Кир Булычев - Великий Гусляр

– Вас могут украсть, - закончил Иоанн и в ужасе закрыл глаза.

– Господи, - сказала Мария. И не нашла больше слов. - Я... - повторяла она... - Я...

– С нами крестная сила, - вторила ей Аида.

– Но! - крикнул вдруг Иоанн, прервав стенания. - Но! То, что произошло с вами, не имеет отношения к науке!

Была гробовая тишина. От гласа Иоанна пресеклось дыхание Марии, замерла в ужасе Аида.

– Это чудо, явленное творцом, чтобы вернуть на путь истинный и вас персонально, и других отступивших от веры граждан!

– Ну уж, - сказала тихо Мария. - Давление у меня...

– Погодите, - прервал ее вошедший в сладостный экстаз Иоанн. - Слушайте меня! Я изложу свою гипотезу по пунктам. Пункт первый: Вы - хороший, добрый, но заблудший в неведении человек, так?

Взметнувшийся перст Иоанна уперся в грудь Марии, та отшатнулась и чуть было не взлетела к потолку вместе с табуреткой.

– Так? - требовал Иоанн.

– Так! Так! - закричала от двери сообразившая что к чему Аида.

– Она хороший человек. Только темная.

– Я и говорю, - Иоанн вскочил с табуретки, задрал рясу неприлично, сунул руки в карманы брюк, ибо это помогало ему собраться с мыслями. - Разве Мария не идеальный объект для того, чтобы через посредство ее явить благую волю? Сам отвечаю - идеальный!

Далее Иоанн говорил отчетливо, медленно, ставя точки после каждого слова:

– И. Потому. Господь. Дал. Тебе. Грешнице. Способность. Летать. Явил. Чудо. - Далее скороговоркой: - Весь мир содрогнется, узнав о тебе, все газеты мира, все люди мира...

Иоанн поперхнулся и пока откашливался тонким, негрозным голосом, Мария пришла несколько в себя и спросила осторожно:

– А тогда, иностранные разведки...

– Нет, - поспешил с ответом Иоанн. - Они не посмеют подойти близко к человеку, озаренному вниманием высших сил.

– А вот пенсия...

Мария еще не приняла никакого решения и внутренне не отказывалась от свидания с врачом, но подумала, что если ее новая способность может заключать в себе выгоды, то нужно узнать, что за это предлагает церковь.

– Пенсия! - в голосе Иоанна звучал сарказм. - Истинно верующие люди не оставят вас! Деньги... да я сейчас же телеграмму-молнию посылаю в Москву. Через два часа прилетит самолет с деньгами, которых вам хватит и на новый дом, и на новый сад... Аида, останетесь здесь. Следите за входом! Никого не впускать! Отвечаете головой и бессмертной душой перед господом. Ясно?

– Ясно, - ответила Аида голосом старослужащего капрала, затворила за Иоанном дверь, уселась напротив Марии, не спуская с нее глаз.

Уже полчаса, как Мария была невесомой. Она несколько привыкла к новому своему положению, научилась держаться за предметы, и, если неожиданное появление Иоанна смутило ее, речи его привели в растерянность, то уже через пять минут после его ухода Мария обрела способность трезво размышлять, и чем больше она размышляла, тем больше крепло в ней желание посоветоваться с представителями науки, по крайней мере с лечащим врачом Раисой Семеновной. Правда, деньги бы не помешали - зять собрался строить кооперативную квартиру, и дочь уже не раз спрашивала в письмах, не сможет ли Мария помочь чем-нибудь, да и не грех было бы объехать перед смертью родственников, а ехать без подарков, на иждивение, не хотелось. Но надо подумать о том, что и зятья, и дети занимают положение, некоторые даже члены партии и не весьма удобно им будет узнать, что их мать и теща возносится в небеса по указке священных служителей.

Аида сидела по стойке смирно, глядела строгим глазом, и было Марии очень неприятно. Мария отвернулась от нее, посмотрела в окно, на свежую весну. Да, если в ее новой способности есть смысл, то не на одном отце Иоанне свет клином сошелся. Может, врал он все про враждебные разведки, привык народ обманывать и врал. А в науке также могут заплатить за опыты. И зачем им, спрашивается, ее желудочный сок?

Надо было действовать, причем, пока не вернулся голубоглазый попик. Но сначала надо было обмануть Аиду и взять незаметно остатки порошка. Если он попадет к Аиде и батюшке в руки, то они и без нее отлично обойдутся, сами примутся летать по воздуху, и тогда, даже в крайнем случае, Мария от них ничего не получит и не услышит.

– Я пойду к себе, полежу, - сказала Мария. - Что-то голову ломит.

– Да что ты, - вскинулась Аида. - Ты не беспокойся. Я тебе помогу, я тебя сама на кроватку уложу, одеяльцем прикрою. Ты отдыхай.

Аида помогла Марии перебраться в комнату, но дальше дверей Мария квартирантку не пустила - послала обратно на кухню за водой, а сама кинулась к столу, пузырек за пазуху сунула и перелетела к кровати так, чтобы не промахнуться мимо стального шара на спинке.

Аида обнаружила хозяйку смиренной, лежащей поверх одеяла: рукой вцепилась в металлическую сетку, глаза закрыты и на губах неземная улыбка. Именно эта улыбка более всего смутила охранницу. Некоторая работа мысли привела ее к выводу, что бог несправедлив, так как предложил средство от давления не ей, верной и обиженной людьми Аиде, а Марии, которая никогда благочестием не отличалась и от бога была далека. Правда, Аида в присутствии отца Иоанна вынуждена была признать, что Мария - хороший человек, но на самом деле у нее были большие в этом сомнения.

– Где баночка-то? - спросила Аида, не скрывая неудовольствия.

– Баночка пропала, - ответила готовая к вопросу Мария. - Баночку твой господь дал и потом взял.

– Спрятала?

– Ну как ты со мной говоришь, Аида? - елейным голосом ответила ей Мария. - Узнает батюшка Иоанн, что он тебе скажет на такие сомнения?

– Спрятала, - убежденно сказала Аида, - Спрятала, чтобы мне не досталось. А может, мне это вознесение куда больше твоего нужно.

– Не мели чепухи, - сказала Мария. - Я на двор пойду.

– И не думай. И не помышляй. Лежи и жди батюшку.

– А ты меня не гневи, - сказала Мария, чуть взлетая над одеялом.

– Баночку дашь, выпущу на двор, - сказала Аида.

– Нету никакой баночки. И не было. Видно, твой дьявол тебя попутал.

– Врешь!

Как и большинство религиозных людей, Аида отличалась трезвым, незамутненным мистическими видениями разумом. Вера ее концентрировалась вокруг очевидных, вещественных, осязаемых предметов - пышнотелого храма с высокопарной колокольней при нем, позолоченного иконостаса, уютного свечного запаха, голубых глаз и неухоженности отца Иоанна. Зрелище летающей хозяйки в первый момент ее испугало, но потом ее ум отверг вмешательство потусторонних сил и вернулся к версии с лекарством от давления.

– Отдай порошок, - упорствовала Аида, все более входя в гнев. И в ослеплении не заметила, как Мария оттолкнулась от кровати и подобно пушечному ядру пролетела со свистом мимо, загрохотала, охнула громко в сенях и звякнула французским замком.