Александр Рудазов - Преданья старины глубокой

Ознакомительный фрагмент

– Полагаю, я мог бы тебе помочь, – равнодушно сообщил он. – Не за просто так, конечно.

– Все проси, все отдам!!! – загорелись глаза Игоря.

Горячий князь сейчас был охвачен одним-единственным чувством – жаждой мести! Ради этого он готов был саму душу свою продать!

– Бери всю казну мою – не жаль! – вскричал он.

– Заманчиво, – ничуть не воодушевился Кащей. – Но меня в данный момент интересует нечто другое.

– Что?! Скажи только – что?!

– Твоя супруга.

– Василиса?.. – озадаченно приоткрыл рот Игорь. – Но…

– Или ты и дальше собираешься держать в женах ту, кто все равно что вонзил тебе нож в сердце?

– Никогда!!! – заревел диким туром князь. – Я эту стервь самолично на кол посажу!.. на костре сожгу!.. повешу!.. утоплю!.. задушу своими руками!..

– Так почему бы вместо этого не отдать ее мне? Ведь, кажется, именно у меня ты и собирался ее искать?

В глазах князя начала появляться заинтересованность. А и в самом деле – почему бы вместо легкой смерти не даровать проклятой изменнице вечный плен в этом дворце и Кащея Бессмертного новым мужем?.. И верно – то-то будет славная месть!..

А для посажения на кол и Юрка с Кирькой хватит – уж на них-то он отыграется вволю!

– Бери ее, царь! – скривился в зловещей ухмылке Игорь. – Забирай! Только отпусти мне вину – вижу теперь, что напраслину я на тебя возвел…

– Что есть, то есть, – равнодушно согласился Кащей. – Что ж, пусть будет так. Я сам доставлю тебя до Ратича, и сам заберу то, что ты мне только что отдал.

– По рукам! – протянул десницу Игорь.

Равнодушные змеиные глаза чуть опустились, глядя на розовую ладонь. Кащей не ответил на жест —даже не шевельнулся. Игорь несколько секунд держал руку на весу, а потом опустил обратно, безуспешно пытаясь сгладить неловкость.

Впрочем, сам Кащей Бессмертный теперь уже не вызывал у него такого отвращения, как прежде. Наоборот – у князя словно свалилась гора с плеч, на душе стало легко и весело, а мертвое лицо-маска хозяина дворца стало казаться даже где-то симпатичным. Наверное, так чувствует себя висельник на эшафоте, с чьей шеи только что сняли веревку, разрешив идти куда глаза глядят, – все вокруг словно превращаются в лучших друзей, которых хочется обнять и расцеловать.

Правда, взамен в душе поселились гнев и горе на Василису-изменницу… но эту беду нетрудно поправить. Вот у боярина Мстивоя тоже дочка созрела на загляденье – Марьюшка-красавица…

Вдовцом Игорь проходит недолго, это уж точно.

Князь снова посмотрел в волшебное блюдо – теперь вид Василисы, милующейся с этим усатым кобелем, вызывал у супруга-рогоносца какую-то странную радость. Недобрую такую, нехорошую…

– Говоришь, у тебя как раз пятидесятой жены не хватает?.. – злорадно усмехнулся он, переводя взгляд на старика в железной короне. – Ну что ж, поделом ей, паскуде…

– Поделом, – равнодушно согласился Кащей. – Хек. Хек. Хек.

Глава 2

Иван широко улыбался. Утро выдалось замечательное. Вересень уже на дворе, а погодка по-прежнему на загляденье – тепло, хорошо. Благодать! Вон, птички летят какие-то, курлычут – в полуденные земли подались, перелетные! Ладно им в поднебесье порхать, крылатым!

Князь Берендей Вячеславич, один из младших сыновей Вячеслава Владимировича, сына Владимира Мономаха, всю молодость промыкался приживалой у старших братьев. Однако ж потом сумел-таки выдвинуться, уговорил тогдашнего князя киевского дать ему собственную волость. Как раз Тиборск в тот год изгнал очередного князя – не полюбился чем-то.

Берендея туда и определили.

До того в Тиборске князья сменялись чуть не каждый год – не приживались отчего-то. А вот Берендей сумел прижиться – до самой старости просидел в Тиборске, никуда больше не переходил, никому нового владения не уступил. А помер старик – заспорили князья, кому теперь в Тиборск садиться. Спорили, спорили, а как опомнились, глядят – уж давно Глеб, старший сын Берендеев, отцовский трон занял и слезать что-то не торопится. Начали было соседи усобицу, да как-то все само потихоньку заглохло…

И то сказать – времена уж давно сменились, наставление Ярослава Мудрого много лет как устарело. Род Ярославов размножился, распался на десятки ветвей, уже не распознаешь – кто кого старше, кто кому кем доводится, кому где в какой черед княжить… Князья друг другу уже не близкие родовичи, как когда-то, а троюродные, четвероюродные, а то и вовсе один Бог знает какие братья да племянники… Сплошь споры, неурядицы – не диво, что все чаще не по старой Правде наследуют, а по закону отчины: где отец сидел – там и сын сядет.

Куда как проще.

Да и князь Глеб не из таковских, чтоб спокойно вотчину кому-то там уступить. Он молодец не из пугливых. На него тележным колесом не наедешь, совиным криком не пуганешь… И разумом князя Господь не обделил…

А вот меньшому сыну князя Берендея до Глеба далеко. Сначала отец, а потом и старшой брат попросту махнули на Ивана свет Берендеича рукой – неумен княжич, на удивление неумен. Ни к какому делу не приткнешь. Недаром же дураком прозвали. Конечно прозвище это двойной смысл имеет – при непорочных девицах его лучше не произносить, стыда не оберешься…

Однако Иван его вполне заслуживал. В обоих смыслах.

Сейчас княжич скакал по лесной тропе навстречу восходящему солнцу, время от времени шмыгал носом (ширинку[5] он давно потерял, так что соплей в ноздрях скопилась тьма-тьмущая) и напевал песенку:

Отломилась веточка

От родного дерева,

Откатилось яблочко

От садовой яблони!

Уезжает молодец

От родимой матушки,

В ту ли чужедальнюю

Темную сторонушку…

– Хорошо поешь, душевно! – донесся из кустов сипловатый баритон.

– Благодарствую! – весело крикнул в ответ Иван. – Кто таков, добрый молодец?

– Хороший человек в беде тяжкой, – ответил неизвестный. – Сам не выберусь… Подсоби, а?.. Что тебе стоит?

Иван натянул поводья, хлопнул Сивка по шее и легко спрыгнул на землю. Помочь кому-нибудь он никогда не отказывался.

Конь захрапел, настороженно косясь в сторону кустов. На губах рысака выступили хлопья пены. Иван нахмурился, перехватил узду покрепче и дернул Сивка за собой. Силушки в руках молодого богатыря хватало – несчастный коняга волей-неволей поплелся к кустам.

– Ну, где ты тут?.. Ы-ы-ё!!! – отшатнулся Иван.

Ладонь невольно разжалась, Сивка высвободился, истошно заржал, встал на дыбы и бросился наутек. Иван метнулся было вдогонку, да поздно, поздно – перепуганный конь мчался что есть духу. Княжич и сам в первый момент едва не наложил в портки.

Потому что прямо за кустами сидел огромный волк.