Урсула Ле Гуин - Пересадка

Так что же, выходит, сознание вступает в противоречие с бытием? Извращает, задерживает, уродует его? Похоже, любая мистическая практика в любом из миров стремится избежать своей оценки со стороны сознания. Если Нирвана — это освобождение души (или разума) от самой себя для того, чтобы она могла воссоединиться с телом, уже пребывающим в его чистом единстве с миром (или с богом), то неужели неспящие уже достигли Нирваны?

Разумеется, сознание дается высокой ценой. И цена эта, по-видимому, то, что мы примерно треть своей жизни проводим во сне — становясь слепыми, глухими, немыми, беспомощными и лишенными способности мыслить.

Впрочем, способности мыслить мы не совсем лишены, ибо видим сны.

Поэма «Остров Неспящих», написанная Ну Лапом, изображает жизнь неспящих как некое «видение снов» или «мечту о снах».

Видение вод, что вечно текут меж песчаными дюнами,

Видение тел, раскрытых навстречу друг другу подобно цветам,

Видение глаз, всегда устремленных на небо, где солнце и звезды…

Трогательная поэма. Она предлагает одну из самых позитивных оценок неспящих. Однако ученые Хай Бризала — хотя им, возможно, и хотелось бы согласиться с этим поэтом, чтобы облегчить свое коллективное сознание, — вынуждены признать: неспящие не видят и не могут видеть снов.

Как и в нашем мире, лишь некоторые животные, включая птиц, собак, кошек, лошадей, обезьян и людей, регулярно впадают в то странное и в высшей степени специфическое состояние души и тела, которое называется «сон». И только в этом состоянии некоторые из них способны перейти в следующую фазу деятельности мозга, еще более специфическую и характеризуемую особой частотой сигналов; ее мы обычно и называем «сновидениями».

Мозг неспящего такой способности лишен. Он никогда не достигает подобных состояний. В этом отношении неспящие похожи на рептилий, которые могут охлаждаться до полной инертности, но никогда не впадают в спячку.

Один философ из Хай Бризала, То Хад, выразил эти парадоксы в следующих, на мой взгляд, довольно прихотливых высказываниях: чтобы быть самим собой, ты должен быть ничем; чтобы познать себя, ты должен научиться не узнавать ничего. Неспящие познают мир постоянно и узнают его мгновенно, без пропусков, не тратя времени на самого себя. Не видя снов, они не рассказывают историй, а потому и не испытывают необходимости пользоваться языком. Не имея языка, они не знают лжи. И, таким образом, не имеют и представлений о будущем. Они живут здесь и сейчас, они абсолютно доступны. Они существуют в чистой реальности, но не могут познать истину, ибо путь к истине, как утверждает этот философ, лежит через ложь и сны.

ЯЗЫК ННА ММУА

«Садовая утопия» мира Нна Ммуа заслуженно пользуется репутацией абсолютно безопасного места — «идеальный мир для детей и лиц пожилого возраста», как говорится в рекламе. Однако немногочисленные посетители этого мира, даже дети и старики, находят его чрезвычайно скучным и покидают при первой же возможности.

Ландшафт всюду один и тот же: холмы, поля, леса и живописные деревушки. Плодородная, красивая, лишенная времен года монотонность. И возделанные земли, и дикие поля и луга выглядят на удивление похоже. Немногочисленные виды растений все без исключения полезны и дают пищу, или топливо, или какие-нибудь нужные в хозяйстве волокна. Фауны там практически нет, разве что в океане имеются какие-то микроорганизмы и существа, очень похожие на медуз; на суше же можно встретить лишь две разновидности полезных насекомых и представителей народа нна ммуа.

Держатся эти люди очень мило, но поговорить с ними как следует пока что не удалось никому.

Их моносиллабический язык весьма мелодичен, но трансломаты при работе с ним испытывают такие трудности, что на их перевод нельзя положиться даже во время самой простой беседы.

Впрочем, поверхностного знакомства с письменным языком нна ммуа достаточно, чтобы хоть немного понять, сколь в действительности сложна эта проблема. Язык нна ммуа слоговой, то есть каждый из нескольких тысяч имеющихся в нем письменных знаков обозначает некий слог, и корневой, то есть каждый слог — это, по сути дела, слово, но имеющее не фиксированное, конкретное значение, а несколько возможных значений, конкретность которых определяется соседними словами-слогами. Таким образом, слово в языке нна ммуа является как бы неким ядром (нуклеусом), где содержится множество его потенциальных значений, которые можно активировать или создать с помощью контекста. А потому и словарь языка нна ммуа практически составить невозможно, ибо даже количество возможных предложений не является конечным.

Тексты, написанные на этом языке, не линейны — ни по горизонтали, ни по вертикали; они, если можно так выразиться, радиальны, векторны и способны бурно разрастаться во всех направлениях, подобно ветвям дерева или кристаллам, от первого или центрального слова, которое, когда текст завершен, вполне может оказаться и не центральным, и не первым. Литературные же тексты обладают настолько сложной радиальной структурой, что напоминают головоломки, кроссворды, розочки, цветы артишока, подсолнуха и сложные химические формулы.

На каком бы языке мы ни говорили, у нас для начала имеется практически бесконечный выбор слов, пригодных к использованию. Артикли, местоимения, безличная форма, выражения «затем», «чтобы», имея в виду», слова «бизон», «невежда», «поскольку», предлоги… Да ЛЮБОЕ слово из громадного словаря, скажем, английского языка может служить началом предложения. Когда мы произносим или пишем это предложение, каждое слово в нем, безусловно, влияет на выбор следующего — с точки зрения его синтаксической функции (подлежащее, сказуемое, определение и т. п.), с точки зрения его лица и числа (если это местоимение или существительное) или времени и числа (если это глагол) и так далее. И по мере того, как строится данное предложение, возможность выбора становится все более ограниченной, пока последнее слово не окажется ТЕМ ЕДИНСТВЕННЫМ, которое в данном случае можно использовать. (И фраза — даже не предложение, а именно незаконченная фраза — «Быть или не…» отлично это иллюстрирует.) Оказывается, в языке нна ммуа не только выбор слова или его формы — в определенном времени, того или иного числа или лица, — но и значение каждого слова может быть последовательно модифицировано всеми теми словами, которые ему предшествуют ИЛИ МОГУТ ЗА НИМ ПОСЛЕДОВАТЬ в данном предложении (если представители данного народа и впрямь говорят предложениями). Таким образом, получив всего несколько слогов или корневых слов, трансломат начинает генерировать целую вереницу их возможных альтернативных значений, которые быстро множатся и превращаются в такие непроходимые синтаксические и лексические дебри, что машина, испытывая перегрузку, попросту отключается.