Гала Рихтер - Мальчик, который умел летать

Маленький барсик появляется подвисает на ветке большого дерева и чуть не падает. Рядом появляется мамаша, подхватывает, делает в нашу сторону предупреждающий рык. Все смотрят на неожиданное представление, когда меня дергает за рукав Жихарева.

— Пусти позырить, не видно из-за костылей, урод! — громко говорит она.

На нее оборачиваются, одна из воспиталок шипит, а я, пользуясь случаем, ухожу за спины. Уже заворачивая в аллею, ведущую к выходу, я слышу разгорающийся скандал.

В случайности я не верю. Но Сашу в сговоре с ними, не подозреваю.

У входа на меня обращают внимание, но уже поздно. Выхожу на остановку и взбираюсь в первый же автобус. Мужик-кондуктор отрывается от пересчета денег и смотрит на меня. А потом отводит глаза.

Инвалид. Что с меня возьмешь?

Я успеваю заметить, как из ворот зоопарка выбегают воспитательницы. Но автобус уже выезжает с остановки.

В автобусе пусто. Я сажусь на заднее сиденье и облегченно вздыхаю. В этот раз повезло. Теперь осталось найти Валерку и остальных. Только вот мы едем совсем не на Кирова, в другую сторону города.

Здесь мне почти ничего не знакомо. Старый ипподром с двумя бронзовыми всадниками по обе стороны от ворот. Сверкающая стеклом и металлом наземная станция метро. Парк для скейтеров и велосипедистов. Другой город. Не центр с туристами. Не заброшенные дома на Кирова. Трамваи, троллейбусы, девушка на ярко-красном скутере в цветастой юбке.

— Остановка "Братьев Касимовых". Следующая остановка "Гарифьянова", — раздается в динамике механический голос.

Название отзывается чем-то знакомым. Адрес Тимура Акчурина, у которого погибли родители. Дом прямо на остановке, сорок пятая квартира.

С автобусных ступенек сходить легче, чем с трамвайных. Выхожу, перехожу дорогу и иду к серому дому. Зачем мне это? Не знаю.

Третий подъезд заперт на железную дверь. Об этом я не подумал. Встаю рядом с дверью, может кто-нибудь откроет. Через минут пятнадцать подходит старуха с пакетами. Смотрит на меня без обычной жалости или брезгливости. Старухам самим такой взгляд не нравится. Отпирает дверь, даже пускает меня вперед. Вызывает лифт.

— Тебе на какой?

Я пожимаю плечами:

— Не знаю. В сорок пятую.

Теперь она всплескивает руками.

— Так сорок пятая — это Акчурины! Какие люди были хорошие, молодые совсем, йа алла, — заканчивает она каким-то словами по-татарски. Я понимаю, что это молитва.

— Я к Тимуру…

Старуха присматривается ко мне внимательней, но молчит. Старухи, они такие. Вопросов не задают. Они не как взрослые, они как мы.

На пятом этаже я выхожу, а она едет дальше, на девятый.

Угловая квартира. Добротная дверь, деревянная, не железная. Нажимаю кнопку звонка. Звучит веселая мелодия. Тишина. В квартире никого.

Конечно никого, понимаю я. Тимура забрала сестра, у сестры и живет. Мог бы додуматься и раньше.

Зачем-то звоню еще раз, и дверь вдруг открывается. На пороге стоит Тимур с лейкой в руке.

— Кир? Ты откуда здесь?

Мы пьем чай и едим шоколадное печенье. Чай заварил Тимур, а про печенье сказал "старые запасы". Старые, значит еще до того, что случилось.

— Тебе повезло, что сейчас пришел, я всего-то на час заглянул, цветы мамины полить, — говорит он весело. Только сейчас это веселье настоящее. Не истерика. И глаза вроде стали нормальными, — А то бы куковал тут до завтра. Я на балконе был, когда звонок услышал.

Я откусываю печенье и оглядываюсь. Красивая кухня. Вся из дерева, везде деревянные полки, скульптуры, картины. Хозяин замечает:

— Отец плотник…был. Он всю мебель сам сделал.

— А картины? — хрипло спрашиваю я. Тимур мрачно смотрит на повешенный на стену рисунок. Белый замок с тонкими башенками на фоне синего неба. Наконец, признается.

— Ну, я. Что, плохо? Я три года в художку ходил.

— Куда?

— Ну…в школу художественную. Где рисовать учат. Потом бросил.

— Почему?

Мне правда интересно почему. Я не умею рисовать.

Тимур делает гримасу.

— Таланта нет. И вообще, ешь. Слушай, может ты чего серьезнее пожрать хочешь? В морозилке котлеты были, будешь?

Я мотаю головой. Есть я всегда хочу.

— Буду. Тимур…

— Что? — он оборачивается. Из открытого морозильника вылетает струйка пара.

— Почему ты нарисовал этот замок?

Коробка с заморожеными котлетами падает на пол.

Тимур сидит, положив локти на скатерть в белую и красную клетку и внимательно смотрит на меня.

— Ты кто, а Кир?

Молчу. Минут пять молчу, а потом он начинает рассказывать.

— Мне снился этот замок. С детства, понимаешь. Каждую ночь. Как я хожу по коридорам, читаю книги в библиотеке, рисую. Только в замке никого нет, я один. И выбраться никак. И я кричу, зову кого-то, а дверей нет, только окна. Скажешь, сны, да? Ну-ну…Там все как в реальности.

Отхлебывает чай из большой желтой кружки и смотрит на свой рисунок еще раз.

— У нас было задание в художке, нарисовать замок. Я и нарисовал. И после этого сны закончились. Отцу очень эта картина нравилась, он сделал рамку, прибил сюда.

Наверное, надо что-то сказать. Что-то важное.

Валерке я сказал. Но он не поверил. Ему было не до моих фантазий.

Тимур поверит.

Я закрываю глаза. Почти вижу это место. Открываю. И задаю главный вопрос:

— Ты там летал?

3.

У Тимура на футболке гитара. Я вдруг вспоминаю Леську. Интересно, есть футболки со скрипками? Ей бы понравилось.

— Да — говорит Тимур в тишине, — Летал. Откуда ты знаешь?

Я неловко поворачиваюсь на стуле и сшибаю костыли. Они падают на пол с грохотом, разбивают тишину.

— Твоя очередь, Кир, — говорит Тимур, не обращая на шум внимания.

Я пытаюсь нагнуться, чтобы поставить костыли на место, но Тимур меня опережает. Прислоняет их к стене, наливает себе еще чая, садится.

Я пытаюсь оттянуть время. Потом сдаюсь. Cам завел этот разговор.

— Я тоже его вижу. Все время. Только я не могу летать.

— Почему? — спрашивает Тимур заинтересованно.

Я не могу сказать. Разве по мне не видно почему я не могу летать? Я и ходить-то не могу без костылей.

Но я почему-то говорю правду:

— Я боюсь.

И еще…Доверять — так всё.

— Этот замок. он не только во сне есть.

У Тимура округляются глаза. Он все-таки решил, что я — сумасшедший.

Я не псих. Правда. Я ничего не выдумываю.

Валерка считал, что я "двинулся" из-за своего уродства. Что я не могу ходить и поэтому придумываю мир, в котором можно летать. Но это не так.

Я не сошел с ума. Этот замок, он существует. И однажды мне предложили туда попасть.