Эдуард Веркин - Кошки ходят поперек

Ознакомительный фрагмент

Шнобель изобразил брата Гольцова и его походку. Потом еще изобразил. Девушка с косичками прошла мимо нашего столика в очередной раз.

– Запала на меня, – шепнул мне Шнобель. – Эй, кочерга! Ты чего тут рычагами бликуешь? У меня уже в башке завихрения!

– Сам село, – ответила девушка, и Шнобель немедленно в ней разочаровался.

– В помойном бизнесе женскому шовинизму не место! – выдал он.

Девушка ответила неприличным жестом.

– Что за дура, – вздохнул он. – Какое всеобщее оскудение...

– Ты отвлекся от Гольцова, – сказал я. – Они поговорили?

– Можно так сказать. Брата Гольцова сразу на «Скорой помощи» увезли, а Гольцов сам сумел до дому добраться. Пешим строем. Теперь Гольцов самоварщик, а брат его больше боксом не занимается.

– А если баблоидов Автолу подкинуть? – предложил я. – Поговори со своим...

– Мой старпер жадный как китаец, – вздохнул Шнобель. – На взятку он денег не даст. Да и не берет Автол, он принципиальный.

– И не бедный, – добавил я.

– Это точно, – кивнул Шнобель и крикнул пробегающей официантке: – Эй, девушка, у нас весь шоколад остыл и вообще кончился, принесите!

Шнобель потряс своей фляжкой.

– Наполнить свежим какао! – повторил Шнобель. – Налить швейцарским молоком. Матка, бистро, бистро!

– И рому накапайте, – добавил я.

– Малы еще, – ответила официантка. – Кто вас вообще пустил? Вам же лет по двенадцать от силы! А детское кафе в шесть закрывается! Сейчас охрану позову...

– Спокойно, девушка. – Шнобель как бы невзначай высунул из кармана стольник. – Мы с делегацией.

– С какой еще делегацией?

– Сопровождаем группу аборигенов с Тасмании. Они сейчас пляшут.

И Шнобель кивнул в сторону танцпола.

Официантка поглядела в указанном направлении. Большинство танцующих и в самом деле так или иначе были похожи на аборигенов. Во всяком случае, так казалось.

– И что тут эти... из Танзании делают? – спросила она.

– Изучают сумчатого бурундука, – сказал Шнобель. – Это редкость. Кстати, многие делегаты не женаты. А вы знаете, какой уровень жизни на Тасмании?

Тасманийский уровень жизни, неженатые аборигены и сумчатый бурундук-редкость стали последней каплей. Официантка приблизилась к столику и стала собирать чашки, коих я и Шнобель осушили уже немало.

– Возьмите. – Шнобель протянул девушке купюру. – За чай...

Официантка спрятала ее в кармашек.

– А это вам за беспокойство. – Шнобель добавил еще один стольник.

Официантка засомневалась.

– Тасмания вас не забудет, – сказал Шнобель. – Внесите свой посильный вклад в науку, сумчатый бурундук на грани вымирания.

Официантка удалилась.

– Ну, что, иван, – сказал Шнобель, – пора и начинать.

– Ты уверен?

– Вполне. Только как договаривались – по морде не бить. И с ноги тоже.

Я кивнул.

– Драку заказывали? – Шнобель подтянул к себе стакан с апельсиновым соком и плеснул его мне в лицо.

Я прыгнул через стол, вцепился в Шнобеля, и мы покатились по полу.

Вокруг нас тут же собралась небольшая толпа, ребята смеялись, а девочки повизгивали, особенно когда я и Шнобель натыкались на них или опрокидывали стулья. Музыка играла.

Впрочем, схватка продолжалась недолго. Появился Захар. Захар был секьюрити, проще говоря, вышибала. Бывшая гроза Заречного района, вставший на путь добра и миролюбия. Он легко подхватил нас со Шнобелем с пола и зашвырнул в туалет. Сказав, что если собираемся драться дальше, то можем драться там. Но если разобьем хоть одну плитку кафеля, то он персонально замурует нас между писсуарами.

Еще живьем.

– Кажется, сработало, – сказал я.

– Конечно, сработало, – ухмыльнулся Шнобель. – Мой план гениален. Переходим ко второй части.

Шнобель снял куртку, вывернул ее наизнанку. Куртка из красной превратилась в черную.

– И это вся маскировка? – насмешливо спросил я.

– Главное в маскировке – замыливание глаза.

– Чего замыливание?

– Глаза.

Шнобель показал пальцем на глаз.

– Сейчас я тебе покажу, что такое замыливание.

Он достал кепку, обстучал ее о колено и напялил на голову.

– Как?

Я усмехнулся. Кепка абсолютно не шла хлыщеватому Шнобелю. В кепке он был похож то ли на мелкого жулика, то ли на продавца вечных мочалок для посуды.

Хотя...

– Так ты похож на режиссера Тарковского, – сказал я. – Немного...

– Да? – с долей удовольствия спросил Шнобель и снова посмотрелся в зеркало. – Это плохо...

Он снял кепку и жесточайше помял ее. Снова надел.

– Теперь порядок, – оценил я. – Теперь не Тарковский, теперь обычная скотина...

Я подумал, что Шнобеля я недооценил. Его способности к маскировке недооценил. Узнать его в помятой кепке было просто невозможно.

– Теперь поработаем над тобой, иван. – Шнобель отошел на шаг, окинул меня придирчивым взглядом.

– Тоже куртку выворачивать? – поморщился я.

– Выворачивай, выворачивай, не переломишься. Художники душу выворачивают, и ничего, не жужжат...

Я пожал плечами и послушно вывернул куртку. Клетчатой стороной наружу.

– Нормально, – похвалил Шнобель. – Шотландская дурчага. Жалко, килта нету...

– Не глупо?

– Слушай меня, иван, я в моде секуч, – сказал Шнобель, – по фэшн-сайтам регулярно юзаю.

– Нафиг?

– Дизайнером стать хочу, – объяснил Шнобель.

– Типа Лагерлеф?

– Не Лагерлеф, а Лагерфельд, во-первых. И не кутюрье, а дизайнером. Ты не поймешь. И батый мой не понимает. Хочет меня в нефтяной институт отправить, зараза... На вот, нацепи.

Шнобель вытащил из кармана бандану с черепами и крестами, намочил ее водой и повязал на голову мне.

– Теперь последний аксессуар. – Шнобель вытащил из кармана ковбойский галстук в виде здоровенной и тяжелой бычьей головы. – Бычатка...

Нацепил бычатку на мою шею.

Я посмотрел в зеркало. В вывернутой куртке, в бандане и с бычьей головой я имел вид абсолютно дикий. И ничуть на себя не похожий. У Шнобеля и на самом деле имелся явный дизайнерский талант.

– Порядок, – удовлетворился Шнобель. – Теперь вряд ли узнают... Уходим. Хотя...

Шнобель принялся глядеть в зеркало. Придирчиво так, наметанным глазом. Спросил:

– Слушай, Кокос, погляди, мне кажется, со мной что-то не так...

Это у него фоб такой. Заскок, закидон. Шнобелю постоянно кажется, что с ним что-то не так. В смысле внешности. И он всех спрашивает, все ли с ним в порядке со спины.

– Может быть, все-таки что-то не так?

Некоторых достает, а я вот привык.