Андрей Шевченко - Не жизнь, а сказка

— Чего? — вытаращил глаза Николай.

— Счастье, что мы на заколдованной поляне — здесь только избранные чары действуют! Слушай, осенью, когда перед спячкой желудок очистить надо, все медведи к тебе в очередь выстроятся! Я первый!

— Стойте! — Сева схватил здоровяка за рубаху. — Если нас отсюда нельзя вытащить, то кого-нибудь сюда принести ты можешь? Так ведь? Будь добр, сгоняй к нашему стойбищу. Олега или Серёгу притащи, а они и загадают, чтоб мы отсюда убрались.

Топтыгин покачал головой.

— Чары переноса лишь дважды в год действуют. Один раз я уже использовал, поэтому снова вернуться сюда не смогу. Серый уже свои попытки истратил. Единственно, Бруня если приведёт кого-нибудь. На Филю надежды нет, старый совсем стал.

Не успел Топтыгин произнести эти слова, как с легким хлопком на поляне материализовались две женские фигуры. Одну парни знали — Ленка, а вот другая… Стройная брюнетка, одетая, как древняя богиня — то есть, практически обнаженная.

— Пожалуй, я бы не прочь остаться в такой компании, — протянул Николай.

Бруня, услышав эти слова, сразу стала похожей на кошку — того и гляди, когтями лицо располосует. Николай срочно передумал оставаться. Лена изумлённо смотрела на необычайное зрелище: полыхающие цветы на поляне, окрашенные алым сосны и темное небо над головой.

— Вы эту красоту мне припасли? — осведомилась она у парней, всё ещё держащих в руках по охапке аленьких цветочков. Те срочно засмущались. — Ну, и не надо, сама себе букетик соберу!

— Девонька, — поспешил предупредить её Топтыгин, — ты, прежде чем рвать цветы, меня послушай!

— Спокойно, Миша, — улыбнулась Бруня. — Я ей уже всё сказала.

— А ты-то, откуда узнала, что сюда ещё одного человека надо принести? — удивился Топтыгин.

— Серому спасибо. Он, когда его бить собрались, взвыл нечеловеческим голосом. Мы с Леной к костру пошли, там всё и узнали.

— Бить? — изумился Михаил. — За что?

— Да вы ж двоих человеков умыкнули! Вот оставшиеся и решили вызнать, куда.

Пока Бруня с Топтыгиным разговаривали, Сева, не оставивший мысли разбогатеть, пытался проинструктировать Лену:

— Ты, главное, меня слушай! Произнесёшь одной фразой "вернуться обратно к костру и стать миллионерами". Нет, даже миллиардерами. Фраза одна? Одна! Ленк, ну, что тебе стоит?

Бруня, наконец, услыхавшая смутьяна, проворковала:

— Фраза одна, а желаний два. Волшба цветка может её вернуть к костру, а тебя миллионером сделать. Вот прямо здесь. И будешь ты в лесу финансами ворочать…

— А если попробовать…

Николай не дал Севе закончить, отвесив ему легкую затрещину.

— Перестань! Не хочу в лесу жить! Я хоть и мерч… — тут он глянул на опасливо схватившегося за живот Топтыгина, и поправился, — хоть и работа мне не ахти какие богатства приносит, но жить можно. Обойдусь без миллионов! Лен, не слушай баламута!

— Ну, возвращаемся?

И Лена наклонилась за аленьким цветочком.

На следующий день ближе к обеду к стоянке туристов подошёл мужчина. После вечерних приключений парни смотрели на незнакомца подозрительно, а вот Лена, непонятно почему, вдруг прониклась к нему доверием.

— Здравствуйте! — громко поздоровался незнакомец. — Отдыхаете?

— Отдыхаем, — ответила за всех Лена, мучительно пытаясь вспомнить, откуда ей известно это лицо.

— Далеко забрались. Не ваш ли "уазик" на дороге стоял?

— Наш, — ответил Борис и заволновался: — А почему стоял?

— Меня сюда военные добросили на БТР. Глядим, "козелок" сломавшийся. Механики проводок какой-то соединили, машина и завелась. Её в ближайшую деревню погнали, участковому на руки сдать.

— Ух, ё-ё-ё! — ещё сильнее заволновался Борька. — До Сидоровки тридцать вёрст пилить! Ну, удружили!

— Проводок? — Олег пристально посмотрел на шофёра. — Боря, а кто говорил, что "УАЗ" наглухо сломался?

— Да, я с женой поругался, хотел с вами пару дней отдохнуть. Кто ж знал, что вы ещё десять километров шагать будете? А мне теперь и обратно пешком идти… да ещё и с щекой расцарапанной…

Незадачливого шофёра ругать не стали — он и так сам себя дважды наказал. Даже трижды: четыре длинные царапины на щеке, оставленные Бруней, наглядно продемонстрировали Николаю мудрость его решения не приставать к брюнетке. Незнакомец, тем временем, подошёл к дереву, служившему мишенью для топоров, и неодобрительно покачал головой.

— А вот это напрасно.

С этими словами он провёл по изрубленной коре ладонью, и древесные раны, исходящие соком, прямо на глазах исчезли. Не умеет человек так делать. Только…

— Так вы леший? — пролепетала Лена.

Незнакомец улыбнулся, а глаза его почему-то блеснули фиолетовым.

— Теперь — да! До этого был председателем колхоза, потом в партию аграриев подался.

— Пущин! — Сева даже подпрыгнул. — Вы — Пущин, глава аграриев!

— Был, — мужчина усмехнулся. — До вчерашнего вечера. Я так понимаю, мои детки сумели кого-то из вас на поляну к цветочку провести. Спасибо, в благодарность за возвращение памяти, не буду ругать вас!

— За что?

— За деревья, — леший подошёл к речке, сунул в воду руку и вытащил злосчастный топор. — Ваше? Не разбрасывайте. В следующий раз баловать начнёте — я про благодарность и не вспомню.

От этих слов повеяло такой уверенностью в неотвратимости наказания, что люди содрогнулись. Бывший глава партии аграриев, а нынешний леший, махнул на прощание рукой и неслышно скрылся в ивовых зарослях. Исчез так, что ни одна ветка не шелохнулась.

— Дрова-то хоть рубить можно? — неуверенно спросил Николай, но ответа не последовало.

— Хозяин вернулся, — пробормотал Сева. — Боря, сколько, ты говоришь, до деревушки?

Супруга Борьки-шофёра мгновенно распознала в царапинах женские коготки. Лишь подтверждение Лены в том, что Боря "налеве" не был (парням она не поверила) заставило её сменить гнев на милость.

По всем местным каналам крутили новости о загадочном исчезновении главы аграрной партии Алексея Ивановича Пущина. Коротко посовещавшись, наши туристы единогласно решили о лесной встрече забыть — всё равно никто не поверит, что Пущин и леший — одно и то же лицо.

Сева, разумеется, по возвращении в город не удержался и рассказал о лесном приключении. В результате слушатели только зауважали крепость деревенского самогона — надо же, какой галлюциноген, и взяли адресок производителя. Вскоре слава о Борькином продукте разошлась далеко за пределы области. Борька неплохо подлатал семейный бюджет, но в один непрекрасный день к нему наведались соответствующие органы — пришлось вновь сократить производство до отметки "чисто для себя".