Саймон Браун - Сын соперника

— Оставайся наверху, Зоул. Это Ланнел Тори, он пришел по делу.

— В такой час? Еще даже не рассвело.

Неври услышал, как жена встала с кровати.

— Неотложные дела! — крикнул он. — Очень секретные. Мы недолго!..

Кайсор затаил дыхание. Услышав, что Зоул вернулась в постель, советник притворил дверь на кухню.

— Так, — сказал он, оборачиваясь к Ланнелу. — В чем дело?

При помощи кремня Неври высек огонь и зажег фонарь, который поставил на скамью рядом с ночным визитером. Лицо Ланнела в таком свете казалось еще более вытянутым и осунувшимся. Словно маска, подумал со страхом советник и отпрянул.

Ланнел привстал и взял Кайсора за руку — прежде чем тот смог ее отдернуть.

— Советник Неври, я убил человека!..

— Ты действительно считаешь, что совет даст нам пару мест? — поинтересовался Арден у Эриот. — Я что-то не заметил, чтобы советники обрадовались возможности появления колонистов в представительском органе. Даже сторонники префекта…

— Я думаю, некоторые поддерживают Полому Мальвару по другим причинам, — сказала девушка. — Эти люди вовсе не обязаны любить нас.

— Ты думаешь, он любит нас?…

Они стояли у холма, на котором возводились конюшни, и осматривали новое поселение, занявшее большую часть восточной оконечности острова Кархей. Солнце еще не поднялось из-за горизонта, но небо уже озарилось розоватым светом. От этих отблесков недавно выстроенные хижины поселенцев выглядели как-то очень по-домашнему.

— Нужно укрепить дорогу, идущую с запада на восток, — сказала Эриот. — Один мощный ливень запросто смоет ее. Возможно, желоба — единственно верное решение. Надо пригласить инженера…

— Почему всякий раз, как я упоминаю об этом человеке, ты уходишь от разговора? — спросил Арден.

— Когда все закончим, необходимо подумать о постоянном жилье. Хижины, которые мы соорудили, не простоят и двух лет…

На несколько секунд, занятые каждый своими мыслями, оба замолчали. Арден первым сделал попытку продолжить разговор.

— Возвращаясь к префекту…

— … а затем понадобится новый док. Это ты должен мне сказать…

— Речь не обо мне, Эриот, речь о префекте.

Повернувшись, девушка пристально посмотрела на своего друга-великана.

— Хорошо, Арден. Но давай-ка сначала поговорим о тебе. Не знаю, сколько раз я просила тебя рассказать о своем прошлом, о том, чем ты занимался до встречи со мной, до отправки экспедиции из Хамилая. В ответ же постоянно слышу что-то невнятное. Ты либо набиваешь рот едой, либо просто игнорируешь меня!..

В воздухе повисла тишина, но Эриот продолжала пристально вглядываться в лицо собеседника. Арден тихо проговорил:

— Я вовсе не игнорирую…

Эриот пришлось зажмуриться, чтобы не дать волю раздражению.

— Я не понимаю тебя, — произнесла она.

— А?…

— Это дает тебе определенное превосходство, потому что я думаю, что ты многое обо мне знаешь!

— Но я не игнорирую тебя…

Эриот опустила руки в бессильной злобе.

— Нет, это невозможно…

— Могу я теперь спросить о нем?

— Да… и не только док, — начала девушка, поворачивая голову к поселению. — Склады тоже будут очень кстати.

Арден глубоко вздохнул.

— Ты помнишь, что случилось после битвы?

— Не забуду до конца своих дней, — буркнула Эриот.

— Я имею в виду — позже, когда я разговаривал с человеком принца…

— Кадберном.

— Да. Я знаю, что именно он чувствовал.

— Конечно, знаешь. Ты же когда-то был Акскевлереном.

Арден вытаращил глаза.

— Откуда ты?…

— Я слышала, о чем вы с ним говорили.

— Тогда зачем притворяться, что ты ничего обо мне не знаешь?

Эриот почувствовала в голосе великана смятение. Это доставило ей некоторое удовольствие.

— Потому что, — процедила девушка, — я слышала, как ты говорил это ему. Я расспрашивала тебя о прошлом так много раз… А ты просто сел с ним рядом и выложил всю свою жизнь.

— Все было не так…

— Мне показалось, что именно так, — тихо произнесла девушка. — А ведь предполагается, что мы… по крайней мере я считала, что мы… ну… друзья.

Великан долго не отвечал. Потом тихо спросил:

— Что ты хочешь знать?…

— Ты научился писать, когда был Акскевлереном?

— Да.

— А сражаться?

— Тоже.

— Должно быть, твой хозяин был очень важным человеком.

Арден кашлянул.

— Хозяйка, — отведя глаза, сказал он. — Да, она была важной персоной…

— Ты любил ее?

— Акскевлерен всегда любит своего Кевлерена. Семья следит за нами и контролирует…

Эриот наклонилась, чтобы взять его за руку.

— Это не любовь, Арден.

— Теперь я знаю. Но я действительно любил ее. Она была для нас всем: госпожой, матерью, богиней. Мы ощущали себя членами семьи. Она тоже нас любила. Я уверен.

Неожиданно Арден и Эриот увидели молодую девушку, бегущую по главной улице навстречу им. Они сразу заметили, что она бледна и очень испугана.

Девушка остановилась, переводя дух.

— Хэмли? — удивилась Эриот. — Я думала, сегодня ты работаешь в Цитадели. Что ты здесь делаешь?

— Кардер, — задыхаясь, начала Хэмли. — Он мертв, Эриот! Его убили!..

Гэлис сложила все вещи Китайры на кровати. Потом стала аккуратно складывать их в походный сундук умершей подруги.

Стратег сама не знала, зачем делает это. Может, подобное являлось лишь проявлением скорби… Сначала Гэлис думала, что, оставив вещи Китайры у себя, она сможет сохранить какую-то частичку возлюбленной, но быстро поняла — это всего лишь пустые иллюзии. Китайра умерла, а все, что от нее осталось, захоронено в братской могиле вместе с сотнями других тел. У девушки не было времени попрощаться или сказать подруге, как сильно она ее любила. В сердце Гэлис образовалась дыра, которую заполняли только работа и долг.

Убирая вещи, она гадала, как с ними стоит поступить. Китайра никогда не говорила о своей семье. Гэлис полагала, что именно близкие родственники должны получить их. Она отошлет вещи в университет… но не все: девушка решила оставить фамильную цепь, поскольку именно ее считала ключом к разгадке тайны смерти подруги.

Да, а что исследования?…

Гэлис взяла со стола часть бумаг, над которыми трудилась Китайра незадолго до смерти, и подошла к окну, чтобы прочесть написанное. Почерк казался торопливым, словно Китайра знала, что у нее в запасе не так много времени, и хотела записать как можно больше.

Почти все, что прочла Гэлис, касалось изучения различных аспектов Сефида. Ей пришло в голову, что именно работа над исследованием магического дара и послужила причиной смерти молодого грамматиста. Впрочем, быть может, Кевлерен и не использовал магию? Если так, то объясняет ли это и смерть Мэддина? Подобную идею следует непременно обсудить с Кадберном…