Саша Суздаль - Блуждающий Неф

— А в прошлый путь мне довелось пробовать пирожки, слепленные котом, — мечтательно изрёк бегун Бодди, наблюдая за реакцией собеседников.

— Котом? — переспросил Уандер. Бодди бросил взгляд Уандера, и продолжил:

— Да, котом! Огромным котом, к тому же говорящим.

— Мо? — переспросил Уандер и Бодди настороженно на него посмотрел.

— Вы знаете кота Мо? — переспросил Уандер.

— И вы знаете кота Мо? — удивился Бодди, и вдруг поделился с Уандером сокровенным:

— Вы знаете, этот кот — самый лучший из котов, которых я видел.

Тут они, неожиданно, узнали друг друга и принялись, перебивая, делиться своими воспоминаниями. Бегун Бодди даже прослезился, когда узнал, что Онти жива и счастлива. В конце концов, Бодди вызвался проводить Уандера до станции и, несмотря на важность его миссии, как он многозначительно сообщил, он дождётся с Уандером кота Мо, чтобы приветствовать того лично.

На самом деле в сумке бегуна Бодди лежало всего одно письмо, с подтверждением счета, которое тому следовало доставить в Мессаку, и Бодди всего лишь искал попутчика, так как дикие звери ему одному могли доставить большие хлопоты.

А Ай-те-Кон слушал и удивлялся интересным гостям, впитывая в себя истории говорящего кота, умеющего лепить пирожки, его хозяйки Маргины, странных зелёных человечков, называющих маленькую девочку с именем Онтэинуола своей королевой. И представлял в уме удивлённые лица вождей на совете, которым он скормит эти истории, добавив кое-что от себя.

Репликация седьмая. Монсдорф

Такой грозы Монсдорф не видел никогда. Казалось, небо бросило вниз все запасы подвластной ему воды, не говоря уже о силе молний, сыпавшихся на землю беспрерывным потоком. Они застряли в долине, куда с гор ринулся грязный поток, и составило большого труда убрать с его пути кибитки, чтобы их не смыло вместе с имуществом. Обессиленные быки, тяжело вздыхая, вздымали свои бока, мокрые от дождя и напряжения, и жалобно смотрели на людей, задавшим им такую непосильную работу.

Артисты во главе с Занзиром, разбили большую палатку, и пытались разжечь в ней костёр, чтобы согреться и обсушиться, но мокрые дрова долго не хотели гореть. Монсдорф сидел в распряжённой кибитке, отделяясь от других, и, освещённый одними молниями, внимательно наблюдал за брошенным на карту кольцом с камнем, который пылал пульсирующим кровавым огнём. «Совсем, совсем рядом. Нужно быстрее идти», — торопил себя Монсдорф, но вспышки молний не давали надежды на скорый путь.

Кристлин сидел рядом Миралин, прижавшись к ней, и укрывшись большим плащом из реквизита. Кот Орвик лежал у их ног, повернув спину к огню. В последнее время они сдружились с Миралин, что было естественно, так как других молодых людей в наличии не было, а взрослым не всегда понятны интересы юных.

— А что ты будешь делать, когда придём в Мессаку, — спросила Миралин, протягивая руки костру и, мимоходом, поглаживая Орвика.

— Убегу от Монсдорфа, — ответил Кристлин, на всякий случай оглядываясь.

— Он же твой отец, — возразила Миралин.

— Какой он мне… — начал Кристлин, но остановился и перевёл разговор на другое: — Ты не видела Грохо Мома?

— Нет, — сказала Миралин, — может он в какой-нибудь кибитке.

— Таинственный остров поднял я, — повторил мужчина в широкой шляпе, внимательно рассматривая всех.

— Папа! — воскликнул Русик и подошёл к незнакомцу. Тот погладил его по голове, отчего Русик просиял и обнял его крылом. Вета встревожено смотрела на Русика, не зная, что делать — оставить его или забирать у незваного отца.

— Кто вы такой? — спросила Маргина незнакомца, так неожиданно появившегося в доме Лотта. Незнакомец подошёл к столу, невозмутимо сел на лавку и, положив шляпу на стол, сказал:

— Меня называют Блуждающим Нефом. Можете звать просто — Неф.

— И где вы блуждаете? — спросил Вава, подлетая прямо к лицу Блуждающего Нефа и манипулируя своей пикой.

— Нигде, — улыбаясь, ответил Неф, и щёлкнул Вава указательным пальцем. Тот, кувыркаясь, полетел в угол и запутался в паутине. Несчастный паук удрал от него подальше.

— Я не позволю своих друзей… — зарычал Балумут, двинувшись к Нефу.

— Замри… — протянул руку Неф, и Балумут замер с раскрытой пастью. Маргина напряглась, и хотела обездвижить нахального незнакомца, но тот её опередил:

— Не пытайся, будет хуже, — он подошёл к Маргине и заглянул ей в глаза, — я не люблю, когда мне мешают.

Адел схватился за свой нож, но тот раскалился в его руке, и юноша, вскрикнув от боли, выпустил его на пол, где он прожёг дыру и провалился на землю.

— Что вы от нас хотите? — спросила Маргина, отворачиваясь от холодного взгляда, и понимая, что её сила здесь не поможет.

— Ничего, — ответил Неф, — вы должны знать — это мой летающий остров.

Он улыбнулся и добавил:

— Как красиво вы его назвали — «Таинственный остров», — он глянул на Маргину и сказал: — Мне нравится.

— И что нам теперь делать? — спросила Маргина.

— Ничего, — ответил Неф, — живите, как жили раньше. Пока мы двигаемся в попутном направлении.

— Медведя отпустите, — попросила Маргина.

— Нет ничего проще, — ответил Неф и Балумут ожил, жалобно глядя на Маргину.

Неф пристально посмотрел на Маргину, и она сразу же почувствовала сеточку, накинутую на неё, и напряглась.

— Вы интересная женщина, — сказал Неф и пошёл к двери.

— Русик, пойдём, — сказал, не оборачиваясь, Неф, и Русик ответил: — Сейчас, папа.

Они вышли, а возле окна стояла Вета и по её лицу ручьём текли слёзы.

Маремон дождался своего освобождения и сошёл в порту Рош, где на берегу уже ждала Бие, его жена. Перед самым уходом Маремон подробно рассказал, как к нему в случае чего добраться, и, пожав Анапису руку, пожелал ему удачи. Анапис видел, как громадный Маремон обнял свою крохотную жену, и, взмахнув на прощанье рукой в сторону летаки, пошёл вместе с ней к выходу в город. Несмотря на то, что Маремон его не видел, Анапис в ответ вскинул руку и в душе пожелал им счастья, что для него было не совсем обычным.

— Не заглядывайся, тебе ещё рано, — огрел его кончиком бича главный кормчий, который сходил на берег, оставляя летаку на своего помощника. Вскоре к пирсу подъехали подводы, груженные обделочным камнем, и грузчики загремели сходнями, наполняя трюм грузом.

Анапис оглянулся. Помощники, занятые загрузкой камня, на гребцов не обращали внимания, давая тем возможность отдохнуть и поспать. Вместо Маремона ещё никого не заковали, а крайний по веслу дохляк спал, положив голову на лавку. Анапис, откинувшись к борту, завёл руку вниз и принялся пилить замок на ноге металлическим рашпилем, поглядывая полуоткрытыми глазами вокруг. Топот, ругань грузчиков и крики надсмотрщиков позволяли Анапису спокойно заниматься своим делом, а когда, через четверть полного солнца, он сломал оставшийся тонкий слой — никто ничего не заметил.