Сказание о пустыне (СИ) - Дайре Грей

детства, заставляет его замереть. Настойчиво хлопаю ладонью по скамье: — Сядь и успокойся.

— Мама! — бесконечный укор в голосе и взгляде.

— Сядь, — повторяю настойчиво, и он смиряется.

Опускается рядом, хотя внутренне кипит от возмущения.

— Лучше расскажи мне, все ли готово к приезду детей пустыни?

Большое посольство во главе с кади прибудет завтра утром, кочевники хотят обсудить новые условия договора, некогда заключенного с Каримом…

— Приготовления завершились еще вчера. Хадиджа даже не пыталась участвовать. Она позорит меня и весь город!

А вот и истинная причина его гнева. Конечно, жена. Внучка шейха Аль-Алина, характером и внешностью напоминающая мать. И счастье, что их с Рашидом дети мало на нее похожи, а Зара давно возвращена отцу, и путь в Аль-Хрус ей заказан. За отравление наследника она могла поплатиться и большим. Но порой позор и изгнание куда страшнее смерти…

— Тогда пригласи к гостям Гурию, женщины народа пустыни имеют голос наравне с мужчинами. Хорошо будет показать им уважение, представив жену.

Пусть и вторую, но не менее значимую. Мой Лев заключил брак между Рашидом и Хадиджой, чтобы обеспечить порядок наследования и обезопасить город, между ними никогда не было любви, но вторую супругу сын выбрал сам. И с ней обрел мир и покой.

— А если она не справится? — уже спокойнее говорит правитель. Гнев никогда не владеет им долго, исчезая как пламя погасшей свечи. — Гурия слишком застенчива и тиха для встречи гостей.

— Зато не опозорит тебя. А для Хадиджи будет урок. В следующий раз она может начать думать не только о себе…

— Мне кажется, она уже никогда не изменится…

Его слова не требуют ответа, а я могу снова послушать звуки сада и насладиться спокойствием. Пусть и недолгим…

— Брат, неужели тебе мало дворца, раз ты так часто посещаешь мой дом?

Ибрагим выходит в сад и шутливо хмурится.

— Так ты встречаешь своего правителя?

Рашид поднимается и идет приветствовать брата, а я смотрю на них, таких похожих и разных. Ибрагим напоминает мою покойную свекровь. Изящные черты лица, фигура, улыбка, но вот глаза в точности как у Карима. Старший сын наоборот копия отца, и лишь глаза светлее. С золотистой искрой.

— Снова пришел за советом к матери?

— Пришел узнать, как ты заботишься о ней… Мой начальник стражи докладывает, что ее видели на окраине прошлой ночью.

— Мама, ты снова?..

Теперь оба смотрят на меня одинаково осуждающе и встревоженно. Я знаю, что ими владеет страх. Тот самый, детский, оставшийся с ними даже спустя тридцать лет. И именно страх нужно успокоить.

— В этом городе каждая собака знает мое имя. Никто не посмеет меня обидеть. А в дальних кварталах люди, пусть и не голодают, но не всегда находят деньги на лекаря. Я помогаю им, чем могу. Спрашиваю, что необходимо, а затем говорю с тобой, Рашид. Никто не сомневается, что ты заботишься о городе. Но правитель, даже самый лучший, не может сделать все сам.

— Ты тоже не можешь спасти всех! — немедленно вспыхивает старший сын, пока младший хмурится и скрещивает руки на груди.

— Мне все равно больше нечем заняться, — пожимаю плечами. — Сна в старости нужно мало.

— Мама, ты не так уж и стара, — немедленно вступает Ибрагим, но я лишь отмахиваюсь.

— Твой старший брат разменял четвертый десяток. А женщина, у которой такой сын, никак не может считаться молодой.

— Мама!

— Здесь не о чем говорить. Мои прогулки никому не вредят и будут продолжаться, пока не станут мне в тягость.

Хмурится Лев, и взгляд его обещает продолжение разговора, но пока он отступает и уходит столь же стремительно, как и пришел.

— Мама, — начинает Ибрагим, но из дома доносятся крики и звон посуды. Не в первый и не в последний раз за сегодняшний день. Сын морщится, как от боли, а я лишь вздыхаю, понимая, что момент спокойствия ушел. — Они никогда не успокоятся…

Ибрагим садится рядом, не желая возвращаться в дом.

— Ты сам выбрал себе обеих. Тебе и нести за них ответственность.

— Чего им не хватает⁈ — возмущается еще один Лев. Злиться у него не получается. Никогда не получалось. Да и грозным он не выглядит. Оттого и домашние его не боятся. — Украшения, ткани… В доме всего в достатке, а они только ругаются! И ты бы слышала, что они о тебе говорят! Лучше бы я не женился…

Ладонь привычно опускается на темный затылок, заставляя мужчину вздрогнуть.

— Мама, мне сорок лет!

— Это-то меня и печалит… Да будет тебе известно, сын мой, что я тоже не ладила со свекровью. И если бы твой отец слушал свою мать, а не меня, ты мог вообще никогда не родиться. Ты взял себе жен и обещал заботиться о них, так выслушай, что они говорят, и отдели важное от неважного. Две женщины ждут твоего внимания, как путник в пустыне мечтает о воде! И все их ссоры, и гнев лишь от обиды на твое равнодушие! После рождения сыновей ты совсем охладел к ним. Разговариваешь только со мной или Надирой, конечно, они злятся! Приди за советом, прояви уважение, и увидишь, как все может измениться! Я не для того тебя растила, чтобы слушать ссоры в доме, где мы с твоим отцом были счастливы!

— Хорошо, мама… — вздыхает он.

О моих прогулках Ибрагим уже не думает. И вспомнит еще нескоро. Семейная жизнь не оставляет времени на такие пустяки, как присмотр за старой матерью…

…— Снова ругались?

Надира опускает передо мной поднос со свежим чаем и угощениями. В мои комнаты невестки не ходят, здесь можно обойтись без церемоний. Она усаживается напротив и наполняет чашки.

— Как всегда… Иногда мне кажется, что они никогда не повзрослеют.

Бывшая служанка улыбается понимающе. Пусть собственные дети ее намного младше, но хлопот с ними не меньше. Старший стал хорошим следопытом и помогает караванщикам в пустыне. Младший открыл небольшую лавку и сбывает товар, что привозят ему кочевники. Дети песков не бросают своих. Пусть даже тех, кто решил осесть в городе…

…Тридцать лет назад, когда мои дети вернулись из пустыни, Саид сразу же посватался к Надире. Но она отказала… И отказывала до тех пор, пока не поставила меня на ноги. Сколько слез она пролила у моей постели, сколько ночей не спала, стараясь залечить раны, нанесенные покойным аль-Хатумом… У нее получилось. И свадьба их прошла хорошо. Я сама наносила узоры хны на ее руки, желая счастья и долголетия. Пожелание сбылось…

Она так и не покинула меня, а бывший кочевник обжился