Тереза Тур - Мой ректор военной академии (СИ)

— Ну, вот что ты смеешься? — фыркала я. — Тебе хорошо — у тебя тут целый гардероб — рви рубашки — не хочу. И не только рубашки.

— А что ты хочешь изорвать?! Только скажи… А лучше — сделай!

И что с ним разговаривать? Посмотрела укоризненно.

— Я даже с тобой поделился, — отметил очевидный факт милорд. — Ты же в моем халате.

— Ага. И в чем прикажешь мне в поместье возвращаться? В непострадавших панталонах и в шляпке? Кстати, а почему перчатка только одна? Где вторая?!

И с удовольствием поглядела на то, что теперь он озадачился. Вот так-то! А то ходит за мной и надо мной же смеется.

— Кстати, а сегодня у нас какой день недели? Суббота?! — и я посмотрела на него перепугано — мальчишки приедут в поместье, а им тут и расскажут, что мы удалились накануне за книгами. И нас все еще нет. А уж сутки как минули…

— Сейчас я свяжусь с Джоном, он заедет в тот магазин, где вы покупали платья — и все закажет. Там твой размер наверняка остался. Через пару часов все доставят. Не переживай, он болтать не будет.

Я хмыкнула — блажен, кто верует. И Натан, конечно, вчера ничего не понял. И уж, безусловно, никому ничего не сказал…

— Ты голодна?

— Да, — кивнула я.

— Надо распорядиться, чтобы нам еду доставили — дом пустой, тут даже приготовить не из чего. Сударыня, вы со мной отзавтракаете?

Я только покачала головой.

— Отзавтракаете! — радостно приказал он. — Я пошел отдавать распоряжения.

Я так и осталась в холле огромного дома, пытаясь в очередной раз собрать мысли в кучку и как-то их рассортировать.

— Кстати, — донесся до меня обрадованный голос милорда. — Смотри, вот и твой корсет! И я его все-таки порвал!

Он стоял на лестнице, ведущей на второй этаж, и гордо потрясал моим пострадавшим нижним бельем.

Я застонала:

— Нашел, чем гордиться…

И этот невозможный человек удалился, хохоча во все горло и унося с собой корсет в виде трофея.

Я постояла, попыхтела. Потом и сама рассмеялась — ситуация действительно была презабавная. Съездили, называется, книжечек прикупить… Только синее пальто было жалко.

Так что в поместье из столицы мы прибыли ближе к обеду. Пальто, кстати говоря, мне доставили похожее, тоже синее, только чуть потемнее.

— Милорд, — поприветствовала нас Оливия, распахивая дверь. — Миледи…

Да достали они все. Я даже рассердилась:

— Я не…

— Ты права Оливия, называя госпожу так. — Перебил меня лорд Верд. — Конечно, миледи.

На мой укоризненный взор он не отреагировал. Спросил у подошедшего Джона:

— Молодые люди прибыли?

— Да, милорд. Они в гостиной, — поклонился старый солдат, который поглядывал на нас с таким умилением, как мамочка на своих внезапно заговоривших детей. — Ожидают.

— Замечательно, — непонятно с чего обрадовался милорд. — Миледи…

И он протянул руку ко мне. Я сделала несколько шагов вперед. Потом резко развернулась к нему. Милорд Верд посмотрел мне в глаза.

— Я так понимаю, сначала мы побеседуем в моем кабинете, миледи?

Кивнула.

В молчании мы пересекли холл, небольшой коридор. Он открыл ключом личный кабинет — и пропустил меня туда первую.

— Ника. Что?

— Вот с чего это вдруг, — зашипела я. — Что, любовью заниматься просто с «госпожой Лиззард» — это вам не по чину, милорд? Обязательно с «миледи»?

— Ты с ума сошла?

— Видимо, да, милорд Верд. Могу лишь сожалеть о своей несдержанности.

— Ах, «сожалеть»?!.. Ну, тогда вы можете сожалеть и об этом… Миледи.

Он схватил меня за руку — и потащил через кабинет к столу.

— Ричард, не смей!

— Все-таки, Ричард, — он подхватил меня на руки и усадил на стол.

— Там дети в гостиной, — попыталась я оттолкнуть его.

Но он уже целовал меня. Да, я была зла на него, зла на неловкость ситуации, на это раздражающее, во многом непонятное противопоставлении «миледи»-«госпожа», на то, что сейчас придется заходить в гостиную и что-то объяснять мальчишкам, на алчные в своем любопытстве взгляды слуг… Но я забыла обо всем, как только его губы коснулись моих… Руки, которые еще секунду назад пытались его оттолкнуть, обвились вокруг него. Я подалась вперед, к нему, чтобы быть еще ближе — и услышала свой вздох, почти стон.

И за эту потерю власти над собой я тоже на него злилась!..

— Ты успокоилась?

— Нет, — его руки гладили мою спину — и хорошо еще, что не пытались опять рвать мое платье.

— Ника, я не знаю, как там у вас, в вашем мире. Я не путешествовал по разным мирам, как это положено у молодых людей моего круга. Я и не путешественник по натуре, и все было как-то недосуг. Я служил. Но у нас — все просто. Или ты прислуга, пусть даже и экономка — и при варианте любовной связи с хозяином тебя принято презирать и осуждать. Или ты хозяйка дома — благородная миледи. Я полюбил — и свой выбор сделал. Что тебя в нем раздражает, хотел бы я понять…

— Все происходит слишком быстро…

— Я тоже не планировал всего, что получилось вчера. Хотел сделать все, как положено — ухаживание, признание, предложение.

Я рассмеялась:

— Получилось замечательно. Вот как раз то, что было вчера… Это было… волшебно, — и покраснела так, что спрятала лицо у него на груди.

— Не понимаю, — пожаловался он мне на меня.

— Прости. Я слишком привыкла к одиночеству. И если не подпускать к себе — это норма жизни двенадцать лет… Очень трудно отвыкать. Трудно. И страшно.

— Ника… — прошептал он мне на ухо. — Я тебя люблю. И пусть я не понимаю мужчин вашего мира — мне остается радоваться, что они такие глупцы…

Я потянулась к нему, но он покачал головой — и отстранился.

— Сыновья в гостиной, — протянул он мне руку, чтобы помочь слезть со стола. — А моя выдержка, как мы вчера узнали, тоже имеет пределы. И потом, я же опять платье на тебе порву…

— Не стоит, — опасливо посмотрела я на этого истребителя ткацкой продукции.

— Пойдем, — печально посмотрел он на меня.

Я захихикала, ощущая себя малолетней дурочкой, которая отпросилась на дискотеку — а пришла под утро. И грозят ей выяснение отношений пополам с разборками. И жу-у-у-у-ткооо!!!!

— Я кажусь тебе смешным?

— Нет, — вытерла я глаза. — Вся ситуация в целом. Это мы с молодых людей спрашивать должны. И требовать приличного поведения. А получается…

Смеялись уже оба.

— Это нервное, — покачала я головой.

— Пора, — решительно сказал главнокомандующий в отставке — и смело, как на приступ вражеской крепости, отправился к двери. За ним пошла я, покачивая головой — и все равно хихикая.

Так мы и дошли до гостиной.