Маргит Сандему - Заколдованная луна

Когда они пришли на место, она заметила его. Он стоял наверху в лесу и смотрел на группу людей у елок. Она и на таком большом расстоянии видела его седые волосы.

Ее что-то кольнуло в сердце, она хотела броситься к нему, но Бенедикте удержала ее. Они вдвоем стояли позади всех. Криста лишь махнула ему рукой.

И он спустился. Пока его видели только она сама и Бенедикте. Когда он уже почти совсем подошел к ним, он остановился. Его красивые глаза были полны печали.

Криста подбежала к нему, и на этот раз Бенедикте не мешала ей. Пока другие рассматривали могилы, Криста тихо сказала, стараясь, чтобы никто другой, кроме Линде-Лу, ее не услышал.

– Я люблю тебя, Линде-Лу! Что бы ни случилось, я люблю тебя.

– А я – тебя, Криста. Навсегда!

И он повернулся и ушел, другие даже не заметили, что он был здесь. Они были слишком заняты своим делом. Она увидела, как он исчез между деревьями, теперь он направлялся к хутору. Она позволила ему уйти, но глаза ее были полны слез.

– Да, похоже, здесь две могилы, – сказал ленсман. – А где третья?

– На самом деле это не могила, – ответила она. – Здесь, чуть подальше.

Все направились к куче хвороста. Ленсман приподнял несколько веток.

– Ага, – лаконично сказал он. – Да, малышка Криста, я слышал от Абеля Гарда, что ты считаешь, что здесь лежит старый Пер Нюгорд. И что он стал привидением, чтобы отомстить за себя разным людям. Но сегодня утром мы нашли Пера Нюгорда. Утонувшего. Он пролежал на дне озера пять лет. И он действительно исчез пять лет тому назад, это верно. Но кто же тогда лежит здесь?

Криста дрожащими руками протянула ленсману листок.

– Здесь записана вся история. Он посмотрел на листок, перевернул его и осмотрел со всех сторон.

– Но ведь это же грошовая баллада – «Песня о Линде-Лу». Мы все ее знаем, это якобы та, которую написал Ларс Севальдсен, хотя на самом деле это не так.

– Это не совсем та версия, что у него. Прочитайте, это оригинал.

Он быстро прочитал первые строки. О Линде-Лу, который изнурительно трудился, но получал на хуторе господина Педера только побои и тычки.

– Господин Педер – похоже, это Пер Нюгорд, а? – пробормотал он.

– Да.

– Но убей меня Бог, если я знал какого-то Линде-Лу!

– Продолжайте!

Ленсман быстро прочитал вслух о двух младших брате и сестре Линде-Лу, о том, как господин Педер надругался над маленькой девочкой, а потом убил их обоих. Как Линде-Лу пришел домой и обнаружил, что они мертвы, и как его волосы из-за этого стали белыми, как снег. И как он сам хотел умереть.

«Я отомщу за бедных,

Несчастных моих малышей.

Над ними пусть сжалится небо.

От меня не уйдет злодей».

– Я никогда раньше этот куплет не слышал, – сказал один из могильщиков.

– И я тоже, – пробормотали сразу несколько человек из тех, что стояли вокруг.

Криста боролась со слезами. Она заставила себя думать о чем-нибудь другом. Она искала глазами Линде-Лу, но его не было, он ушел.

Ленсман продолжал:

«Их схоронил он в дремучем лесу,

Посадил на могилах цветы.

А сам решил в усадьбу идти,

Чтоб за их смерть отомстить!

Но негодяй-хозяин ждал

С палкой на берегу.

Смертельный удар нанес он

Несчастному Линде-Лу.

До могилок в лесу добрался

Линде-Лу из последних сил.

И еще не спустился вечер,

Как он уже дух испустил.

Господь призвал их на небо.

Пусть цветут на могилах цветы.

О бедном парне историю

Теперь тоже знаешь и ты».

Наступила тишина.

– Но кто же спрятал труп молодого Линде-Лу? – спросил врач.

Криста ответила:

– Это был батрак Бент Нильсен из Нюгорда. Он стал свидетелем преступления.

– Как Бент Нильсен? – скептически спросил священник. – Ведь он же умер по меньшей мере лет десять назад. Говорили, что его что-то до смерти напугало.

– Да, – сказала Криста.

Ленсман продолжал шуршать листком.

– Здесь напечатано, что баллада записана «батраком Бентом Нильсеном» А в самом низу стоит: «Эта баллада напечатана в Кристиании в 1899 году».

В тишине раздались беспомощные всхлипывания Кристы.

– То есть Пер Нюгорд совершил преступление, когда Бент Нильсен был еще молод? – спросил Андре.

– Не обязательно, – ответил доктор. – Я не слишком-то молод, да и живу здесь долго. И насколько я могу понять, хуторок у комариного болотца опустел примерно лет тридцать назад. А тогда Перу Нюгорду должно было быть… погодите, ему было почти семьдесят лет, когда он умер. Это было пять лет назад.

– Лет сорок пять, – сказал ленсман, который умел быстро считать в уме.

– «Либо он, либо я», – тихо процитировала Криста. – И Линде-Лу проиграл это сражение. Он не был убийцей.

– Но стал им после своей смерти, – бросил ленсман, и Криста сжалась, как от удара.

– Но я все равно не могу понять, – сказал священник, когда закапали первые капли дождя. – Не может быть, чтобы никто ничего не знал об убийствах двух братьев и сестры!

– Нет, – сказала Криста и попыталась вытереть слезы, но они все текли и текли. – Они жили здесь на хуторе чуть ниже. Хутор Мюггетьерн. Он не в нашем приходе.

– Верно, – кивнул врач.

Вмешался Абель.

– И он находится настолько на отшибе в своем приходе, что, очевидно, прошло немало времени, прежде чем кто-то оттуда забрел сюда и увидел, что здесь больше никто не живет.

– А нас в наших краях это тоже не волновало, – сказал доктор.

О, дорогой, одинокий Линде-Лу, забытый всем миром! Криста была вынуждена отвернуться. Лес вокруг был тих, дождь легко шумел в кронах деревьев, птицы искали укрытие в ветвях.

– Значит, единственный, кто что-то знал, – это батрак Бент Нильсен, – сказал Андре.

– Да, и он не выдал господина, – объяснила Криста. Ей казалось, что все в ней умерло. Больше всего ей хотелось уйти от них, чтобы ее оставили в покое, наедине с рвущей душу тоской. Но она заставила себя говорить нормально, ведь она же защищала Линде-Лу! – Мы не знаем, молчал ли Бент по своей воле, или же его вынудили. Но я предполагаю, что он, чтобы облегчить совесть, записал все это в балладе. Он называл «господином Педером» Пера Нюгорда, и он неправильно написал имя Линде-Лу. Но едва ли кто-то обратил тогда внимание на балладу, он не знал, как ее рекламировать, может, не мог найти никого, кто бы ее спел. Пока Ларс Севальдсен не «украл» ее вот с такого старого листка. Ведь уже не могло оставаться много экземпляров. Но тогда Бент Нильсен был уже мертв и не мог отстаивать свои права.

У Бенедикты, высокой и статной пятидесятипятилетней женщины, был такой особенный, низкий и негромкий голос, что все невольно прислушивались к нему.

– Да, батрак должен был умереть, потому что он защищал своего господина.