Владимир Холкин - Авгур

— Вот кстати, — сказал Андрей, — пожрать бы уже пора. А то некормленый оборотень — это всегда чревато.

Пашка хихикнул, но не очень уверенно. «Ссыт, гаденыш», — с удовольствием подумал Андрей. Потом спросил:

— Ну, так что? Есть что-нибудь съедобное?

— Есть колбаса. И картошку можно пожарить.

— Да? Ну, пошли, почистим.

— Ее не надо чистить. Она в упаковке, уже порезана. Замороженная.

— Буржуй, блин. Ну, давай картошку. А я в интернете еще пороюсь.

Пашка ушел на кухню, и Андрей снова подсел к экрану. Об истории Эксклава он сегодня прочел немало, но толку от этого было чуть. Никаких подсказок насчет того, где искать явки контрабандистов. Ну, разве что, пойти на базар и там потрясти торговцев. Пусть скажут, кто им приносит шарики. Абы кому они не признаются, но если сунуть под нос набухший кровью узор…

Андрей уже не в первый раз обратил внимание, что не испытывает моральных терзаний от перспективы взять кого-нибудь за грудки и прорычать в лицо: «А ну, колись, сука! Быстро!..» И скорость, с которой прорастала в нем вторая натура, его уже не пугала. Словно происходило нечто совершенно естественное…

Отогнав эти мысли, он придвинул клавиатуру поближе. Надо было еще узнать, во сколько завтра солнечное затмение. И как долго оно продлится. И что умные люди думают по этому поводу.

Сразу выяснилось, что в Москве затмение будет всего лишь частичным. В максимальной фазе солнечный диск будет перекрыт на две трети. Это произойдет в 15.09. При этом синоптики обещают пасмурную погоду, так что многие, наверно, просто ничего не заметят. Турфирмы наперебой предлагают путевки в Болгарию или в Крым, где солнце закроется почти полностью. Ну, и в европейских столицах вроде Парижа тоже потемнеет заметно.

Астрологи в один голос называли предстоящее действо «затмением Нострадамуса». Катрен про «короля ужаса» разобрали уже буквально по буквам. Что конкретно имел в виду премудрый Мишель, никто до сих пор не понял, но подозревали всякие гадости. В подтверждение ссылались на Эдгара Кейси, Распутина и блаженную Нюру из деревни Серые Мхи. И вообще, как узнал Андрей, планеты в данный момент расположились на небе крестообразно, а Черная Луна застряла в Стрельце (конкретно — на восьмом градусе). Ясен пень — ничего хорошего это не предвещает. Звездочетов, правда, слегка утешало то, что мрак накроет, в первую очередь, Европу, а не Россию.

Андрею стало интересно, что сами европейцы думают по этому поводу. Отыскав переводы из иностранных газет, он прочел заявление швейцарской провидицы, согласно которому в день затмения на Землю упадет космический зонд «Кассини» с двумя пудами плутония на борту, и 200 тысяч человек будут поражены лучевой болезнью. Ознакомился с мнением венского профессора геологии, назначившего на август третью мировую войну с последним сражением в окрестностях Кельна. Посочувствовал французскому кутюрье, который, по-своему расшифровав предсказания Нострадамуса, теперь ожидал, что завтра на Париж спикирует орбитальная станция «Мир»…

Впрочем, были и довольно остроумные наблюдения. Например, в одной статье отмечалось, что лунная тень пересечет Европу с запада на восток и, захватив причерноморские страны, уйдет в сторону древней Персии. То есть, повторит в обратном порядке маршрут расселения homo sapiens. Отправит человечество, так сказать, назад в глубину веков.

А астроном из Гейдельберга сказал: «Еще древние греки понимали физический смысл затмения, но до сих пор оно производит мощный эмоциональный эффект. Биологи связывают это с нарушением восприятия. Земля, небо и солнце — главные элементы, образующие нашу реальность. А во время затмения привычный мир выбивается у нас из-под ног. Дневной свет неожиданно угасает — и это воздействие сравнимо только со смертью. Мне кажется, когда человек умирает, происходит нечто подобное».

М-да, подумал Андрей, веселая аналогия. В день рождения скучать не придется…

В кухне уже вовсю шкварчала картошка, и запах полз по квартире. Андрей встал и с наслаждением потянулся. Прошелся по комнате. Да, Пельмень неплохо устроился. Живет пока что не один, а с папашей, но тот постоянно уезжает в командировки. Вот как сейчас, к примеру. Квартира хоть и на краю города, но до метро пятнадцать минут пешком. А вообще-то, папочка уже обещал, что разрешит и машину брать…

— Пиво будешь? — спросил Пельмень.

Даже стаканы у него были не простые, а навороченные — тяжелые, с толстым дном и надписями готическим шрифтом. Они вполне уместно смотрелись бы в каком-нибудь мюнхенском погребке, где наливают из бочки с краником, а красноносые бюргеры замышляют пивные путчи. Впрочем, какие путчи? Давно проехали. Плачут, наверно, что «Бавария» Лигу чемпионов продула…

Пашка рассказывал, как он поступал в институт. С гордостью сообщил, что к экзаменам вообще не готовился, потому что бабки были уже уплачены. Ему достался билет про восстание декабристов, и он украдкой спросил у соседки, когда была вся эта бодяга. Та назвала ему год, а про месяц он догадался сам, исходя из названия мятежа. Этого оказалось вполне достаточно. Он, правда, перепутал номер царя, который тогда занимал престол, и несколько невпопад начал рассказывать о рабочем движении — так что один из преподов, принимавших экзамен, не выдержал и вышел из кабинета…

Вспоминая об этом, бывший одноклассник жизнерадостно ржал, а Андрей размышлял о том, что Пашка, к счастью, будет всего лишь юристом. Но по такому же принципу поступают в архитектурный, в авиационный и в медицинский. Пройдет еще пара лет, и эти люди будут проектировать небоскребы, строить пассажирские лайнеры и делать трепанацию черепа. И как-то совершенно не тянет в будущее, где результаты этих трудов станут видны на каждом шагу.

Но Пашку такие глупости, конечно, не занимают. Он готовится к студенческой жизни. Раз в год папаша будет башлять, чтобы сына перевели на следующий курс. Через пять лет Пельмень, наконец, получит диплом, и за терпение ему подарят квартиру. Потом отец устроит его на работу. Ну, то есть, покажет место, куда надо приезжать к девяти утра и сидеть до шести, радуясь халявному интернету. Еще, правда, придется иногда подписывать документы, в которых ничего не понятно, но папа, если надо, подскажет…

Блин, подумал Андрей, неужели Пельмень всегда таким был? Или это и есть взросление? Поверить страшно…

Андрею вдруг показалось, что его жестоко и бездарно разыгрывают. Что Пашка, с которым они гоняли мяч во дворе и смотрели фильмы по видику, остался в маленьком городке среди степей и холмов, а за столом сидит незнакомое существо в резиновой маске. Или, может быть, кукла, у которой в спине торчит ключик для подзаводки: ее посадили здесь на пару часов, пока не уйдет Андрей, но немного не рассчитали — пружина ослабла, завод кончается, и кукла теряет сходство с оригиналом. Движения замедляются, гримаса на лице застывает, а каждое слово тянется мучительно долго, как на магнитофоне с севшими батарейками. Лампочка под потолком начинает мигать и потрескивать, потом окончательно угасает, словно неведомый режиссер пытается скрыть обман, но даже света уличных фонарей более чем достаточно. И чтобы не видеть это убожество, Андрей встает и выходит из кухни, захлопнув за собой дверь. Сейчас он хочет лишь одного — лечь и заснуть, забыть обо всем, что случилось за эти дни. Он падает на диван и закрывает глаза, но перед тем, как окончательно отключиться, успевает понять, что перед ним сидела даже не кукла, а мертвяк, засохшая мумия — из тех, что умеют притворяться живыми. И он уже видел такую в раздевалке на выпускном…