Эхо мёртвого серебра-2 - Александр Георгиевич Шавкунов

между зубов у него торчит куриное крыло. На фоне огромных зубов оно кажется соринкой. Каскад подбородков тяжело колыхается от рвущегося наружу смеха. Мне приходится поворачивать голову, чтобы рассмотреть Сквана целиком — странное чувство... Впрочем, на разговор это не влияет. Либо он сейчас умрёт, либо мы договоримся. И видит Тьма, я не уверен, что лучше.

— Так зачем ты явился? — Спросил я, вздёрнув подбородок, иначе в глаза гиганта не взглянуть.

Тьма, да он не меньше Орсвейна!

Сквандьяр вновь широко улыбнулся и... опустился на колено, склонил голову. Земля под ним дрогнула, и на миг я испугался, что руины от сотрясения обрушатся на Ваюну.

— О, Величественный Император, Элдриан Первый, Великолепный. — Прогудел Сквандьяр. — Я, первосвященник новых королевств, наместник Света, приношу тебе клятву верности, как законному правителю!

Голос, разнеся над лесом, заглушая щебет птиц и шелест ветра. Кажется, даже я перестал дышать. Только за спиной, едва слышно, хихикнул Элиас. Лицо полуэльфа раскраснелось от усилий не заржать. А моя голова налилась расплавленным свинцом. Я строил планы скоротечной войны с мелкими королевствами, чтобы добыть голову Сквандьяра. А теперь он хочет стать моим вассалом! Тьма! Ненавижу, когда планы сбиваются!

Мёртвая сталь покинула ножны с потусторонним шелестом, Сквандьяр заметно напрягся, но головы не поднял. Серый клинок будто впитывает тусклый свет и сохраняет в себе, превращая в некротическое сияние. Я вгляделся в собственное отражение, искажённой полированным металлом. Крепче сжал рукоять и опустил меч плашмя на плечо «героя».

— Наз Сквандьяр. — Продекламировал я, ударяя по второму плечу. — Я принимаю твою клятву именами древних богов и первородных. Встань же, первосвященник империи.

Церемония лишена какой-либо официальность, но сильным мира сего он не требуется. Достаточно факта принесённой и принятой клятвы. Которую, впрочем, легко нарушить.

Скван поднялся с неожиданной лёгкостью, с треском расправил плечи и охнул, схватился за поясницу. На лице промелькнула горечь и боль.

— Мне надо лечь, срочно... — Простонал он. — Надеюсь у тебя найдётся подходящий диван и пара красавиц?

— Ты на них лечь хочешь? — Удивился я, а брови сами собой взлетели на середину лба.

— Да какое там, — с притворной обидой отмахнулся Скван. — Не родилась ещё такая женщина, что выдержит меня. А учитывая мой возраст, ей лучше и не рождаться.

— Мужское бессилие? — Спросил Элиас, становясь рядом со мной и ухмыляясь.

— Ага, — фыркнул Сквандьяр, потирая бок и кривясь, — будь у каждого такое, весь мир стал бы тесным... Я, знаешь ли, люблю женщин постарше. А когда тебе глубоко за сотню, сложно найти такую.

— У всего свои минусы. — Я кивнул. — Я-то ожидал, что проснусь в свободном мире, а гляди, герои оказались живучее тараканов.

***

Сквандьяр растёкся по дивану, словно ком слизи, обёрнутый в шелка. Одной рукой держит кубок-ведро, а другой окорок, которым и закусывает каждый глоток. За распахнутыми дверьми зала столпились новые придворные и уцелевшие старые. К счастью для них, они не имели никакого веса или власти при дворе. Людская декорация для замка. Элиас отправился проверять дела гвардии, а Ваюна возится с цветами.

В зале только я и Сквандьяр, с кучей слуг. Через новые окна в зал пробивается умирающий свет, смешивается с освящением масляных ламп. Лёгкие благовония переплетаются с густыми ароматами жареного мяса.

— Как же так вышло? — Спросил я, когда слуга, принёсший очередной поднос, удалился. — Я запомнил тебя другим...

— Возраст. — Фыркнул Скван и отшвырнул обсосанную кость в кучу, неуклонно растущую у дивана. — Я всегда любил деньги и власть, так что решил... ну знаешь, вкусить их плоды.

— Вижу, понравилось.

Скван хлопнул по животу и разразился громовым хохотом. Всё же, хорошо иметь такого союзника. Вроде и власти много, а в случае чего прирезать легко. Ну... если меч пробьётся через пласты жира. Лучше удавить, стальная гаррота отлично справится, а для Севана можно и шипастую использовать.

— Ещё бы не понравилось! Ты ведь тоже одурманен этим чувством, иначе, зачем бы убивал отца и деда?

«Ну, как оказалось, дед вполне себе жив. Если это слово вообще применимо кличу. Но с этим я разберусь позже, а пока нужно выжить».

— Боюсь не разделяю твою любовь к еде... друг.

— О, ты многое упускаешь. Ведь в чём суть каждой жизни, как не в еде и размножении?

«Ну, с этим сложно спорить».

Мы умолкли, когда в зал вошло несколько слуг, сгорбившихся под весом бочонка. Сноровисто поставили у дивана и выбили пробку. Рубиновая струя ударила в подставленный бокал и стала похожей на вырезанную из дерева. Если бы не наполняющийся кубок-ведро, я бы решил, что она вовсе застыла.

Следом за слугами явился шут и начал показывать фокусы, жонглируя и пританцовывая. Но убедившись, что нам это сейчас неинтересно, отошёл к Ваюне.

— И всё же, я-то не сомневаюсь в победе. Но откуда у тебя уверенность в успехе? — Спросил я, стоило слугам уйти. — Ведь если мы проиграем, ты потеряешь всё.

— Да... — Скван проглотил кусок больше головы быка, втянул воздух носом, с видом, будто вкусил амброзии. — Но, если победишь, я получу неизмеримо больше. Преосвященство всей империи! А я слишком много сражался против тебя и точно знаю, шанс есть.

— Спасибо. Действительно спасибо.

Ваюна выскочила из-за края видимости с венком из роз мёртвого серебра. Водрузила мне на голову и со смехом удалилась. Сквандьяр проводил её взглядом и тяжело вздохнул. Посмотрел на меня и добавил, стремительно мрачнея.

— На самом деле, есть ещё одна причина.

— Какая же?

— Месть. Ты не думал, почему только у Геора есть внуки?

— Мало ли. — Я пожал плечами. — Дети мерзкие, какой дурак вообще захочет их заводить? Вот отец решил, что хочет, и смотри, чем закончилось!

— Да... но, знаешь, с возрастом невольно задумываешься. А какого это, растить своё продолжение? Научить его тому, что понял за эти годы? Радоваться его успехам и осознавать, что ты сам продолжаешься в вечности вместе с бесчисленными предками... — Голос первосвященник стал низким и тяжёлым, как само бытье, налицо набежала густая и тень, и складки проступили с пугающей отчётливостью. — Еда и размножение, это суть наших жизней. А Егор лишил нас потомства! Понимаешь?! У нас не будет детей, не будет внуков, мы последние в своём роду! Но не он, о нет, Светоносный обзавёлся семьёй! За наш