Ширли Рейн - Жертвенник

– Скажешь тоже, болезнь, – фыркнул я.

– Да, да, именно болезнь, – продолжал Цекомп. – Для нее даже есть специальное название или, точнее, целый класс названий – фобии. Я знавал нескольких прекрасных людей, которые ничего не могли поделать со своими фобиями – страхом высоты, к примеру, или боязнью замкнутого пространства. Тут борись, не борись, толку не будет. Страх оказывается сильнее тебя. Но вернемся к нашему случаю. Очень часто человек даже не подозревает о том, что он трус, пока не столкнется с угрозой для своей жизни. Не какой-нибудь пустяковой, конечно, а по-настоящему серьезной и совершенно реальной – вроде, скажем, той, которая нависла над вами в этом походе. Угрозы оказаться в лапах у пауков и, возможно, быть даже сожранным ими заживо…

Цекомп, наверно, и дальше разглагольствовал бы на эту тему, но внезапно у меня возникло чувство… недоверия, что ли? Слишком уж складно у него все получалось.

– Откуда тебе все это известно, Цекомп? Ты-то сам ведь не… – я замолчал, почему-то не в силах произнести последнее слово.

– Не человек, ты хочешь сказать? А замолчал, потому что боишься обидеть меня? Напрасно. Тут нет повода для обиды. А вот чего я терпеть не могу, так это глупых вопросов. Стыдно, Умник, с твоей-то головой. Ну, подумай сам. Меня спроектировали и создали люди, меня обучали люди. Я служу людям и за свою долгую жизнь общался со столькими людьми, что было бы странно, если бы я не знал о них все, что можно и даже что… нельзя. Я и сам стал почти человеком; разница лишь в том, из чего и каким способом я сделан. Но эта разница не столь уж существенна, по-моему. Для мыслящего существа. Как ты считаешь?

Я пожал плечами. Внезапно на меня навалилась ужасная усталость.

– Что же делать, Цекомп? Этого ведь нельзя просто так оставить, верно?

– Сейчас тебе нужно прежде всего поспать, друг мой. А потом… Болезнь там или не болезнь, но сражаться или даже путешествовать бок о бок с человеком, на которого нельзя положиться, дело очень рискованное. По-моему, у тебя есть только два выхода. Или рассказать обо всем Антару…

– Ты что, спятил? Я не доносчик!

–… или набраться духу и поговорить с самим Бруно. Если начнет артачиться, продемонстрировать ему голозапись. И предложить под каким-нибудь благовидным предлогом уйти из отряда добровольно, пообещав, что в этом случае ты никому ничего не расскажешь… Все, все, все, ложись, дружок. Нет никакой необходимости ломать себе над этой задачкой голову именно сейчас. У тебя еще будет время все хорошенько обдумать и принять решение.

Ну, я и вправду лег и уснул. Проснулся уже ближе к ночи, и первая моя мысль была о Бруно. Сел, записал все это. Думал, может в голове прояснится, и я смогу на что-то решиться. Ни черта подобного.

Не хочется обижать Бруно. Не хочется причинять ему боль. А ему, конечно, будет и больно, и обидно, когда он поймет, в чем его обвиняют. Да еще кто? Какой-то сопляк, мальчишка.

Не хочется, чтобы он считал меня своим врагом. А это тоже обязательно так и будет – он никогда, никогда не сможет забыть, что я знаю. И, скорее всего, потеряет покой, станет все время опасаться, что я разболтаю другим о его позоре. Несмотря на все мои обещания.

Еще меньше хочется рассказывать обо всем Антару. Действовать за спиной у Бруно. Доносить. Как ни крути, это именно так и называется.

Это с одной стороны. Но с другой… Цекомп, как всегда, прав. Если я промолчу, и все останется, как есть, в следующий раз дело может обернуться гораздо хуже, и не для меня одного.

Что же делать?

Не помню, чтобы я когда-нибудь вот так раздумывал и колебался, не в силах принять решения. Черт, может у меня теперь тоже какая-то фобия?

ЧАСТЬ 3

Все в порядке. Самочувствие просто отличное. Зрение лучше прежнего. Приятно, что ни говори – конечно, по контрасту с тем, что было. Дерек погулял со Скалли. Маленький терьер, с забавной мордочкой, смешными, торчащими в стороны усами, короткой вьющейся серой шерстью и блестящими коричневыми глазками, шустро бегал по всему острову. Гонялся за птицами – вполне безобидно, впрочем, просто распугивая их. С удовольствием плавал, когда Дерек, зная эту его слабость, по узкой тропинке спустился с ним к океану. Вот только составить Скалли компанию, нырнув в прозрачную теплую воду, Дерек, в отличие от Марты, не мог. Зато он бросал ему специально принесенную сверху палку, и пес с энтузиазмом приносил ее; эта игра им обоим никогда не наскучивала. Однако – дела, дела…

Вернувшись домой, Дерек первым делом покормил Скалли и пошел проведать его хозяйку. Марта безмятежно спала и, как будто, просыпаться не собиралась. А пора бы, подумал Дерек. Раз Антар взялся за ум и заключил с пауками перемирие… Но не будить же ее? К тому же, судя по словам робота-врача, из этого ничего и не получится.

Заглянул он и к новой пациентке их маленькой больнички; кстати, теперь она была не такая уж и маленькая. Киборги значительно расширили помещение, но пока не успели как следует его оборудовать.

Криста еще вчера прошла обследование. Кроме разных более-менее мелких и легко устранимых нарушений, у нее обнаружили раковую опухоль, что-то там по женской части.

Ничего трагического в этом не было – раз она оказалась здесь. Операцию назначили на сегодня во второй половине дня.

По принятым стандартам, от Кристы не стали скрывать диагноз, рассказали ей обо всем – и что есть сейчас, и как будет протекать операция, и какое лечение ей предстоит в дальнейшем. Она восприняла новость на удивление мужественно. Дерек даже, грешным делом, подумал – а вдруг женщина попросту не поняла, о чем они ей толкуют? Все-таки, что ни говори, медицина в этом крохотном городке, приютившемся на затерянном в океане острове, находилась на очень низком, почти знахарском уровне.

Нет, здешние врачи были люди очень добросовестные, очень. Делали все, что могли, откликались на любую просьбу и днем, и ночью. Но ведь – никакого образования, кроме самых элементарных навыков, передаваемых от поколения к поколению, и собственного здравого смысла. Никаких инструментов, кроме иглы и ножа, никаких приборов точной диагностики. Никаких лекарств, только настои да припарки. Если у обитателей города и случались раковые заболевания, врачи были просто не в состоянии соответствующим образом их диагностировать. Считалось, что человек умирал «от живота», или «от кашля», или еще от чего-нибудь в этом роде, но уж никак не от рака. Здесь и слова-то такого не знали.

Операции Криста совсем не боялась или, во всяком случае, никак не проявляла своего страха. Вообще вид имела задумчивый, даже какой-то… мечтательный, и, казалось, была на диво всем довольна. Складывалось впечатление, точно она все время витает в облаках. Может, после всего пережитого каждый спокойный день казался ей подарком судьбы? Дерека – Серебряного Человека, как его называли в городе – она воспринимала без малейшего опасения, но с заметным интересом. Задавала вопросы, иногда совсем наивные, а иногда просто странные. Чего стоил, к примеру, такой?