Елена Белова - Сквозь огонь

На следующее утро им приносят цену папиной жизни – чек на пять тысяч рублей Новой Империи и освобождение от «налога». И младший братик – ему еще и десяти нет – не выдерживает и швыряет в спину «клоуну» сувенирную чашку с эмблемой арены…

– Кто?!

И Макс шагает вперед, не успев подумать:

– Я.

Восемнадцать ему исполнилось уже в лагере.

Очень болит спина, и не шевельнуть ни рукой, ни ногой… Анеля плачет рядом и ни в какую не хочет уходить, что бы он ни говорил. Глупая. Он упал очень неудачно, на спину, что-то хрустнуло, и ноги сразу отнялись. В этих развалинах бывшего храма они были одни, и помочь некому.

– Неля, иди.

– Нет! Славик, тише. Мы переждем. Все будет хорошо.

– Иди, дура! – Он грубит и знает это; если б мог, он бы пощечину ей залепил – лишь бы ушла, лишь бы не попалась. Ведь убьют же! Поймают – убьют! А голоса все ближе… – Иди! Они же сейчас будут здесь! Неля… Нелечка… уходи…

Анеля вдруг наклоняется к нему, целует – горячо и быстро солеными от слез губами – и наконец выбегает из развалин.

Только… не в ту сторону. Навстречу патрулю. Отвлечь? Увести за собой?

Неля!

Богуслава нашли на следующий вечер ребята из группы. Они подлечили его и похоронили Анелю. Ее тела он не видел – не показали. А заговорил он только через полтора месяца.

Окно в палате всегда было закрыто – прохладными белыми пластинками жалюзи. Зато на стене висели новые часы – электронные. Бесшумные, чтобы не тревожить больных. По ним он и узнавал, который час.

Когда стрелки переползали на цифру девять, больницу наполняла тишина. Палату постепенно затапливало темнотой. И, казалось, раны начинали болеть вдвое сильней. Как будто тоже знали – когда стрелки уколют цифру одиннадцать, в палате появится Он. Брат. Бывший…

И снова будет плохо. Потому что сейчас он в силах сказать только «да» или «нет», а «да» сказать нельзя…

Они молчат. Каждый вспоминает свое.

– Даже если так, – наконец глуховато говорит Максим. – Даже если сцапают… Погибнет кто-то один, правда? Ведь не могут всех троих арестовать. Всех этих «подменышей». Остальные выживут.

– Если получится так, как задумано, то даже одного достаточно. Вакцины не придумали, эпидемия вспыхнет как файер. Главное, чтобы ан-ниты согласились помочь…

Алексей говорит не только Богуславу и Максу. Тот, за дверью, и те, за стеной, тоже слушают. И мягко и осторожно, стараясь быть незаметными, то и дело трогают виски пробными импульсами. Все-таки привели телепатов. Это может быть и добрым знаком, и не очень. Алекс привычно поднимает барьер – и свой, и товарищей. Он готов к «считыванию», но не так. Нет.

Хотите заглянуть – спросите разрешения.

Кажется, его услышали.

Чуть задержавшись на висках, чужое прикосновение истаяло. Дверь распахнулась.

Глава 5

Подозрения, слежка и камера

Мир Земля

Лина

К себе Лина вернулась с таким ощущением, словно снова тренировалась сутки без передышки.

Так было почти всегда. Повелитель охране ничего не приказывал и даже ни о чем не спрашивал, но после каждой смены охранники разбредались тихо и вяло, позабыв о привычных перебранках.

Само присутствие Властелина ощущалось как нагрузка, как непосильная тяжесть. Слишком много сил в одном человеке. Слишком много магии. Даже Феникс, который всегда проявлял интерес к чужой силе, в присутствии Повелителя впадал в ступор и молчал.

Понятно, почему все так устают. Хотя, даже если б не было этой его магии, если бы Вадим был просто человеческим императором, вроде его любимых тиранов из книг по истории, вряд ли бы что-то сильно изменилось.

Как же она устала! Устала быть настороже. Устала считать время. Устала ждать.

А придется.

Лина опустилась на диван.

Сегодня в Лигу не ускользнуть. Слишком устала, чтоб и переноситься, и след путать. И лучше приходить не с пустыми руками, а значит, надо сначала кое-что достать. А для этого – отдохнуть. Немного.

Опять запустила комнату, Лина. Пыль кругом – дворцовая магия, конечно, при деле, но заклинания время от времени нужно обновлять и перерегистрировать, а ты все забросила. Слишком редко бываешь здесь, феникс. А ведь это лишний повод для подозрений. А ну-ка приберемся.

Пока руки проворно делали свое дело, мозги занимались своим – Лина привычно сортировала дела-заботы.

Итак… надо все-таки уговорить Магду поторопиться с запасными убежищами. Конечно, горной владычице тяжеловато будет создать все требуемые пещеры. Но ведь можно не создавать – просто переоборудовать те, что есть. Понемногу.

Надо попросить Сергея проверить еще раз «подменышей» – осторожно, чтобы никого не встревожить.

Надо столковаться с наемниками-трансформерами о своем «убийстве». Дуэль отпадает – в последнее время Его Величество ясно показал, что не намерен терпеть никаких стычек. Ян едва не лишился головы, когда вызвал на поединок своего обидчика. Почему Вадим его пощадил – неизвестно. Вызвал их с Жаном, посмотрел, скривил губы и велел убираться с глаз – далеко, но ненадолго.

Странно, да?

Ну ладно.

Что ж делать со своим «убийством»?

Кем должны представиться трансформеры? Наркоманами? Наркоманы стаями не ходят, а кто поверит, что один наркоман одолеет феникса? А главное – с чего б наркоману ходить со стрелами из красного дерева? Не пойдет.

Ассасинами? Подставить клановых врагов, конечно, неплохо… Или наемников изобразить непонятного вида с намеком на Зою.

Только можно нарваться. Спасаясь от обвинения, те наскажут про жертву что было и не было, и, если они что-то видели или о чем-то догадываются, может протянуться ниточка. Надо спросить самих трансформеров. Может быть, у них есть на примете потенциальный козел отпущения?

Скрп… Рамка светокартины, изображающей жар-птицу, вдруг легонько хрупнула под ее рукой и тоненько пыхнула – как сгорающий тополиный пух. Странно. Это была обычная картина, феникс не навешивала на нее никаких заклятий. Просто так купила, чтобы смотреть. Лина нахмурилась. Продавец не предупреждал ни о чем таком.

Стоп. А это что?

Феникс тоже решил вмешаться в дело. Не спрашивая хозяйку, он сердито потянулся через ее руки, и в следующую секунду картина дрогнула, протаяла темными пятнами, исказилась. Потемневшая рамка осталась прежней, а вот полотно изменилось. Вместо полыхающей всеми оттенками пламени жар-птицы взгляду Лины представилось сетчатое стекло – объектив.

Видеокамера.