Владимир Пекальчук - Нелегал

Ознакомительный фрагмент

Конечно, спрятать голову — не выход, но такового и не существует. Что бы не происходило снаружи, ему никак нельзя противодействовать: что может сделать слепой? В мучительном ожидании прошла минута, вторая. Ничего не изменилось. Источник шума, доносящегося снаружи, казалось, быстро менял свое местоположение, то туда, то сюда, иногда сразу навстречу самому себе, то затихая, то нарастая. И скоро Тирр заметил, что шум этот постоянно менял громкость, тембр, составные звуки. Безусловно, это не пожар, но что–то иное. А когда до него долетели звуки речи на неизвестном языке, стало понятно: ничего страшного не происходит. Специфический быстро перемещающийся ревущий и шуршащий шум — обычное явление здесь. По крайней мере, местных обитателей это не тревожит.

Рассвет. Вот оно что. Окна–то прозрачные для солнечных лучей. Начался новый день, мир снаружи ожил, проснулся, зашумел, задвигался. А Тирру приснился старый кошмар, плавно переходящий из сна в явь. Уставший, измотанный, он совсем забыл о том, что оказался на поверхности, а не в подземье. Что ж, у нового мира обнаруживается все больше и больше сходства с прежним.

Тирр вытащил из ножен кинжал и после непродолжительной возни вслепую отрезал от шерстяного одеяла, которым укрывался, продолговатый лоскут. Завязал себе глаза и рискнул вытащить голову из–под покрывала. Повязка слегка раздражала чувствительную кожу лица, но зато от света защищала отлично.

Наощупь он отыскал свою котомку, достал немного припасенного сушеного мяса рофов и перекусил, слегка сожалея о том, что оставшаяся рофятина — последняя, которую он съест в своей жизни. Тирру нравился вкус мяса рофов, хоть оно и считалось преимущественно едой низкородных илитиири. Но вряд ли ему повезло настолько, чтоб в мире, куда его занес побег, водились рофы.

Подкрепившись, беглец разулся, снял верхнюю одежду и поудобнее устроился на кровати. Конечно, его ждало множество важных дел, но нечего и думать о том, чтобы что–то предпринимать при свете солнца. Это будет крепкой помехой в первое время, придется вести исключительно ночную жизнь, но, если вдуматься, пока что весьма мудро будет бодрствовать, когда весь мир спит. Все, что ни делается — все к лучшему.

Однако заснуть оказалось не так–то просто. Мир снаружи шумел раз в десять сильнее, чем Мили–Магтир в разгар боевой тренировки. Тирр вздохнул и пошарил рукой вокруг, прикидывая, чем бы заткнуть уши.

***

Граф Серж де Мор поудобней перехватил меч, внимательно следя, когда хитрый эльф сделает первый выпад. Двуручник — не очень хороший выбор против противника с двумя короткими клинками, который умеет ими пользоваться да еще и одинаково хорошо владеет обеими руками. Но за поединком наблюдает прекрасная дама, и он не может спасовать.

Кэйла Мэнша (и откуда эти длинноухие берут такие идиотские имена, а?) атаковал быстро и сразу с двух сторон, правым мечом ударив сверху, подсев и взмахнув левым понизу, метя в ноги. Графу не осталось ничего иного, как поспешно разрывать дистанцию. Ответный удар двуручником эльфа совершенно не впечатлил: он легко уклонился, шагнул вперед и снова ударил двумя руками сразу, нанеся де Мору двойной смертельный удар в грудь.

— Кореллон свидетель, вас, людишек, убивать не только просто, но еще и весело. Ваши лица так забавно меняются в момент осознания того, что все кончено.

— Черт бы тебя побрал, Кирилл! — в шутку разозлился Сергей, снимая шлем, — ну скажи мне, как фехтовать против того, у кого две правые руки?!

Кэйла Мэнша снял парик, перевоплотившись в Кирилла Меньшова, и своим обычным тихим голосом заметил:

— В твоем случае, вопрос стоило бы сократить от «как фехтовать против того, у кого две правые руки» до «как фехтовать». Ты держишь меч как палку, машешь ним, как палкой, и удивляешься, когда проигрываешь.

Сергей вздохнул, расшнуровывая кирасу:

— На случай, если ты не заметил, он и есть палка. Разве что железная.

— В том и проблема твоя. Ты держишь в руках металлический прут с приваренной гардой и рукоятью, обмотанную изолентой, и видишь в своих руках металлический прут с приваренной гардой и рукоятью, обмотанную изолентой. В тебе есть тяга к романтике, ты умеешь вживаться в роль, когда мы играем в настолку. Но есть некая разница между игрой для зрителя и игрой для себя. Хороший актер, стреляя из бутафорского пистолета, выглядит так, словно стреляет из настоящего. А Оскары достаются тем, которые стреляют из бутафорского, как из настоящего. Стрелять из боевого оружия и выглядеть стреляющим — не одно и то же. Держа в своих руках бутафорский меч, ты видишь бутафорский меч. Сравни свой с моими, прочувствуй разницу.

Парные «эльфийские» клинки Кирилла всех, кто видел их впервые, поражали наповал. Изящные, отполированные до блеска, с ровными углублениями кровостока, сужающиеся к острию чуть изогнутые лезвия с наборными кожаными рукоятками, блестящими навершиями и витиеватыми гардами, они являлись вложением огромного количества времени, сил и эмоций. Ничего удивительного, что все всегда принимают их за настоящие и неизменно спрашивают, нет ли проблем с ментами. И только вблизи становится заметно, что острия и лезвия мечей скругленные. У Кирилла практически на каждой игре или реконструкции, в которых он принимает участие, интересуются стоимостью и производителем, и удивляются, узнавая, что мечи изготовлены хозяином собственноручно.

— Киря, только не надо начинать сызнова про то, что как ты корабль назовешь, так он и поплывет. Немногие готовы угрохать столько же времени, как ты, чтобы получить такой вот результат. И результат боя не зависит от того, сколько времени ты их полировал. У тебя неоспоримое физическое преимущество в виде врожденной двуправорукости, вот и весь секрет. И даже если я убью десятки часов на создание такого же клинка, как твои, это не даст ответа на вопрос, как против тебя фехтовать.

Тот стащил через голову кожаную стеганку, заменяющую ему доспех, и кивнул:

— Верно. Тут дело не в самом оружии, а в отношении к поединку. Мечи — точка фокусировки. Когда я беру их в руки, то беру оружие, чтобы сражаться в смертельном поединке с заклятым врагом. А для тебя это учебно–игровой бой палками. Разные уровни восприятия, разное отношение, разная отдача психики и тела. И не стоит уподобляться профессиональным спортсменам, которые готовятся к бою с определенным противником и учатся драться именно против него. Воин встречается со многими врагами и дерется против каждого из них, уповая на мастерство, а не заученную тактику, работающую против лишь определенного врага. Когда ты сможешь победить других, равных мне по мастерству — сможешь победить и меня.