Барбара Хэмбли - Башня Тишины

– Так, – бормотал чародей, доставая из другого кармана пустую бутылку из-под джина. Он вылил пахучие остатки на одежду Кериса, забивая таким образом запах меда. Керис явно был полон негодования, но ничего не сказал. А Виндроуз между тем невозмутимо продолжал:

– Жаль. Жаль. Жаль, что в лавке тряпичника не продается одежда послушника. Она бы так подошла Джоанне. Тогда она бы могла спокойно нести твой меч. А теперь нам, видно, придется привязывать его к твоему телу. Другого выхода нет!

Джоанна посмотрела на большой сверток, содержавший ее одежду, кроссовки, знаменитый кошель-ридикюль, изношенную одежду Кериса и его обувь, два свободных одеяния с капюшонами, которыми вполне можно было пользоваться как одеялами, если погода будет чересчур холодной. Сверток был привязан к концу длинной палки, к ней же был примотан и обоюдоострый меч Кериса. Но все равно такая маскировка выглядела не слишком убедительной.

– Подумаешь, мы всегда можем сказать, что меч принадлежит моему брату, – сказала Джоанна, – к тому же инквизиторы наверняка ищут одного, ну, может, двух человек.

А ты не мог бы выдать себя за послушника, свободного от службы?

– Свободный от службы послушник – человек подозрительный, это просто нереально! – заметил Керис, смотрясь в лужу. – Считается, что послушник занят службой во всякое время суток! Об этом говорится в клятве, которую дает каждый, кто решил стать послушником! По сути дела, послушник считается оружием, собственностью того, на верность кому он принес присягу!

Джоанна взвалила на плечо шест со свертком и прошлась с ним взад-вперед, примериваясь. Вдруг девушку передернуло – на дороге валялись позеленевшие кишки какого-то животного, на которых роились мухи. Да, местные жители явно не утруждали себя вывозом отходов на свалку!

– Ну, а как быть с тобой? – спросила она Кериса.

Молодой человек резко выпрямился. Он забыл, что ему нужно притворяться подгулявшим выпивохой.

– Моими господами были и всегда будут члены Совета Кудесников, – сказал он гордо. Теперь он был похож на статую древнегреческого атлета. – И вообще, мой дед жив!

– Да? – тихо спросил Антриг.

Керис остановился и, резко повернувшись, внимательно заглянул в глаза чародею.

– Жив он или же мертв, – проговорил он тихо, но ясно, – тебе, Антриг Виндроуз, это доподлинно известно!

– Как это, Керис? – неожиданно спросил экс-член Совета Кудесников. – Он ведь был и моим учителем тоже! Мы очень часто путешествовали с ним! Где только мы не были! Неужели ты и в самом деле думаешь, что мне известно, где он находится?

Вдруг Керис сказал, как отрубил:

– Не был он твоим учителем! А обучал тебя Сураклин!

– И он тоже, – вздохнул Антриг, сворачивая в другую улочку, – и он тоже!

Наконец трое беглецов вышли на главную улицу. На улице было теперь совершенно светло, хотя солнце еще не успело подняться в зенит. Солнечные зайчики играли на черепице крыш, но возле стен домов еще лежали голубоватые ночные тени. Джоанна несказанно удивилась – по ее расчетам, было около пяти утра, но на улицах было полным-полно народу. Мужчины, женщины, дети – все направлялись по своим делам, стуча башмаками по булыжной мостовой. Слуги тащили корзины с провизией – готовить завтрак своим господам. На бойких местах стояли, как обычно, нищие, выпрашивая подаяние. Встречались и весьма нарядно одетые люди – это была публика побогаче: торговцы и менялы, спешившие открывать свои лавки. Суматошно носились в воздухе голуби, дополняя картину сутолоки. На город налетали порывы свежего ветра с полей, приносившие аромат скошенной на болотах травы. Большинство же людей, одетых не слишком богато, тоже торопились по своим делам – добывать пропитание, скорее всего. Им-то уж точно не было дела до запаха травы, солнечных зайчиков и прочей лирики.

Они стали выходить на дорогу, которая вела из Кимила. Тут было особенно оживленное движение – одни повозки въезжали в город, другие выезжали из него.

Скрипели колеса, стучали подковы, ржали лошади. Повозки были загружены уже собранным сеном, клетками с домашней птицей, лукошками с яйцами, кадками с маслом, свежей рыбой, фруктами и овощами, привезенными на продажу сельчанами.

Можно было даже определить, в какой повозке что везут – за телегой мясника летели тучи мух, те же, где везли мед, сопровождали пчелы. Подпрыгивали перестеленные соломой бочонки с пивом. Тут же Джоанна заметила мальчика, который шел впереди и метлой разметал навоз, а за ним медленно шествовали две хорошо одетых женщины. Одна из дам, заметив такое усердие, бросила пареньку монетку. Он подхватил ее с завидной ловкостью и продолжил свое занятие с еще большим усердием, явно надеясь на более щедрые чаевые.

Джоанна, раскрыв рот, остановилась, разглядывая невиданную прежде картину. Она явно не ожидала увидеть такого. Керис и Антриг удивленно уставились на нее, явно не понимая, что могло так заворожить девушку.

– В чем дело? – наконец поинтересовался Антриг, оглядываясь по сторонам.

– Но… но это как-то все… прямо как в средние века!

– А, – рассмеялся Антриг, – ты, наверное, не представляла, что в такую эпоху могут встречаться кудесники?

Джоанна посмотрела направо, потом налево. Слева виднелось массивное каменное здание мануфактуры, в раскрытые ворота вливались толпы людей. На лицах некоторых было написано отчетливое нежелание работать. Ну прямо совсем как в ее мире, подумала девушка.

– Вот потому-то у нас не слишком привечают волшебников! – проговорил ей на ухо Керис. – Чтобы они не мешали естественному ходу вещей! – Тут послушник потянул Джоанну за собой. – Ладно, нам пора идти!

Они направились дальше по улице, и Джоанна, оглянувшись, увидела, как в ворота мануфактуры входила группа детей.

– Это льнопрядильня, – перехватил ее взгляд Керис. – Думаю, они будут работать до семи-восьми вечера, пока не начнет темнеть. Они получают по два пенса в неделю. Хозяевам выгоднее нанимать их, чем взрослых мужчин! К тому же для того, чтобы смотреть за механической прялкой, не требуется большой физической силы!

Взглянув в это время в лицо Антрига, Джоанна заметила сожаление – она могла поклясться, что кудесник сожалеет о том, что никак не может облегчить страдания этих детей и принужден быть только их свидетелем.

– Они называют это промышленностью, – сказал Виндроуз, – которая призвана работать на всеобщее благо, на облегчение жизненных условий людей! Нельзя использовать волшебство в политике, в производстве, в торговле. Магию можно творить только там, где она не соприкасается с жизнью людей! Так что мы, выходит, не слишком нужны в этом мире!

– Ну и хорошо! – холодно сказал Керис. – Все хорошо знают, как правил городом твой учитель. Годами он держал всех под страхом смерти! Ты наверняка стал бы достойным его преемником!