейшая Светлана Петровна.

Мы встали и отправились в сторону выхода, а там был добрых полтора десятка шагов. Вязникова терпела до последнего шажочка, проверяла, наверное, не блефуем ли мы, а может элементарно собиралась с мыслями.

Наконец, она громко, но уже не так агрессивно рявкнула:

— Погодите, я спрошу у Алексея Владимировича, когда он сможет вас принять!

А чтобы оставить за собой последнее слово добавила:

— Не трогайте ничего на столе! У нас тоже есть видеонаблюдение.

Вязникова скрылась за дубовой дверью в директорском кабинете. Доклад явно занял какое-то время, я мог бы послать за ней птичку и послушать, что они там обсуждают, но мне было элементарно лень.

Наконец фурия вышла и буркнула раздраженно:

— Вы можете пройти.

Мы прошли к дубовой двери, но Вязникова вспомнила, что должна рулить процессом.

— Вы туда всей толпой собрались завалиться? Это вам не кабак!

— Я — руководитель компании. Госпожа Фрахт — технический специалист, и кажется господин Брянцев намеревался пообщаться именно с ней. Господин Сидоров — юридический консультант, и вряд ли обсуждение договора может состояться без него. Если у вас правило «больше двух не проходить», нас покинет госпожа Фрахт. Хотя, нет. Он примет всех, сейчас, или мы уйдем.

— Вы забываетесь, — зашипела гарпия.

— Предупреждаю в последний раз, — пришлось мне поставить точку в спорах, — еще одна надуманная препона, и мы разворачиваемся и уходим писать доклад министру о несостоявшейся встрече. Мы уже поняли, что нам здесь не рады, но все же из уважения к принятым обязательствам хотим довести эти переговоры до какого-то логического конца.

— Идите уже, — махнула рукой референт и демонстративно уткнулась в монитор.

Брянцев оказался именно таким, как я его себе и представил. Грузный, старый и уверенный, что все вокруг должны бегать на задних лапках и смотреть ему в рот. Учитывая, в каком состоянии пребывает его любимый завод, а также, что из себя представляют выпускаемые им автомобили, ему бы забить свой гонор в темное и душное место, если вы понимаете, о чем я.

Но нет, директор смотрел на нас как на толпу хулиганов, поколотившую секретаршу и вломившуюся в его кабинет. Я с порога вежливо его поприветствовал.

— Добрый день, Алексей Владимирович. Рад, что наша встреча все-таки состоялась.

Брянцев проигнорировал мою вежливость. Он сразу, в упор меня не замечая, и даже не предлагая сесть и тем более не вставая из-за стола, чтобы поздороваться, обратился к Эмме.

— Фрау Брехт, не понимаю, зачем вы столь упорно тащите с собой эту группу поддержки. Трудовой договор от этого не изменится.

Эмма только закатила глаза. Я ободряюще похлопал ее по плечу и шагнул к столу директора.

— Очень жаль, Алексей Владимирович, что приходится тратить время на одну и ту же бессмысленную беседу дважды. Мы здесь не для того, чтобы обсуждать трудоустройство моих сотрудников.

— Я разве к вам обращался? — презрительно бросил мне Брянцев. — Девочка, ты прилетела из Европы, чтобы загубить свой талант в захудалой автомастерской? Ты могла бы многому научиться, работая в действительно большой компании.

— Я работала со всеми баварцами, с французами, итальянцами и англичанами. Научиться делать плохие машины я могла бы и там, — не выдержала Эмма.

Я испугался, что Брянцева удар хватит. С ним, наверное, даже его любимый министр так не разговаривал за последние… никогда. Я решил вмешаться.

— К чему это все, Алексей Владимирович? Зачем на пустом месте раздувать конфликт? Странно, что вы видите в нас проблему, когда мы принесли вам решение.

— У нас не было проблем, пока вы, молокососы, не устроили цирк в министерстве.

— Разве же это не проблемы, когда у выставочного образца, подготовленного, я бы даже сказал, «вылизанного» для презентации, не закрывается дверца, заводится машина с пятого раза на честном слове и такой-то матери? Это говорит не о высоком проценте брака, а практически о ста процентах. Мы не сможем помочь вам с некачественной сборкой, это означало бы