Лайон Спрэг Де Камп - Королева оборванцев

— Ну-ка, давай с самого начала. Ты играй, а я буду петь. Беда прямо с этой устаревшей орфографией! — нахмурился он, увидев поблекшие от времени паукообразные буквы:

«Любовь не мучает вечно.Она снизошла на меня как пламя.Как лава горы Висгад,Или как пламя, которое опаляет лес.Когда моя возлюбленная где-то поблизости,Не думайте, что мой сон безмятежен;Всю ночь меня терзают мучения,И сжигает меня тайная любовь…»

Их представление было затруднено тем, что каждая строчка или две текста не попадали в такт мелодии, и в конце концов оба исполнителя расхохотались.

Когда Ироедх немного успокоилась, то спросила:

— А что значит «влюбленная в парня говорит…»?

— Думаю, имеется в виду друг, какой-то член Общины.

— Я не могу себе представить, что кто-то из наших работников может потерять сон; даже ты, мой лучший друг.

Антис лишь пожал плечами в ответ.

— Спроси оракула Ледвида. У древних было немало забавных идей. Может быть, это из-за недостатка контроля за питанием.

Ироедх стала размышлять вслух:

— Единственный раз, когда я видела Автин возбужденными, было тогда, когда иностранка Итходх из Йема узнала, что ее Община уничтожена арсууни. Она покончила жизнь самоубийством, несмотря на то, что Совет отдал приказ о признании ее членом Элхама.

Конечно. Но, без сомнения, мы были бы расстроены, узнав об уничтожении Элхама. А такое вполне может быть, ты же знаешь.

— Давай все-таки не думать о таких страшных вещах заранее!

— Хорошо, дорогая. А теперь позволь мне взять инструмент и книгу.

— Конечно, но зачем? — спросила Ироедх.

— Думаю, я смогу с их помощью развлечься с друзьями. Если ты как-нибудь услышишь странные звуки, то знай: это Кутанас и я учим их древнему искусству пения.

— Надеюсь, с этим не будет столько проблем, как с Балладой Идхиоса!

— А кто научил меня петь об Идхиосе?

— Я. Но только для того, чтобы она не стерлась из нашей памяти окончательно. Не ожидала, что все это выльется в поэтическую оргию.

— Это так. Но нельзя же такие песни предать забвению. В конце концов, не так уж долго мне осталось любить их.

— Что ты имеешь в виду? — спросила она, отлично зная, что он имел в виду. И все-таки надеясь, что ошибается.

— В ближайшие дни будет Чистка, а я ведь один из самых старых трутней.

Она в отчаянии сжала его руку.

— О, Антис, это просто ужасно! Разве королева не жалуется?

— Не так уж сильно, насколько мне известно, да и я забочусь о ее здоровье. Но чистку уже откладывали несколько раз.

— Но ты не такой уж и старый! Не намного старше меня, и сможешь выполнять свой долг еще много лет.

— Я знаю, но Совет так не думает. Возможно, его члены боятся, что мы станем настоящими обманщиками, если нам позволят жить до старости.

— Но ты ведь не станешь таким?

— Я никогда не думал об этом. А если бы ты узнала, что я собираюсь сбежать и примкнуть к обманщикам, — ты бы вернула меня как послушного работника?

— Конечно. Это решение далось бы мне нелегко. Но, пожалуйста, не планируй ничего подобного! Держись как можно дольше, пока сил хватит. Ты не, я…

Голос ее захлебнулся от рыданий.

— Не надо, Ироедх! Ты причитаешь, как кто-то из древних с их «горячей любовью», — сказал Антис, обняв ее за плечи.

Ироедх взяла себя в руки.

— Я просто глупая. Конечно, не одна из древних, а работник среднего рода, и горжусь этим. Но жизнь будет абсолютно пуста без тебя.

— Спасибо, — он дружески сжал ее руку.

— Никто больше в Элхаме не разделяет мою любовь к древностям. Иногда я думаю, что должен чувствовать какой-нибудь одинокий плут, который бродит по окрестным лесам, смотрит на купола Общины и осознает, что никогда не сможет войти сюда вновь.

Антис вздохнул в сгущающейся темноте.

— Могу уверить тебя лишь в одном, дорогая: если я когда-нибудь и задумаю стать плутом, то не посвящу в это никого, кто сможет разрушить мой план.

Она вздрогнула от холода.

— Б-р-р. Нам бы следовало взять с собой теплую одежду. Пойдем-ка домой.

II

НЕБЕСНЫЙ КОРАБЛЬ

— Перед нами стоят две задачи — использовать этих людей и их знания против Тваарма и сделать так, чтобы они никоим образом не навредили нам, — сказала Род.

Ее колесница ехала рядом с повозкой Ироедх по дороге, ведущей в Тхидхем, которая тянулась вдоль берега Алого Моря. Колесницы Ииноедх, Авпандха и Вардх ехали следом, постукивая колесами по камням.

Род продолжала наставлять помощников:

— Старайтесь внимательно следить за всем, кто говорят и делают люди. Рот же держите на замке. Мы ничего о них толком не знаем, и не можем сразу разгадать все секреты. Всячески льстите им, вынуждайте хвастать своими достижениями, словом, делайте все, чтобы у пришельцев развязались языки. Но не приглашайте их к нам, не рассказывайте о том, где находится Элхам, и ни в коем случае не выдавайте наши политические секреты и способы ведения войны. Я это говорю прежде всего для тебя, Ироедх, потому что знаю твою слабость. Они интересуются не только нами, но и нашей историей, поэтому и хотят, чтобы их сопроводили в Кхинам — искать там древности. А, добравшись туда, им будет совсем нетрудно подняться на одну из башен и увидеть купола Элхама.

— Я буду соблюдать осторожность, — сказала Ироедх, едва сдерживая нервную дрожь. Род говорила ей об этом уже неоднократно. А ей так хотелось, чтобы новоявленная наставница оставила ее, наконец, в покое, и она могла бы вернуться к своим благостным мечтам о древних временах.

— Тебе нужно добиться расположения Блок, который неплохо говорит по-автиникски, и интересуется, так же, как и ты, различным философствованием. Если добросовестно справишься с этой задачей, то забудешь обо всем, в чем тебя так неразумно поддерживал трутень.

— Почему это? — спросила Ироедх гораздо громче, чем сама того хотела. Она вовсе не собиралась позволять Род надсмехаться над ней!

— Не кричи. Тебе лучше приступить к делу сразу же, потому что он не захочет, чтобы мы быстрее возвращались домой.

— Ты имеешь в виду…

Род криво усмехнулась, посмотрев в сторону Ироедх:

— А ты не знала? Сегодня утром, как раз перед тем, как мы выступили в путь, Совет собрал кворум и назначил дату следующей Чистки. Это сделано для того, чтобы убить трех старших трутней: Антиса, Кутанаса и Дуона, чтобы освободить место для нового урожая. Это должно произойти в ближайшие восемь дней. Конечно, сделано все, чтобы они не смогли сбежать.