Анатоль Нат - Славный город Старый Ключ

Взвизгнув, молодая девчонка вонзила сверкнувшие белым зубки с тёплый, только из печи пирожок. На гибкой шейке её тускло блеснула короткая нитка крупного жемчуга.

— «Мамочка! — мысленно ахнул старик, на миг даже впав в ступор. — Это же… Это же жемчуг! Не было же вчера! Точно. Точно парень женится. Ох, свезло Стёпке с зятем, ох, свезло».

— М-м-м! Мои самые любимые, с капустой…, — мечтательно закатила глазки к потолку девчонка.

Завтра ты опять у него обед закажешь, — требовательно ткнула она своим пальчиком куда-то себе за спину. — Брахун — лучший, — со знанием дела уверенно заявила она.

«Ну, да, — с усмешкой подумал старый сторож, глядя на вдруг проявившиеся у девчонки последнее время несвойственные ей ранее хозяйственные ухватки. — Девонька уверенно входит в роль молодой хозяйки».

Сашка! — взвизгнула девчонка, подпрыгнув от щипка ниже спины. — Я разолью весь обед, негодник.

— Какой такой обед, — из-за спины девчонки показался молодой рослый парень в небрежно накинутой на плечи кипельно белой льняной рубахе, распахнутой до пупа и с толстой витой золотой цепью на шее. Деловито почёсывая голое брюхо, он с интересом шарил голодным задумчивым взглядом по принесённой еде. — Это же завтрак, Софийка. Только завтрак! Обед будет позже.

На миг прижавшаяся к парню девчонка кокетливо взвизгнула, отскакивая в сторону от очередного лёгкого шлепка по круглой попке, и оба счастливо рассмеялись.

— Ну, вы тут разбирайтесь, когда у вас обед, а когда завтрак, — улыбнулся понятливо стражник. — А я пойду другим порции отнесу. А то, как бы не забыть, кому что. Тут мелкая пацанва понатащила со всех окрестных трактиров блюдов разных, а старшой запрещает посторонних пускать в арсенал. Приходится самому таскать. Как бы, не напутать кому чего.

Эх-хе-хе, — демонстративно жалостливо посетовал сторож. — Кости мои старые, натружённые. Так перепутаешь, потом ваша же братва с меня ещё и стружку снимет за путаницу. Повадились с трактирных кухонь столоваться, каша арсенальная им, видите ли, не по нраву. И нет, чтоб из какого-нибудь одного. Нет, ведь город на уши поставили, соревнование учинили. Да ещё и премию победителю назначили. В каком трактире повар лучше, тому сто золотых! Бешеные деньги! Транжиры, — осуждающе покачал он головой, явно не одобряя подобного непотребства.

А те тоже хороши, — недовольно ворчал он дальше. — Вздумали мне указывать, чтоб я не забывал указать от кого именно чей судок. Совсем обнаглели беспредельщики. Лучше б надписали свои короба, раз такие умные.

А ты, егоза, — напоследок погрозил он пальцем в сторону девчонки. — Чтоб вечером была дома. Мать беспокоится, куда это дочка её пропала. Который день пошёл ужо, как ты сюда переселилась, а матери хоть бы весточку передала, что, мол, да как. Всё потом да потом. Мать же есть мать. Беспокоится. Никакой чуткости.

Эх, молодёжь, молодёжь, — снова закряхтел он, прикрывая за собой дверь и не слушая больше весёлую возню, донёсшуюся из-за неплотно прикрытой двери.

— Завтрак-завтрак, — слышен был оттуда придавленный возмущённый писк девчонки.

— Потом-потом, — последнее, что он услышал из этой камеры.

— Придётся мне Стёпкиной Ганне самому передать, где её дочка все эти дни пропадала, и чтоб скоро не ждала, — тяжело вздохнул сторож. — А то ведь пока эту егозу силой из камер не выгонишь, так ведь и не разойдутся. Этот, как его — курорт, понимаешь ли, устроили, — пожаловался он непонятно кому. — Пойду теперь других будить…

Толстая, массивная дверь тюремного каземата недовольно скрипнула давно не смазываемыми, проржавевшими петлями, и в широко распахнувшуюся дверь не вошёл, а буквально ввалился среднего роста, крепкий, хорошо одетый мужик.

— Ну! Где тут дебошир, тунеядец и фулюган? — радостно заорал вошедший, высоко подымая над головой мощный бензиновый фонарь и ярко освещая мрачные тёмные стены старого каземата. — Где тот мерзавец, что посмел уничтожить с таким трудом построенную всем городом на общественные деньги стратегически важную дорогу? Где он тут есть, диверсант и вредитель?

Где этот Димон, прозванный Счастливчик, которому больше бы подошла кликуха — «Провокатор», который вверг нас в очередной разорительный проект, теперь уже по восстановлению порушенного былого великолепия.

Это я про дорогу говорю, если кое-кто ещё ничего не понял, — негромко рассмеялся вошедший.

— Явился. Где тебя только черти столько времени носили? — раздался из дальнего угла недовольный хриплый бас. — Я тут сижу-сижу, точнее, лежу-лежу, а тебя всё нет и нет. Безобразие.

Свет прикрути, глаза режет, — донёсся оттуда же из угла тягучий ленивый зевок.

Что у тебя за дурная привычка, Сидор, являться ни свет, ни заря. Спать не даёшь, да ещё и светишь тут…

А если б у меня тут была женщина? Что тогда?

— Народ в поле, — весело расхохотался вошедший. — В отличие, кстати, от тебя. Это ты у нас отпускник, который день уже ленишься и от работы отлыниваешь. А девочки твои вкалывают с самого раннего утра, как положено. У Беллы не забалуешь.

— Имею право-о-а, — смачный ленивый зевок донёсся из угла. — Я этот, как его, добытчик. Во!

Пройдя к стоящему посреди каземата широкому массивному столу, Сидор поставил на него свой фонарь, и, ногой подтянув поближе стоявшую чуть в стороне табуретку, устало присел, оперевшись локтями на стол.

Нависающие над головой, давящие потолки старого каземата, без окон, с одной лишь небольшой вентиляционной дыркой в потолке, куда и худая кошка не смогла бы пролезть, производили гнетущее тяжёлое впечатление, впрочем, полностью смазанное счастливой улыбкой на пол лица вошедшего.

— Устал как собака, — пожаловался он. — Не поверишь, как вернулись из-под Сатино-Татарское, так ни одной ночи нормально не спал. То одно, то другое, то третье. Одни только разборки с желавшими поживиться вашим обозом чего стоили, — усмехнулся Сидор.

— И как? — равнодушно зевнул Димон. — Разобрался?

— Да какое там, — махнул рукой Сидор. — Шмотки то, что в неразберихе после твоего возвращения порастащили — все вернули, а вот с завидущими глазами не знаю, что и делать. Ты то со своими в тюрьме отсыпались, а Машке с Беллой настоящую битву за урожай пришлось тут выдержать, пока мы с Корнеем из под Сатино не вернулись.

Лишь тогда местная публика поуспокоилась. А то чуть было танк твой у нас не утащили. У местного Совета чуть крышу не снесло от одного его вида. Народу понагнали, жуть просто. Ну и вытащили из грязюки, куда ты его засадил. А потом в город притащили, наверное похвастаться, и на площади перед зданием Управы поставили.