Анри Лёвенбрюк - Гаэльская волчица

Вокруг никого, только я и человек (сильван?) передо мной.

Он ласкает волчицу. Улыбается мне.

— Алеа, времени не осталось.

Он знает мое имя. Он говорит на чужом языке, но я его понимаю. И волчица тоже.

— Ты должна прийти сюда, Кайлиана. Все родилось здесь.

Почему он называет меня Кайлианой? Я хотела бы с ним поговорить, но губы отказываются подчиняться.

— Все началось здесь, в сердце Дерева Жизни. Мы ждем тебя, Кайлиана.

Но как я найду его? Я все еще не могу произнести ни слова. Думаю, человек понял. Он снова улыбается.

— Я — Оберон. Времени не осталось.

Эта последняя фраза эхом отражается от гор. Времени не осталось».

Айн'Зультор и его спутники уже два дня стояли лагерем близ Сай-Мины.

Перед Князем герилимов вырос храм из плюща и веток. Земля по-прежнему была ему верна — во всяком случае, какая-то ее часть все еще подчинялась его воле. Змеи, черви и насекомые живой стеной защищали заросшее листьями сооружение, пропуская только герилимов. Влажный смрад постепенно заполнял лес, изгоняя из зарослей последних зверей и птиц. Мир вокруг герилимов гнил заживо.

Вечером, едва приехав, Князь герилимов опустился на корточки на опушке и погрузил ладони в почву. Земля задрожала, и на поверхности у его ног появились десятки крыс. Он долго молча поглаживал их спины, потом прошептал несколько слов и поднялся на ноги, а грызуны устремились к Сай-Мине, став ночными посланцами владыки герилимов.

— Смотрящий скрывается в логове нечистых, — объяснил он своим людям.

«Нечистые» — так герилимы называли друидов. Когда-то сами герилимы были друидами. Но в роковой день один друид понял, что может красть души смертных, неправедно используя сайман, и им овладела убийственная гордыня: он покинул Совет и создал собственное темное братство — отряд герилимов. Его последователи питались одними только людскими душами и презирали «нечистых», собратьев-друидов, вкушавших лишь плоды земли. Много поколений подряд два сообщества люто ненавидели друг друга, и вот теперь Зультор надеялся уничтожить Совет с помощью Маольмордхи.

Но всему свое время. Сначала нужно найти несносную девчонку.

Четверо герилимов начинали терять терпение, когда вечером второго дня к живому святилищу подошел человек.

На всякий случай Зультор положил ладонь на рукоять своего меча.

— Стой, кто идет? — крикнул он.

— Мое имя вам ни к чему. Я — Смотрящий из Сай-Мины. Вам нужен не я, а мои вести.

Чтобы успокоить Зультора, незнакомец насвистел пароль — раздражать великана не стоило.

— Ты не слишком торопился, — недовольно произнес Зультор.

— Скорее это вы явились в неудачный момент. Жизнь в Сай-Мине стала очень беспокойной. А вести мои такие: девчонка сбежала прямо перед вашим появлением. Она и тот гном, что повсюду ее сопровождает. Фелим и его магистраж Галиад исчезли на следующий день и скорее всего присоединились к ней. Куда они направились? Не знаю. В Совете полагают, что на юг. Думаю, так оно и есть. Вот и все, что я могу вам сообщить.

Не говоря больше ни слова, он нырнул во мрак ночи и, провожаемый взглядами герилимов, направился ко дворцу друидов.

Зультор отвязал коня и отдал приказ остальным:

— В путь, мы должны найти ее как можно скорее.

Святилище из веток и насекомых беззвучно осело на землю за их спинами.

Алеа и трое ее спутников скакали весь следующий день. Вдалеке, на горизонте, уже виднелись величественные стены столицы королевства. Они ехали на юго-восток; в долинах там и сям попадались усадьбы, обнесенные каменными оградами и окруженные садами и виноградниками. Навстречу путешественникам попадалось все больше людей, чем ближе к Провиденции, тем больше становилось вокруг домов.

Девочка то радовалась долгожданной встрече с городом, куда так жаждала попасть, то пугалась, вспоминая давешний сон. В ушах у нее все звучали слова сильвана: «Времени не осталось».

Алеа не могла не думать об Эрване. Их разлучили обстоятельства — чрезвычайные и пугающие. Вся ее жизнь отныне подчинена им. Но как бы ей хотелось снова увидеть длинные золотистые волосы славного юноши. Всякий раз, когда она смотрела на черные кудри Галиада, перед глазами у нее вставало лицо Эрвана. Знает ли магистраж, как сильно она любит его сына? Девушке хотелось с ним поговорить, открыться, — может, он сумел бы ее успокоить, но все мысли магистража были заняты их преследователями. С самого их отъезда Галиад то и дело оборачивался, поглядывал по сторонам, отставал от отряда, чтобы проверить кусты, но всякий раз возвращался ни с чем и мрачнел еще больше. С каждым днем Галиад все сильнее напоминал призрачного воина, словно их путешествие постепенно стирало с его лица человеческие черты. Алеа больше не осмеливалась заговаривать с ним.

Девочка ехала весь день бок о бок с Мьолльном, стараясь разговорами прогнать тяжелые мысли, а гном с удовольствием развлекал ее веселыми историями, которых знал великое множество.

Ночь наступила раньше, чем ждал Галиад, и путники решили отправиться в город утром. Там в некоторых домах еще горел свет. Очертаниями Провиденция ничем не напоминала маленькую Саратею. Столицу невозможно было охватить взглядом, даже купол неба над городом казался выше, шире и светлее. Алеа долго любовалась горделивыми очертаниями спавших крепким сном богатых домов.

Как и накануне, они развели костер и остановились на ночлег в стороне от дороги.

— На сей раз я не позволю нашему соглядатаю следить за нами, — торжественно объявил Галиад. — Если вы позволите, Фелим, я отлучусь на эту ночь.

Казалось, что друида забавляет нетерпение магистража.

— Вообще-то, Галиад, лучше бы вам быть рядом с нами, чем бегать по лесу в поисках призрака…

— Это не призрак, о чем вам известно не хуже моего. Кто-то уже два дня неотступно следует за нами.

— Этот «кто-то» как будто не желает нам зла — во всяком случае, пока. Пусть совершит ошибку, и тогда мы поймаем его. Если вы отправитесь на охоту сегодня ночью, кто-нибудь другой может воспользоваться вашим отсутствием, чтобы напасть на нас. Успокойтесь, Галиад, вы обязательно поймаете нашего преследователя.

Магистраж покорился. Он не мог ослушаться Фелима и даже не решался с ним спорить. Галиад знал, сколь мудр Фелим, и доверял ему, но присутствие неуловимого невидимки становилось невыносимым. Он молча устроился рядом с Алеей и помог девочке приготовить скромный ужин. Кролик, грибы и каштаны — ничего другого у них, как и накануне, не было.