Алексей Герасимов - Констебль с третьего участка

— Профессор медицины и доктор прикладной волшбы. — ошарашенно пробормотал мой собеседник. — Читает лекции о зачаровании хирургических инструментов.

— Вот! — с чувством произнес я. — Раненого-то в его операционную пара дюжих гвардейцев несла. Ну, вы понимаете.

— О, да!

— А вот большего я вам сказать, увы, не вправе. В одном могу заверить — следствие об убийстве практически завершено.

Мы тепло распрощались — у мистера Адвоката в глазах горели огни, прямо указывающие, что где-то поблизости летает его муза (это такой древнегреческий ангел женского пола с маленькой арфой — она играет, а творческий люд от этого сочиняет и лучше и быстрее. Мне мистер О`Хара рассказывал), а у меня все болело и койка манила как никогда. Лишь в конке я вспомнил, каким образом "Светский хроникер" подал прошлые мои, и нашего художника, откровения, да как потом это переврали прочие газеты, и внутренне приготовился к завтрашним крикам сержанта Сёкли "Где они взяли погибших при исполнении полисменов и целую банду?!!"

Вечером я не поленился сходить и купить свежий выпуск "Светского хроникера", удивив своим приобретением продававшего его ларечника донельзя. Что ж, я был практически прав. Статья на передовице называлась "Покушение на тышаха и смерть матери Лукреции раскрыты". Меня мистер Адвокат обозначил как "наш высокоинформированный конфидент в полицейском ведомстве Дубровлина".

Но до того я весь оставшийся день нежился на кровати, вставая лишь перекусить, да наковырять с ледника ледышек на новый глазной компресс, и при том умудрился почти дочитать книгу о увлекательных приключениях двух ученых в дебрях Амазонки и на вершинах Анд.

Эх, как знать, может и я, когда-нибудь побываю в местах не менее увлекательных?

Глава XIII

В которой у констебля Вилька спокойная и размеренная жизнь налаживаться начинает, но, увы, тут же и заканчивает.

Жизнь (и график дежурств) потихоньку возвращались в привычную колею. Шумиха с убийством матери Лукреции и обретением чудотворной иконы в прессе улеглись, полностью вытесненные кризисом в Прусско-Французских отношениях и развитием событий в Североамериканской войне, конфликтами между боливарскими республиками, увлеченно выясняющими, кому принадлежит очередная никому на самом деле не нужная сопка Великий Прыщ или как проходят границы по болоту Вонючие Хляби, а также очередным актом научной полемики о возможности реализации аэростата на ракетном движителе, прожект коего уже сколько лет тому как предложил российский инженер Третесский. Последнее сержант Сёкли, как и все кто дежурит по участку прочитывающий имеющуюся прессу, метко характеризовал как "аэросрач".

Не могу сказать, что возвращение жизни в более или менее привычное русло меня расстроило. Приключения, всяческие там неожиданности, выбивающие из колеи и ломающие привычный, размеренный быт, они хороши в романах, когда читаешь их лежа в уютной, залитой солнцем комнате, на кушетке, а вот в жизни они, как правило, никаких положительных эмоций не вызывают. У меня — так уж точно.

Взять хотя бы нашумевшее дело полугодичной давности, когда британские коллеги из Скотленд-Ярда расследовали в Лондоне бесчинства некоего трансильванского графа-вампира. Сколько бессонных ночей, сколько напряжения им пришлось вынести, сколько этот мадьяр[28] тогда им крови попил — как в прямом, так и в переносном смысле слова, — это же уму непостижимо! Кто, спрашивается, будучи в здравом уме, захочет таких приключений, вместо ловли обычных домушников, карманников и прочих убийцев с дебоширами и хулиганами? А ведь, поди, кто-то про то дело и книгу напишет потом, да такую, что читатели поучаствовать в событиях возжаждут!

Так что успокоение в жизни, связанное с поимкой Дэнгё-дайси, я воспринял с огромным облегчением, чего, однако, никак нельзя было сказать о мистере Ланигане, причина чему была довольно прозаична: злодей, казалось бы, вот он, в твоих руках, а сделать с ним ничего нельзя, даже допросить доктор не разрешает. Говорит, что наш шпион-преступник очень уж при аресте пострадал. У старшего инспектора от такого поворота в пьесе происходило обширнейшее разлитие желчи, челюсти он сжимал — аж зуб крошился… В общем, я ему на глаза старался не попадаться. Благо и ставили меня, покуда синяк под глазом проходит, на участки патрулирования, где требования к внешности констебля не столь высоки, как в районах обжитых или часто посещаемых людьми из высшего общества, а туда начальнику наших сыскарей выезжать, как правило, невместно. Ему дела сложные, могущие вызвать резонанс в свете, раскрывать положено.

Правда, попасть в "Оптический театр Рейно" нам вместе с Мэри так и не удалось — не совпали у нас с ней на неделе полностью свободные вечера. Тут я, однако, сумел выкрутиться: во время очередного визита в комнаты для прислуги особняка мисс О`Дэйбигалл, я, посовещавшись с мистером О`Генри, преподнес билеты хозяйке дома, с намеком на то, чтобы сопровождала ее туда именно Мэри. Дело шло к получению сержантских нашивок и свадебным колоколам, и в последнем-то участие нанимательницы моей ненаглядной было отнюдь не лишним: во-первых, женщины суть существа непредсказуемые, склонные менять свои приоритеты и решения в последний момент, чего, я надеялся теперь, старушка не допустит, а во-вторых, контракт у Мэри истекал только через восемь месяцев, и до того времени мисс О`Дэйбигалл могла и не позволить ей выйти замуж, не говоря уже о том, что за ней оставалось право на продление договора еще на год. Оно, известное дело, если уж припечет, невесты при таких обстоятельствах, бывает, попросту сбегают вместе с женихами. Только констеблю-то куда бежать? Особенно если его повышение ждет.

Старушенция подарок приняла благосклонно, побурчав, правда, для приличия, о "всех этих новомодных новшествах" и "наших временах", когда все было "совсем-совсем иначе и куда как благочиннее", однако было видно, что невзирая на свой преклонный возраст она крайне заинтригована, взбодрила ее возможность выйти под благовидным предлогом в свет, который уже и похоронил, поди, ее давным-давно.

Как рассказывала мне впоследствии Мэри, старушка (несмотря на годы остроту зрения не утратившая) была восхищена и потрясена двадцатиминутным представлением до глубины души, причем потрясение это сказалось на ее здоровье самым положительным образом. Она даже нанесла пару визитов и сама приняла нескольких посетителей, а также взялась принимать деятельное участие в судьбе внучек и внуков ее покойной сестрицы.

Ну и уже со слов мистера О`Генри, который мисс О`Дэйбигалл был искренне предан, и улучшению в ее самочувствии искренне рад, я узнал и о том, каким буйным цветом расцвела зависть прислуги женского пола в окрестных домах в отношении моей невесты. Оно и после оперы укусы на локтях не поджили у многих (особенно у тех, кому я когда-то безуспешно пытался уделить внимание), а уж стоило Мэри упомянуть о том, что ее-де жених билет ей в "Оптический театр Рейно" презентовал, да начать пересказ даже не только и не столько самого представления, а больше того, кто там был, да в чем — скрежет зубовный начинался на пару кварталов вокруг.