Евгения Белякова - Король-Бродяга (День дурака, час шута)

— Да о чем рассказать то?

— Знаешь, мы знакомы довольно долго, и не раз… в общем, думаю, ты вправе узнать обо мне побольше.

— Что ты, что ты… — Пухлик поднял голову лисицы и смущенно заковырял пальцем в провалившейся глазнице. — Если у тебя есть какие-то тайны, я не настаиваю…

— От этих тайн больше вреда, чем пользы. — Заявил я. — Дай-ка мне вон ту стопу… ты смотри, какие длинные пальцы. Хм. Началось это давно, кажется, сотни лет назад — ты, наверное, не знаешь, но я был актером. Странствовал по свету вместе со своей труппой, и вот в один прекрасный день занесла нас нелегкая к старому герцогу…

Я рассказал ему все, начиная с кольца и проклятия, опустив лишь свое королевское прошлое. В конце концов, все странные и страшные события начали случаться со мной уже после того, как я сбежал от короны. Со стороны мы выглядели жутковато — два колдуна, рассказывающие друг другу страшные сказки в темном и глубоком подвале, в свете магических фонарей…. Кстати, нам повезло, что в них пылал магический огонь, обыкновенный выжег бы весь воздух в помещении, итак уже порядком спертый. А так получалось вполне себе загадочно, эдакие белые лица, тающие в темноте… Мик слушал меня молча, даже не переставал сортировать останки — крылья летучих мышей в одну кучку, сердца собак в другую…. Когда я закончил, он пробормотал:

— Ох, Джок…

— Эй…. Эй! А ну-ка посмотри на меня! — Велел я, набычившись. — Только не вздумай жалеть меня, паршивец, слышишь?

Было видно, что только мои нахмуренные брови удерживают Мика от того, чтобы броситься ко мне на шею и сжать в объятиях.

— Что было, то было…. В прошлом, понятно?

— Понятно… — прошептал он. — А ты… Ты пойдешь навестить ее? Ну, ту девушку? Она красивая?

— Мик! — я раздраженно отбросил чей-то спинной хребет и уставил на друга палец. — Неужто мне слышатся романтические нотки в твоем голосе? Что за бред? Она мне… как дочь, ясно? — обсуждать эту тему я дальше не хотел, и резко рубанул рукой воздух, демонстрируя это свое намерение. — Пойду, конечно, но не скоро.

Он торопливо сменил тему:

— А тебе, значит, вовсе не тридцать? А… сколько?

— Надо подумать. — Я прищурился, пытаясь вспомнить, когда последний раз отмечал День Появления на Свет. Выходило — аккурат перед тем, как лишил родной Невиан короля. — Какой нынче год?

— По местному или… а, ну да. Семьсот шестьдесят второй, если я ничего не путаю.

— Значит, шестьдесят два. Я родился в семисотом.

— Ха, это удобно. Считать, я имею в виду.

— Это точно. — Мы рассмеялись, возможно, излишне весело. Но такие истории, как эта, вырванные из самой глубины сердца, вытащенные из тьмы на свет, всегда немного тягостны как для рассказчика, так и для слушателя, так что наша нервозность была вполне простительна. И все же я был рад, что поделился с Миком. Истинные друзья отличаются от 'просто приятелей' многим, в том числе и тем, что им можно рассказать даже самое сокровенное и страшное. И выглядит это не как ушат дерьма на чужую голову с целью вызвать у себя временное облегчение, а как действительное избавление от страхов и метаний, черных чувств и сдавленных криков по ночам…. Причем истинный друг не забирает себе вашу ношу, и чувство вины за это не преследует вас до конца дней — он просто слушает и сочувствует. Я надеялся, что достаточно напугал Мика, чтобы он не кинулся жалеть меня. Сам я прекрасно знал разницу между жалостью и состраданием, и думал, что мой друг тоже в курсе.

— Ты мог бы быть по возрасту моим дедушкой, — хихикнул Пухлик. Я не стал говорить ему, что, коль уж он ведет свой род от Корвейнских баронов, то я вполне могу оказаться его дедом. Четвероюродным, правда, но… Хватит с него сегодня сюрпризов, подумал я и расхохотался, и подмигнул:

— Повтори это послезавтра вечером в 'Селедке', шалопай, когда я выпью три кувшина вина и поволоку трех девчонок в постель!

Мрачные своды подземелья Магической Академии Дор-Надира огласил совершенно неуместный хохот.

***

Сезон сухих, как ежегодные финансовые отчеты Аффара, дней, кончился, сезон дождей еще не начался, и я вовсю радовался прохладе воздуха, приятной компании (все наши однокурсники словно сговорились уродиться именно в этот месяц, и я уже три недели подряд отмечал, и пил, и веселился), да и самому факту своего существования. Жизнь вошла в привычную колею. 'А когда это я успел ее накатать и даже привыкнуть к ней, этой колее?' — иногда задавался вопросом я, но тут же, не желая портить ощущение благополучия, махал на все рукой.

В один из благоухающих цветущими розами дней месяца нэсана я шел не спеша по коридору, наслаждаясь хорошим настроением, как щеголь наслаждается ощущением прекрасно сидящего на нем костюма. Пухлик нагнал меня и даже без труда обогнал, желая первым добраться до вожделенной постели — у него только что закончилась труднейшая неделя сбора трав. Насколько мне было известно, он и еще пара-тройка несчастных не спали ночами, лазили по окрестностям, срезая серпами некие растения, цветущие только в это время и только под луной, а потом еще и толкли их в ступках. Я же за несколько дней до начала этой экзекуции нагрубил Зерияру, профессору Травнику, и был отлучен от, как он выразился, 'таинства сбора важнейших ингредиентов для создания дивных смесей'. Вместо этого я неплохо проводил время с Асурро, швыряя шарики огня в манекен из особо жароустойчивого сплава.

Мик уже было взялся за ручку двери, роняя свитки, как вдруг остановился. Я подошел поближе, вытягивая шею.

— Что такое, Мик?

— Ры-ры-р-распределение, — выдавил он, закрывая своим раздобревшим на Зиккиных харчах телом все самое интересное. Судя по направлению его взгляда, интересное находилось прямо на двери.

— Ну-ка, дай гляну… — я оттеснил его в сторону и с тупым видом уставился на странные предметы, необъяснимым образом оказавшиеся на нашей двери. К ней были приколочены гвоздями, именно в таком порядке, сверху вниз: дохлая крыса, кусок кожи с выжженной загогулиной, человеческое ухо, клочок пергамента, красная тряпка, ветка какого-то кустарника, и лягушка. Естественно, тоже дохлая.

— Что за идиотские шутки? — зашипел я, — Если это Лу, засранец, я с него…

— Нет, Джок. — Мик схватил меня за руку. — Это распределение, разве не понимаешь?

Я напряг память, но ничего такого в ней не всплыло. Разве так сообщают студентам о том, в каком направлении они будут мучиться дальше? А как же грамоты и рекомендательные письма? Распоряжения, написанные на мраморной бумаге золотыми чернилами?

— Посмотрим… — закряхтел Пухлик, опускаясь на колени, чтобы начать ритуал просмотра этой гадости с самого низа двери. — Красная тряпка — это Кафедра Чар. Лягушка — Предсказание, ветка Прамагис Тиктус — Траволечение, Пергамент — Геомантия, хм… ухо какое-то… что значит ухо, Джок?