Василий Горъ - Законник

— Да, ваша милость! — склонил голову новоиспеченный тысячник. И, увидев, с какой покорностью спешивается Сучка Квайст, непонимающе посмотрел на меня.

Поняв, что он имел возможность познакомиться с характером леди Майянки и теперь недоумевает, я пожал плечами, дождался, пока арестованные заберутся в карету, и вполголоса объяснил:

— Баронесса особо не торопилась. В общем, пришлось ее слегка припугнуть…

…Услышав доклад камерария, его величество жестом прервал что-то рассказывавшего ему графа Орассара, медленно повернул голову в мою сторону и, оглядев меня с головы до ног, раздраженно поинтересовался:

— Скажите, граф, вы что, не могли разобраться с Квайстами на месте без моей помощи? Доказательств их вины у вас было предостаточно. Что для Королевского суда, что для меня. Отрубили бы им головы прямо во дворе их поместья — и дело с концом! Зачем надо было тащить их в Арнорд? Вам что, не хватает имеющихся прав? Или вы искренне считаете, что я буду судить их по статьям другого Уложения?

— Простите, ваше величество, но Указующий Перст его величества — это еще не король… — набычившись, буркнул я. — Барон Самед Квайст — ваш вассал. И согласно вассальному договору, имеет право на беспристра…

— Точно Законник… — перебил меня король. И… улыбнулся: — Расслабься, Ронни! Это была шутка. Мне просто хотелось понять, как на тебя повлияла твоя новая должность…

— Никак, сир! Я выполняю свой долг перед короной и народом Элиреи так, как его понимаю. И никакие «новые должности» моего мнения не изменят…

Король ехидно усмехнулся:

— Горд, как… как настоящий Утерс! Слышишь, Логирд?

Я удивленно огляделся: кроме графа Орассара, в кабинете его величества не было ни одной живой души! Или… была?

Была! Через пару мгновений гобелен, закрывающий стену справа от трона, сдвинулся в сторону, и из-за него вышел мой папа:

— Слышу, ваше величество!

— Твой сын — весь в тебя!

— А как иначе, сир? — пожал плечами отец. И, неторопливо дойдя до стола, сел! В первое попавшееся кресло!! Без разрешения короля!!!

Увидев выражение моего лица, король Вильфорд сокрушенно вздохнул:

— Нет! Пожалуй, я поторопился! Ты — не Утерс… Настоящий Утерс должен знать, что первые восемь лет своей жизни я считал твоего отца своим братом. И что, выражаясь твоими словами, моя «должность» никак не изменила моего отношения к вашей семье…

— Да, но…

— Никаких «но»! — ухмыльнулся король. — Мы же не в тронном зале, правда? А в моем кабинете и в отсутствие посторонних я предпочитаю общаться с твоим отцом без церемоний… Ясно?

— Да, сир! — кивнул я.

— Вот и отлично. А теперь расскажи-ка нам, сынок, как ты додумался арестовать Сучку Квайст и ее супруга. Откровенно говоря, такого подвоха от тебя я не ожидал…

Спрашивать, почему его величество назвал «подвохом» арест виновных, я не стал. Резонно рассудив, что смогу уточнить это у отца. После аудиенции. Поэтому сразу принялся за рассказ…

…Слушая меня, король Вильфорд постепенно мрачнел. А я почему-то не мог отделаться от ощущения, что его беспокоят совсем не прегрешения леди Майянки, реальное состояние дел в лене Квайст или количество людей, погибших на дорогах баронства за последние годы, а нечто другое. И это ощущение здорово действовало на нервы. Видимо, поэтому, закончив рассказ и ответив на пару десятков вопросов графа Орассара, я все-таки решился и задал интересующий меня вопрос:

— Простите, сир, но… почему вы считаете, что арест Самеда и его жены был ошибкой?

Король Вильфорд хмуро посмотрел мне в глаза, поднял кубок, пригубил вина и тяжело вздохнул:

— Ты поступил, как должен был. Но… знаешь, есть такое понятие, как политическая целесообразность. Так вот, с точки зрения этой самой целесообразности арестовывать их было нельзя!

— Что такое «политическая целесообразность», я знаю… — буркнул я. — Только вот, как мне кажется, Указующий Перст короля в своей деятельности не может руководствоваться этой самой целесообразностью. Иначе…

— Ты прав… — не дослушав меня, вздохнул король Вильфорд. — Закон един для всех. И если ты начнешь арестовывать только тех, кого можно, то потеряешь лицо и подорвешь доверие и к закону, и ко мне…

— А что такого, ваше величество, могут сделать королевству барон Самед и его супруга? — нахмурившись, спросил я.

Король скривился, как от зубной боли, и ткнул пальцем в кучу свитков, валяющихся в центре стола:

— Видишь эти бумаги?

Я утвердительно кивнул.

— Это результат труда писцов, переписавших все письма, полученные от твоего оруженосца и метра Дэвиро. Того, что накопали эти двое, хватит на три-четыре смертных приговора. Получается, что я просто не могу помиловать Размазню и его супругу! Не могу, понимаешь?

— Они — не дети. И знали, что творят… — буркнул я.

— Не дети? — внезапно разозлившись, король от души врезал кулаком по столу, отчего из кувшинов выплеснулось вино. — Если я отправлю их на плаху, то это будет самой серьезной ошибкой в моей жизни!

Сделав небольшую паузу, король Вильфорд тяжело вздохнул, снова пригубил вина и расстроенно откинулся на спинку кресла:

— Все равно не понимаешь… Что ж, попробую объяснить. Допустим, что я прикажу их казнить. А что дальше? Ничего? Как бы не так! Первое, что сделает мать леди Майянки, узнав о казни своей дочери, — это пожалуется своему старшему брату. Кто приходится ей братом, знаешь? Правильно, граф Конт де Байсо! Да, он не отличается особым умом, и крайне редко вылезает из своего захолустья. Зато он упрям, как бык, и воинственен, как бог войны. А еще он безумно любит свою младшую сестричку, эту самую леди Майянку. Так вот, готов поставить сто золотых против медной монеты, что, узнав о моем «вероломстве» по отношению к его любимой племяннице, он взбесится. И…

— Объявит Элирее войну? — криво усмехнулся я. Потом сообразил, что только что перебил короля и мгновенно заткнулся.

Вместо того чтобы возмутиться, Вильфорд Бервер взял и ответил на мой вопрос:

— Запросто! А это — самая настоящая катастрофа…

— Но почему? — я непонимающе посмотрел на отца, который, как и я, бывал в Байсо. — Ну да, воинов у него хватает. И подготовлены они неплохо. Но для того, чтобы воевать с армией Элиреи, этого недостаточно…

— М-да… — вздохнул отец. И демонстративно постучал себя кулаком по лбу. — А подумать ты не хочешь?!

Прикрыв глаза, я представил себе столицу графства де Байсо, мощные стены родового гнезда родного дяди леди Майянки, казарму на Оловянной улице, рядом с которой постоянно обретались вооруженные до зубов латники и… пожал плечами: не знаю, кому как, а мне они особого пиетета не внушали. Потом перед моим внутренним взором почему-то возник Северный рынок, привольно раскинувшийся на склоне Столовой горы, а следом — белоснежные пики Ледяного хребта, возвышающиеся над бесконечными рядами груженных всякой всячиной телег…