Янина Жураковская - На краю времени

Конечно, она его вытащит (по крайней мере, попытается), но дальше-то что? Тут и пророком быть не надо: счастливо спасенный подарит ей лучезарную улыбку, пробормочет: "Я так тебе благодарен, так благодарен, ты мне теперь как сестра!" или другой столь же изысканный комплимент, чмокнет в щёчку, махнёт ручкой и упорхнёт на крыльях любви к какой-нибудь ослепительной блондинке/брюнетке/рыжей с кукольным личиком и ногами от ушей. А горе-спасительнице останется подтаявшая шоколадка, цветочный веник, как и она сама, начинающий вянуть, и должность безотказной жилетки, в которую всегда можно поплакаться после крушения очередной великой любви. Потому что, три тысячи дохлых кошек, мы в ответе за тех, кого приручили. Или спасли.

Нет, всё же удачно она сказала про «взамен», вовремя перевела события из плоскости лирико-трагической в сугубо деловую. Слава тебе, Господи, глядишь ты за нами… Вот почему она так сказала, когда ни о чём подобном не думала — вопрос. Серьёзный. Головоломка, внутри которой прячется ещё одна, в ней ещё, и можно ли перечесть их — неизвестно.

Но об этом можно подумать и завтра. Подвиг уже внесен в распорядок ночи, самое время приступить к исполнению плана спасения.

Всё-таки, что у него… кхм… потребовать? Что-нибудь мелкое — оскорбить и без того уязвлённое самолюбие: ему пришлосьпросить! Дважды! На двух разных языках! Что-нибудь крупное — согласится, не раздумывая, и вылезет только для того, чтобы собственноручно свернуть ей шею.

Фигурально выражаясь, конечно.

А, может, и нет.

Ей на ум не к месту и не ко времени пришла мысль о том, что её любимые фиалки засохнут, а коту придется перейти на воробьиную диету, но она выдрала её с таким остервенением, что заломило виски и, решительно стянув с шеи шарф, принялась завязывать на нём узлы через каждый локоть. Длина приличная, должно хватить с запасом, рассуждала она. Другой вопрос, выдержит ли импровизированный канат вес молодого здорового парня? Хотя — натуральная шерсть, ручная, плотная вязка, может, и выдержит. А, может, и… нет, долой, долой эти мысли, задвинуть в самый дальний чулан сознания, закрыть двери и навесить пудовый замок. Выдержит. Обязан.

— Думаю, я не в том положении, чтобы торговаться, — долетел до нее невесёлый смешок. "Теперь он с полным на то правом будет считать меня алчной стервой", — она мысленно дала себе затрещину, а вслух произнесла:

— Пра-а-авда? Я и не знала, что вы умеете!

— Умею что? — наивно спросил он.

— Думать, конечно, — поспешила разъяснить девушка. Ответом ей был ещё один смешок, на сей раз — почти настоящий.

— Возможности мои сейчас несколько ограничены, но постараюсь сделать то, что в моих силах. Чего вы желаете, благородная энорэ?

"Любви", — почти беззвучно шепнул кто-то.

— Любви, — покорно вымолвила она. Потом повторила это слово ещё раз — про себя, по слогам — и если бы не ограниченные возможности человеческой анатомии, её нижняя челюсть, наверное, отвисла бы до колен, а глаза выпали из глазниц и покатились по камням. Трясущаяся, как у закоренелой наркоманки, рука сама собой вцепилась в уже порядком разлохмаченную косу и принялась нервно теребить её.

За парапетом потрясённо промолчали. Она всем сердцем пожелала провалиться если не сквозь землю, то хотя бы сквозь каменные плиты пола.

— Ой, не принимайте все так близко к сердцу, это шутка такая! Просто шутка! Вы только не подумайте ничего плохого… А если подумаете, то как вам эта идея?

Она не стала падать на камни. Не стала вопить и в истерике биться о них головой, потому что была хорошо воспитанной молодой леди (что бы ни говорил Сергей Петрович из пятого подъезда, таксу которого онанекрасила и в зеленый цвет тоже). Ей немного полегчало после того, как она несколько раз повторила про себя, что психическим расстройством не страдают, а наслаждаются, и завязала ещё один узел. На косе.

— Простите, я больше не буду, — по-детски пообещала она. Из-за парапета раздалось странное фырканье, словно незнакомец пытался сдержать смех.

— Вы невероятны, блистательная, вы знаете это? — почти благоговейно произнес он. — Примите мои поздравления — за неполный нейд вы четырежды заставили меня утратить дар связно излагать свои мысли. Подобное не удавалось даже моему учителю, а он, как я могу предположить с большой долей вероятности, в прошлой жизни был одним из собирателей мудрости, что бродили по площади Эйграр ан'Нард и убеждали каждого встречного в том, что его отец был хомяком. А теперь, если у вас нет принципиальных возражений, я бы хотел, наконец, услышать, чего изволит желать досточтимая энорэ? Висеть здесь становится утомительно.

— Поспешность хороша только при ловле блох, — нравоучительно изрекла она, затягивая очередной узел на шарфике. — И с чего вдруг вы заговорили таким высоким штилем? Словно какой-нибудь безумно родовитый лорд или князь, белая кость, голубая кровь! Не надо так, у меня же психика. И нервы могут не выдержать. А хочу я звездолёт.

— Пять раз, — пробормотал он, хотя ей могло и показаться. — Какой? — добавил он чуть громче.

— Э-э-э, белый.

— Вам больше пойдёт синий, хотя меня интересует не столько цветовая гамма, сколько модель и класс. Военный или гражданский корабль вы хотите? Грузовой или пассажирский? Яхту, фрегат, линкор? Может быть, крейсер?

Она заранее знала, что вопрос дурацкий и всё-таки спросила:

— У вас их что, несколько?

Он немного помолчал.

— Если вы меня вытащите, будут. Даже боевая станция найдётся.

— Настоящая Звезда Смерти? — восторженно пискнула она, хлопая в ладоши. — Ой, хочу, хочу! Покрасьте её в синий, раз он так вам нравится, и с первым пунктом мы покончили. Переходим ко второму. Мне нужна вилла на берегу моря.

— Зачем?

— Чтобы там жить, — терпеливо растолковала она.

— Найтивэйллунетрудно, в мирах Айего их сколько угодно, но… — медленно проговорил мужчина, — ради Создателя, зачем вам эта тварь? И как вы собираетесь с ней жи… — он осёкся и продолжил с нескрываемым ехидством. — Вы же не имеете в виду то, о чем я подумал?

— Извращенец! — выпалила она, чувствуя, что на её щеках расцветают розы и отчаянно радуясь, что он не может этого видеть. — Не валяйте дурака, вилла — это большой красивый дом с колоннами! Я хочу дом на берегу моря, а не… а не какое-то животное!

— В чём? — с бесконечным терпением переспросил он.

— Что в чём? — она поняла, что понемногу начинает терять связь с реальностью.

— Дурака. В чем я не должен его валять?

— Это ещё одно образное выражение, — сердито огрызнулась она. — Означает, что не фиг прикидываться валенком и воспринимать все мои слова буквально. Господи Боже, вы и камень из себя выведете!