Журнал «Если» - 2007 № 08

— Ну что, ба, открываем бесплатный аккаунт?

— Бесплатный?!

Она не поверила своему счастью.

Затруднение, как и у большинства начинающих ЖЖ-юзеров, вызвал подбор имени. Оказалось, и babka, и _babka, и babka_, и даже _babka_ уже кем-то заняты. Я уже хотел попробовать радикальный вариант с нижним подчеркиванием через каждую букву, как вдруг бабка взбунтовалась и заявила, что при всем честном народе хочет именоваться Ульяной Анатольевной. Ulyana_anatolievna — кроме шуток, кто-нибудь зафрендит такого юзера? А если авторизироваться с чужого компа?

Для очистки совести ввел ulyana, uliana и так далее — занято, хоть ты тресни! Начал извращаться. Babka_u в ЖЖ и то имелась! А вот u_babka оказалась свободна. С чем я бабку и поздравил. Она не отпиралась, поскольку уже нервничала, что бесплатного ЖЖ ей не достанется.

Наконец я торжественно открыл ей окно для первого поста. Бабка, как и любой на ее месте, засмущалась:

— А шо писать-то, Сережа?

— Все, что хочешь. Ладно, ты думай, я пока у себя кой-чего хочу запостить.

Зашел в свой ЖЖ и отстучал:

«Всем-всем-всем! Срочно френдим юзера u_babka!!!»

Когда на следующую ночь бабка заявилась в хату, брехунец к исполнению гимна еще не приступил. Время — категория относительная, я всегда подозревал.

Бабка хозяйственно оттеснила меня от компа и нырнула в ЖЖ. Комментов к ее первому посту должно было нападать немерено: я верил в солидарность своих (теперь и ее) френдов. Кроме того, u_babka располагала немаленькой, страниц на пять-шесть, френд-лентой.

Некоторое время я следил, как она внимательно вчитывается в чужие посты, как азартно отстукивает ответы, бормоча себе под нос, проверяет каждый раз, добавился ли коммент, а через пару минут возвращается посмотреть, не появился ли ответ (надо будет бабке еще почту завести, чтобы коммы в ящик падали, решил я). Занятие до первых петухов ей было обеспечено. Уж кто-кто, а я не понаслышке знаю, что такое ЖЖизнь.

В дверь и в окно некоторое время скреблись, стучались, звали замогильными голосами. Фиг вам: бабка ничего в упор не слышала, а насчет засовов и шпингалетов изнутри я позаботился лично. В конце концов мертвецы обломались и постепенно разошлись.

А я, напомнив бабке, как выходить из сети и выключать комп, отправился спать. И впервые за последние дни выспался, как нормальный человек, на отвлекаясь ни на каких петухов.

С утра я встал бодрый, настроенный оптимистически, как никогда. Ноутбук бабка выключила грамотно, она у меня вообще продвинутая, я уже, кажется, говорил. Глянул в почту: на мой вчерашний пост нападало еще несколько комментов. Причем один — от u_babka. С него то я и начал.

«Сереженька, — писала моя новая френдесса. — Ото дерево с краю, сливу старую с развилкой, спилить надо и на дрова порубать. В огороде ничего не посажено, то и добре, хай земля отдохнет, ты грядочки ровненько вскопай. И плетень покосился, перед соседями стыдно.

Звыняй за офф-топ».

Я прожил в селе целый месяц, как и планировал. С утра выполнял бабкины хозяйственные указания (в том порядке и ритме, как сам хотел, вот!), после обеда зависал на речке, ходил на рыбалку и по грибы и время от времени напоминал френдам, до чего же мне здесь хорошо. Френды сдержанно завидовали.

Зато бабка висела в ЖЖ фанатично, от полуночи до первых петухов. Рейтинг u_babka стремительно рос, комменты к ее постам зашкаливали, а по количеству взаимных френдов она меня вскоре и догнала, и перегнала. Я и сам читал ее в ленте не без интереса, часто присоединяясь к флейму. Все-таки потусторонний взгляд на мир — это нечто.

А ночью я спал, и мне не мешали никакие покойники. Бабка с котом — не в счет.

Перед отъездом пришлось, уступив жесткому давлению, оставить ей ноутбук (бабка — монстр, я говорил или нет?). Теперь хожу в ЖЖ с отцовского компа, из универа или из интернет-кафе. ЖЖизнь по-прежнему бурлит, у меня появилось немало новых классных френдов. Вот, например, utoplena — потрясающая барышня, такое постит, что закачаешься!.. И юзерпик у нее супер, причем фотка, похоже, настоящая, только лица не видно, волосы закрывают.

Сейчас чего-нибудь наваяем, оптимистичное и жизнеутверждающее:

«Дорогие френды…»

Карина Шаинян

ЗЕЛЕНЫЙ ПАЛЕЦ

Зимняя темнота не действовала на папоротник: он снова выпустил несколько свежих завитков, покрытых серебристым пухом. Оливия запустила руку в сплетение ветвей, потрогала землю — суховата; потянулась за кувшином. Его стеклянные стенки покрылись зеленым налетом, и за ним колыхались пушистые нити. Муть раздражала, но в глубине души Оливии нравилось, что даже в воде, отстаивающейся для поливки, что-то растет. Каждый раз, наполняя кувшины, она опасалась, что хлорка из-под крана убьет водоросли, но они только разрастались.

Что-то мешало воде литься. Оливия наклонила кувшин сильнее, и в горшок обрушился маленький водопадик. Она опасливо склонилась над цветком. В сухих листьях билась, быстро покрываясь землей, крошечная рыбка. Набравшись храбрости, Оливия двумя пальцами схватила скользкое тельце. Рыбка извивалась, пытаясь вырваться, и едва не выскользнула, когда Оливия, не разжимая руки, опустила ее в воду. Грязь смылась, открыв радужную полоску на боку, круглый желтый глаз, прозрачные плавнички — присмотревшись, Оливия узнала аквариумную тетру.

С растерянной улыбкой она запустила рыбку обратно в кувшин. Тетра вильнула хвостом и скрылась в мутной воде.

Оливия даже не помнила, с чего все началось. С отростка хлорофитума, принесенного подругой. С косточки авокадо, зарытой в землю и проклюнувшейся жирным гладким ростком, который очень быстро превратился в деревце с крупными, голубоватыми с изнанки листьями. С кактуса-подкидыша, подобранного в подъезде… Под руками Оливии все росло и расцветало, бурно и необъяснимо. Вскоре ее знали все садоводы города. Как только таял снег, телефон начинал разрываться от звонков. Стоило ей дотронуться здесь, поправить там, посадить пару кустов — дальше шло само. Поначалу Оливия смущалась, говоря, что у нее нет никаких особых знаний и умений, но в конце концов покорилась и прикрыла свой странный дар скромным словечком «озеленитель», аккуратно напечатанным на визитке.

Ко всем этим будничным клумбам, живым изгородям и альпийским горкам она относилась с ласковой насмешкой и радовалась, когда наступала зима, и поток работы в чужих садах иссякал. Каждое утро Оливия просыпалась все позже, наслаждаясь тем, что никуда не надо идти и почти никто не тревожит ее. Друзья уезжали из города на рождественские каникулы. Звали Оливию, но она не соглашалась. «Мне не на кого оставить цветы», — объясняла она. Друзья возражали — мол, можно что-нибудь придумать, договориться… «Да, но…» — отвечала Оливия, придумывая причины все изощреннее. «Это превращается в манию», — говорили ей, но Оливия только тихо улыбалась в ответ. Ехать никуда не хотелось. Ей холодно было выходить на улицу. Оливии хотелось в джунгли, а джунгли были дома.