Тайны Космера - Брендон Сандерсон

руками и отступил в жидкий свет. Бродяга атаковал, безжалостно обрушив на Кельсера кулаки и не заботясь о том, что может причинить себе вред.

К земле, подсказали инстинкты. Кельсер опустил одну руку и попытался схватить Бродягу за плечо, чтобы вместе погрузиться в свет и бороться с ним там.

К несчастью, Бродяга отреагировал молниеносно. Он увернулся и снова сбил Кельсера с ног, потом схватил за горло и принялся колошматить о дно бассейна там, где помельче. Свет разреженнее воды, но и в нем можно было задохнуться.

Наконец Бродяга вытащил обмякшего Кельсера. Глаза у него сияли.

— Неприятно, но удовольствие я получил, — сказал он. — Видимо, если ты уже мертв, то я могу причинить тебе вред.

Кельсер попытался схватить Бродягу за руку, но тот еще раз макнул его в свет.

— Прости за грубое обращение, Выживший, — продолжал Бродяга. — Но тебя здесь быть не должно. Ты совершил, что мне нужно, но ты темная лошадка, и разбираться с тобой сейчас я не хочу. — Он помолчал. — Если тебя это утешит, можешь гордиться: на меня уже сотни лет никто не нападал.

Он отпустил Кельсера. Тот обмяк и привалился к стенке своей тюрьмы, наполовину погрузившись в свет. Потом, зарычав, попытался броситься на Бродягу.

Вздохнув, Бродяга стал методично бить его по ноге. Заорав от боли, Кельсер схватился за ногу. От таких ударов кость уже должна была треснуть, и хотя этого не случилось, боль казалась невыносимой.

— Это урок, — сказал Бродяга, но Кельсер еле слышал его сквозь боль. — Но не о том, о чем ты, наверно, подумал. Тела у тебя нет, а вредить твоей душе я, в общем, желания не испытываю. Эта боль вызвана твоим разумом: он просчитывает, что должно произойти, и реагирует. — Он помедлил. — Я не стану заставлять тебя давиться собственной плотью.

Бродяга пошел к центру бассейна. Кельсер наблюдал сквозь боль, как тот развел руки в стороны, закрыл глаза и, шагнув в самую глубину, исчез в свете.

Миг спустя он выбрался из бассейна, но на этот раз его фигура была туманной, сияющей изнутри, словно… он находился в мире живых.

Этот бассейн позволил Бродяге перейти из мира мертвых в мир настоящий. Ахнув, Кельсер проследил за ним взглядом: тот миновал колонны и остановился на другом конце пещеры. Там все так же сияли два крошечных зернышка металла.

Бродяга подобрал один из них, подбросил и поймал. В этом движении чувствовался триумф.

Кельсер закрыл глаза и сосредоточился. Боли нет. Нога на самом деле не болит. Сосредоточиться.

Ему удалось немного приглушить боль. Он сел прямо, всколыхнув доходящий до груди свет. Сделал вдох и выдох, хотя и не нуждался в воздухе.

Проклятье. Первый же человек, которого он встретил за долгие месяцы, избил его, а потом что-то украл из пещеры по ту сторону тюрьмы. Кельсер не знал, что и зачем, или даже как Бродяге удалось проскользнуть из одного мира в другой.

Кельсер пополз к центру бассейна, на глубину. Нога еще ныла, но он встал и развел руки в стороны. Сосредоточился, пытаясь…

Что? Осуществить переход? Но что с ним станет?

Не важно. Он расстроился, его унизили. Нужно доказать самому себе, что он еще на что-то годится.

Ничего не вышло. Ни сосредоточенность, ни визуализация, ни напряжение мышц не помогли ему осуществить то, что удалось Бродяге. Он вылез из бассейна, измотанный и пристыженный, и устроился на кромке.

— Чем ты тут занимался? — спросил Мутный. Кельсер заметил его, только когда тот заговорил.

Кельсер обернулся. В последние дни Мутный посещал его редко и всегда появлялся без предупреждения. Если он говорил, то часто нес какой-то бред.

— Здесь кое-кто побывал, — ответил Кельсер. — Парень с белыми волосами. Он использовал Источник, чтобы перейти из мира мертвых в мир живых.

— Понятно, — тихо сказал Мутный. — Так он осмелился? Опасно, когда Разрушитель рвется из своих пут. Но если кто и пойдет на такое безрассудство, так это Цефандриус.

— Кажется, он что-то украл с другого конца пещеры, — добавил Кельсер. — Зернышко металла.

— А-а-а… — протянул Мутный. — А я-то думал, он перестанет вмешиваться после того, как отверг всех нас. Пора уже усвоить, что нельзя верить в его непричастность. В половине случаев нельзя верить даже его прямым обещаниям…

— Кто он такой?

— Старый друг. И прежде чем ты спросишь — нет, у тебя не выйдет совершить переход между реальностями. Твои связи с физической реальностью разорваны. Ты как воздушный змей без веревки, что связывает его с землей. И не сможешь воспользоваться перпендикулярностью.

Кельсер вздохнул.

— Тогда почему он смог заявиться в мир мертвых?

— Это не мир мертвых. Это мир разума. Люди, да и вообще все сущее, подобны лучу света. Пол, куда падает этот свет, — это физическая реальность. Солнце, от которого он исходит, — это духовная реальность. Эта реальность — когнитивная — пространство между ними, через которое тянется этот луч.

Кельсер мало что понял в метафоре. «Всем им ведомо так много, а мне так мало», — подумал он.

Хорошо хоть Мутный сегодня лучше изъясняется. Кельсер улыбнулся богу и оцепенел, когда тот повернул голову.

У Мутного отсутствовала половина лица. Вся левая сторона исчезла. Ни раны, ни черепа. Из оставшейся половины вытекали струйки тумана. Он улыбнулся в ответ половиной губ, как будто все было в порядке.

— Он украл частицу моей сути — чистую, дистиллированную, — объяснил Мутный. — Это инвеститура, она сделает любого человека алломантом.

— Твое… лицо, Мутный…

— Ати хочет покончить со мной. На самом деле он давно вонзил нож мне в спину. Я уже мертв.

Мутный снова улыбнулся — лицо исказилось в ужасной гримасе — и исчез.

Выжатый до предела, Кельсер опустился на камни у бассейна. Они и правда казались настоящими, все остальное было из мягкого тумана.

Он терпеть не мог неведение. Словно все понимают шутку, а он посмешище. Кельсер уставился в потолок, купаясь в мерцающем свечении Источника. В конце концов он принял решение.

Он найдет ответы.

В Ямах Хатсина он пробудился ради цели и задумал уничтожить Вседержителя. И он пробудится вновь. Кельсер встал и, воодушевленный, шагнул в свет. Противостояние богов было важным, существо в Источнике — опасным. Все гораздо сложнее, чем он всегда думал, и поэтому у него есть повод жить.

И что, возможно, важнее, повод оставаться в здравом уме.

2

Кельсер больше не волновался, что может сойти с ума или заскучать. Каждый раз, когда накатывала усталость от тюрьмы, он напоминал себе о том унижении, что испытал от рук Бродяги. Да, он заперт в пространстве пяти футов в поперечнике, но ему есть чем заняться.

Для начала Кельсер вернулся к изучению существа в Запределье. Он заставлял себя нырять в свет, чтобы представать перед его непостижимым взором, и делал это до тех пор, пока смог