Маргит Сандему - Любовь Люцифера

И вот пришло Рождество.

Сага наслаждалась деревенским Рождеством после стольких лет городской жизни. Она начала понемногу строить планы о том, куда ей отправиться жить со своим ребенком, ведь она не собиралась провести всю свою жизнь в Липовой аллее, хотя ее и просили об этом.

Во время рождественского обеда ей пришла в голову мысль, которая давным-давно должна была прийти ей в голову.

Она сидела и смотрела на Хеннинга, разговаривающего со своим отцом. Он был таким простым и естественным, таким милым ребенком. Возможно, у нее самой будет такой же ребенок. Потом она подумала о Малин, своей подруге из поколения Хеннинга — та тоже была на редкость симпатичной и гармоничной натурой.

Тут-то ей и пришла в голову эта мысль: она всегда считала Малин, почти одинаковую с ней по возрасту, принадлежащей к тому же самому поколению, что и она. Но это было не так! Малин принадлежала к поколению Хеннинга. И к их поколению мог принадлежать теперь только ее собственный ребенок!

Она глубоко вздохнула. Ребенок шевелился в ней, это был на редкость подвижный ребенок. И Сага вообще не испытывала никаких недомоганий, вот почему прошло столько времени, прежде чем она поняла, что ждет ребенка.

И тут она вдруг почувствовала леденящий страх.

— Что с тобой, Сага? — спросил Вильяр. — Тебе плохо?

— Нет, нет. Просто я думаю о том, что ожидает моего ребенка. Все затихли. Наконец Вильяр произнес:

— Нас удивляет, как ты смогла сохранять такое спокойствие. Но не забывай о том, Сага, что твоя мать, Анна-Мария, была точно в такой же ситуации, что и ты. Она тоже знала, что у нее должен родиться меченый ребенок, потому что она была последней в своем поколении. Но она хотела этого!

— Ах, я тоже этого хочу! И мне стыдно из-за этого. Уготовить своему ребенку такую судьбу!

— Но ведь ты принесла своим родителям только радость, не так ли?

— Да, но ведь я же была избранной.

— Тогда ты должна надеяться, что и твой ребенок родится таким. Теперь ты понимаешь, что должна жить у нас, пока не родишь, а потом еще несколько лет?

— Да. Я это понимаю. Спасибо вам! На этот раз я нуждаюсь в вас.

— Мы будем рады чем-то помочь тебе. И мы пригласим самого лучшего врача. Ты ведь знаешь, теперь врачи многое умеют. Кесарево сечение и тому подобное…

Сага засмеялась.

— Я не боюсь умереть. Конечно, мне самой хотелось растить ребенка, увидеть, как он будет взрослеть.

— У тебя нет никаких причин, чтобы лишиться этого.

Но радость ее все же была омрачена. Марсель не заслуживал того, чтобы она родила ему меченого ребенка. В таком случае, он выбрал не ту женщину.

О, нет, она не должна так думать! Никто не мог любить черного ангела так, как она любила его!

Вильяр и Белинда уехали, и Сага осталась одна с Хеннингом.

Они хорошо ладили друг с другом, им было о чем поговорить. Сага очень привязалась к сыну Вильяра и Белинды.

Наконец-то она написала дочери Кристера Малин и сообщила новость, не открывая подлинного имени отца ребенка, разумеется. Малин в ответном письме поздравила ее и предложила ей свою помощь. Она тоже опасалась появления меченого ребенка.

Но Сага написала ей, что вовсе не требуется приезжать, что ей поможет во всем Белинда. Малин только что закончила учебу в семинарии Эрста и теперь не знала, как ей лучше распорядиться своим образованием. И ей очень хотелось снова увидеть свою родственницу и подругу.

Сага и Хеннинг хорошо управлялись по хозяйству. Он работал, как взрослый мужчина, в конюшне и в хлеву, она вела домашнее хозяйство. Она чувствовала себя сильной и здоровой, и врач был доволен ею.

Но однажды, осматривая ее, врач произнес:

— Похоже, что у тебя будет двойня, Сага. Конечно, я не могу утверждать это наверняка, но похоже, что это так.

Хотя это нисколько не обеспокоило Сагу. Она обрадовалась. Двойняшки — это совсем недурно для женщины из рода Людей Льда! Их род требовал пополнения, чтобы не вымереть.

Хеннингу все это казалось забавным, хотя и немного смущало. Ему было всего одиннадцать лет, а для мальчика в таком возрасте жизнь женщины — сплошная загадка.

В конце января они получили письмо от Белинды. Жена Йолина была серьезно больна, хотя теперь ей стало немного лучше. Могут они остаться еще на месяц?

Сага и Хеннинг ответили согласием, написав, что все у них хорошо, что они прекрасно управляются с хозяйством, что они уже прочесали и напряли всю шерсть, что Хеннинг нарубил в лесу дров, так что им не о чем беспокоиться.

И никто из них, в том числе и его родители, не задумывались над тем, что двойняшки порой с большими осложнениями появляются на свет, чем остальные дети.

Зима была превосходной. Сагу переполняло радостное ожидание, и ее приподнятое настроение передавалось Хеннингу. Они усердно работали весь день, а по вечерам играли в игры или просто болтали. Сага приготовила все к рождению малышей, сшила и прогладила детскую одежду и пеленки, а Хеннинг соорудил кроватку: она получилась немного топорной, но зато широкой, на случай, если действительно будут двойняшки.

Наступил март, подули теплые ветры, весь снег растаял. Двор был расчищен от мусора, который осенью казался незаметным, а весной, в ярком солнечном свете, сразу бросался в глаза.

— Утром в Хортен вернется судно, — сказала Сага.

— Поедем встречать их? — предложил Хеннинг.

— Может быть, не стоит… — нехотя произнесла Сага.

— Да, да, ты права, тебе не следует далеко уходить от дома. Когда мама и папа могут приехать?

— В… четверг. Или в пятницу.

И они с новым рвением принялись готовить новый дом к приезду родителей Хеннинга.

В четверг и в пятницу Хеннинг просто не отходил от окна, то и дело бегал за ворота, посмотреть, не едут ли они. Но никого не было. И аллея из старых лип не могла скрыть от него то, что дорога пуста.

В воскресенье вечером Сага сказала, желая разрядить обстановку:

— Поедем завтра утром. Мы не можем с ними разминуться на дороге, так что рано или поздно мы встретимся.

— Да! — крикнул, вскочив с места, Хеннинг. — За животными присмотрит Лине из Эйкебю, я сейчас же пойду к ней!

— Давай!

Никто из них не показывал страха, который они оба чувствовали. Казалось, что лучше действовать, чем сидеть сложа руки.

Ранним утром в понедельник они выехали из дома на двуколке. Шторм, бушевавший целую неделю, затих, было достаточно тепло. В воздухе пахло весной.

Им трудно было говорить о чем-то. Оба смотрели на дорогу, надеясь каждую минуту увидеть почтовый дилижанс, на котором должны были приехать родители Хеннинга.

Но дорога по-прежнему оставалась пустынной. Конечно, они могли приехать среди дня и другим транспортом, но так они не договаривались.